Как понять тех, с кем вы не согласны

Джонатан Хайдт, профессор социопсихологии из Университета Вирджинии, не так давно выпустил книгу с интригующим заголовком — "Праведный разум: почему религия и политика ссорят хороших людей". Хайдт утверждает, что наша интуиция всегда бежит впереди наших рассуждений, поэтому людям часто приходится делать черную и неблагодарную работу, чтобы попытаться понять тех, с кем они в корне не согласны.

Фото:

В ходе своих исследований профессор обнаружил, что каждый человек от природы обладает набором из шести моральных устоев: это забота, справедливость, лояльность, авторитет, неприкосновенность и свобода. На всякий случай Хайдт расшифровывает их. Забота — это чувствительность к страданиям и нуждам окружающих. Справедливость проявляет себя во взаимном альтруизме и желании наказать правонарушителей. Лояльность нужна при формировании коалиций — тех, кто "с нами", ждет награда, предателей подвергают остракизму. Авторитет — способность распознавать признаки ранга и статуса и соответствующее им поведение. Принцип неприкосновенности изначально распространялся только на то, что вредит человеку (то есть на паразитов и т. д.), позже это понятие стало распространяться и на "святыни" — некоторые объекты находятся на особом положении в обществе и помогают укреплению общинных связей. Ну, а свобода — это чувствительность к покушениям на установление господства и угнетение других.

Либералы, говорит Хайдт, в основном обращают внимание лишь на три пункта из этого списка — заботу, справедливость и свободу. Консерваторы же, особенно социальные, держат в поле зрения все шесть. Так что, заключает профессор, это либералы должны прилагать больше усилия к тому, чтобы понять консерваторов, а не наоборот. Хайдт также считает, что консерваторы всегда будут иметь преимущество на выборах, поскольку они лучше подкованы в том, что касается пресловутой "шестерки".

Новая книга профессора, как он сам рассчитывает, поможет перевести споры о морали, религии и политике в более позитивную плоскость и сделать эти понятия более доступными для всеобщего понимания: "В моей книге много говорится о том, как легко мы втягиваемся в конфликты "команда на команду". И в то же время, команда — это хорошо, она помогает нам делать сообща то, что мы не можем сделать в одиночку. Однако когда межгрупповой конфликт достигает определенного уровня интенсивности, он становится крайне разрушительным. И тогда это превращается в битву на национальном уровне между левыми и правыми. В последние 20 лет это стало хорошо заметно — идет борьба между светским "левым" и религиозным "правым". Я надеюсь не изменить представления людей об истине, а сделать так, чтобы они перестали демонизировать оппонентов".

На гей-браки Хайдт также смотрит сквозь призму морали и психологии: "Когда эта тема впервые появилась в 1990-е годы, она была очень эмоциональной, очень горячей, и такой она остается и по сей день. Я и мои коллеги из YourMorals.org, сайта, где мы собираем массу данных, обнаружили, что самую важную роль в отношении людей к гей-бракам играет чувство отвращения, а не политическая позиция. Поэтому то, что сможет снизить степень отвращения, одновременно сыграет роль и в уменьшении числа ярых противников гей-браков. В истории человечества четко прослеживается тенденция усиления эмоционального приятия, а, следовательно, и политического признания.

Двадцать лет назад большинство людей подспудно испытывали отвращение к гомосексуализму. Либералы при этом относились к гей-союзам более терпимо. "Это в некотором роде противно, но это не значит, что это неправильно", — такова их позиция. Либералы не дают воли своему отвращению, консерваторы же идут у него на поводу. У философа-консерватора Леона Касса даже есть такое выражение — "мудрость отвращения". Таким образом, отвращение у нихнапервом месте, ауже из этого следуют их рассуждения. Если чувство отвращения ослабевает, то и рассуждения меняются".

Восьмую главу книги "Преимущества консерватизма" ряд критиков считает практически стратегическим документом для Демократической партии, который может обеспечить им победу. Хайдта такая оценка здорово веселит: "Когда я начал вести свои исследования в этом направлении, будучи либералом, меня потрясло, как неумело демократы используют аргументы морали. Так что моими первыми шагами в политической психологии стало оказание посильной помощи демократам. Со временем я пришел к пониманию того, что многие консервативные идеи можно подкорректировать с социологической точки зрения. Я изложил свои соображения в этой главе и, наконец, осознал, что я не либерал.

Думаю, демократы смогут извлечь для себя пользу из чтения этой главы, потому что она рассказывает о том, в чем они наиболее невежественны. Но моя цель — не помочь демократам, а помочь левым понять то, что от них ускользнуло, поскольку левым сложнее понять правых, чем наоборот.

Ни демократы, ни республиканцы не обращались ко мне за советами, поэтому я могу судить об их реакции лишь по комментариям в интернете. Левым, кажется, книга понравилась, возможно, они сказали — мол, либералы должны прочитать эту книгу, чтобы поправить свои дела. А консерваторы тоже хорошо к ней отнеслись — смотрите, оказывается, мы не дураки и не сумасшедшие. Либералы надеются найти в этой книге рецепт политического спасения, а консерваторы лишь находят подтверждение своим взглядам".

Несмотря на то, что профессор не считает себя либералом, к консерваторам он себя тоже не относит: "Я считаю, что я и слева, и справа, это как "инь" и ян". Гарантами здоровья политической жизни является как партия порядка и стабильности, так и партия прогресса и реформ. Большим прорывом для меня стал отказ от неприязни к консерваторам — я увидел, что они могут быть правы, они показали мне множество моментов, в которых либералы ошибались. Но в то же время и у консерваторов случаются проблемы со зрением — либералы тоже кое в чем правы. Социальная реальность настолько сложна, что, присоединившись к одной из команд, ты специализируешься на выявлении одних моделей, но другие просто не видишь.

Я хотел бы обозначить различия между республиканцами и консерваторами. В книге я отмечаю, что консерваторы имеют более правильный взгляд на человеческую природу, чем либералы. Но при этом я хвалю именно консерваторов-интеллектуалов, а не Республиканскую партию. Сейчас она горит моралистическим рвением сродни тому, что охватило демократов в 70-е и 80-е годы, когда они увлекались политикой идентичности. Думаю, республиканцы сосредоточились на слишком узком круге вопросов, в частности, на налоговой политике, что, в некотором роде, идет вразрез с консервативными ценностями и плохо для страны.

Я считаю, республиканцы должны более серьезно подойти к вопросу неравенства доходов. Не потому, что я за всеобщее равенство, нет. Правые должны подчеркивать то, что за достоинства полагается награда, а не продвигать идею подачек и вынужденного равенства. Но республиканцы не видят, что власть развращает. Особенно в условиях демократии, где деньги откроют для тебя все двери. Клановый капитализм — огромная проблема для нашей страны, и республиканцы не уделяют этому достаточного внимания".

В своей книге Хайдт отмечает, что Обама одержал победу на выборах 2008 года за счет того, что охватил больший круг моральных устоев, чем большинство демократов. А какова его тактика сейчас, в свете грядущих в ноябре выборов? "Ну, мне странно, что у нас есть человек, так хорошо понимающий консерваторов, — говорит профессор. — Он очень проницателен благодаря своему опыту, жизни в Индонезии и путешествиям. Он понимает разнообразие моральных ценностей. Понимает религию и консерваторов. В ходе предвыборной кампании он охватил широкий круг моральных устоев, но, попав в Белый дом, посвятил себя "камерной" политике, и его моральный дискурс стал более стандартным, либерально направленным. Поэтому его влияние на центровых и отчасти правых ослабло. В этом он не преуспел.

Правые в Америке состоят из двух очень разных групп — это социальные консерваторы и те, кого мы называем экономическими консерваторами, хотя это дурацкое название — на самом деле они экономические либералы, поскольку предпочитают свободу, они либертианцы. А либертианское и социально-консервативное крылья очень разные.

Самое широкое понимание морали — у социальных консерваторов. Многих либералов восторгает песня Джона Леннона Imagine: "Представь, что нет наций, религии тоже нет, представь, что все люди живут в мире". Ну, это просто притча от социологии. Замечательная книга Джеймса Олта "Дух и плоть: жизнь в понимании фундаментальной баптистской церкви" открывает глаза на моральную мудрость социальных консерваторов. В частности, на их понимание того, что одной из важнейших задач в современной жизни является поддержка мужчинами женщин и детей, а светское общество ведет в этом направлении просто разрушительную работу.

Социальные консерваторы сосредоточены на укреплении семьи, и я думаю, что в этом они правы. Одной из самых больших ошибок левых является их нежелание признать то, что брак важен для детей. Левые боятся оттолкнуть от себя афроамериканцев и феминисток и поэтому не хотят поднимать вопрос об отцах. Лишь сейчас социлологи начинают приходить в себя и понимать важность брака и отцовства.

Большую часть жизни я был атеистом — с момента своей бар-мицвы. Когда я читал Тору, я не был атеистом, но спустя год или два стал им. Хотя я атеист, думаю, вопрос о том, какую роль религия играет в обществе и кто мыслит более ясно — религиозные люди или атеисты, — до сих пор открыт. Новые атеисты выбрали для себя полемический стиль. Это то, чем занимаются адвокаты, и они неправы во многих своих рассуждениях о религии. Если ты атеист и рассматриваешь науку как божество, то ты копируешь стереотипы мышления, в которых обвиняешь религиозных людей — в частности, узость мышления, черно-белое восприятие мира и слепоту к доказательствам.

Я ученый и атеист, но не отношусь к науке, как к чему-то священному. Надеюсь, моя книга покажет светскому обществу альтернативное видение религии, отличное от того, которое демонстрируют новые атеисты. Я социолог, я эмпирик, то есть меня интересуют доказательства. Если бы оказалось, что религиозные люди — более жестокие, эгоистичные и расистски настроенные, я бы согласился с новыми атеистами в том, что мы должны уменьшить роль религии в жизни. Но на самом деле это не так. Религиозные люди более щедрые, более социально активные и более счастливые. Я исследовал доказательства, и они говорят о том, что религиозность идет на пользу и людям, и стране.

Сейчас у нас большие неприятности. Поляризация сама по себе неплоха, но когда она возводится в абсолют, мы начинаем демонизировать друг друга, демонизировать другую сторону, и компромисс становится невозможным. Переговоры должны быть искусством поиска беспроигрышных вариантов, но, если стороны не желают идти на компромисс, мы не найдем решения, которое позволило бы каждой стороне получить то, что для нее важно. Наше финансовое положение сейчас настолько тяжелое, что единственный вариант выхода из этой ситуации — повысить доходы и сократить расходы, но если не добиться компромисса, мы и этого не сможем.

Важно, чтобы политические институты изменились в сторону большей ответственности и уменьшения демонизации. Как нация, мы в большой беде, и, прежде чем дела поправятся, все еще успеет ухудшиться".

Источник