Эксперт телепрограммы "Битва экстрасенсов" Михаил Виноградов о помощи экстрасенсов следствию

О том, какую немаловажную помощь следствию и правоохранительным органам оказывают экстрасенсы и люди с неординарными способностями, главному редактору "Правды.Ру" Инне Семеновне Новиковой рассказал доктор медицинских наук, профессор психиатрии, психиатр-криминалист, постоянный эксперт телепрограммы "Битва экстрасенсов" Михаил Викторович Виноградов.

Смотрите видео

— Наш разговор будет о том, как люди с неординарными способностями, экстрасенсы помогают работе правоохранительных органов. Перед программой мы говорили, что эта практика существовала в нашей стране с 30-х годов. Хотелось бы, чтобы вы раскрыли тайны этой загадочной профессии. Когда мы договаривались о встрече, было очень странно слышать, что Михаил Викторович занят, он ловит маньяка, он ловит каннибала, он ловит чуть ли не снежного человека. И думаешь, чем же занимается вообще Михаил Викторович?

— Мы помогаем в первую очередь Следственному комитету России в отработке новых методов раскрытия особо тяжких преступлений — это убийства, изнасилования, похищения людей, поиск без вести пропавших, розыск маньяков всех мастей.

— Вы говорите, что вы занимаетесь разработкой новых методов, а какие были методы раньше?

— Под новыми методами понимаются два направления, к одному из них мы полностью причастны. Первое, не наше направление, — это использование гипноза для воспроизведения в памяти свидетелей событий преступления. С помощью гипнологов, например, были раскрыты два взрыва "Невского экспресса". Дело в том, что человек в шоковом состоянии все видит, а запоминает не все. А гипнологи помогают из глубин подсознания извлечь мельчайшие детали. Наше направление — использование экстрасенсорных способностей человека в раскрытии особо тяжких преступлений. Причем сразу хочу подчеркнуть, мы даем сведения, которые следствие должно подтвердить настоящей доказательной базой.

— То есть вы получаете некие исходные данные, которые есть у следствия, касающиеся описания картины преступления?

— Мы даем следствию в первый же день преступления то, что следователь может увидеть и понять недели через две-три, опросив свидетелей, осмотрев место происшествия. Нам прислали фотографии тела: рук нет, ног нет, головы нет. Экстрасенсорика позволяют увидеть, что за человек, откуда он пришел, кто с ним так жестоко расправился. Не фамилию, а облик убийцы, его мотивы, откуда приехал, где жил, чем занимался.

— Михаил Викторович, к вам обращаются с запросом?

— В спецслужбах всего мира есть штатные экстрасенсы. Мне за десять сезонов "Битвы" удалось отобрать шесть настоящих экстрасенсов из десяти тысяч участников. К нам обращаются следователи из Южно-Сахалинска, Москвы, Норильска, Казахстана, Америки, Арабских Эмиратов, Канады, все прибалтийские страны к нам идут, Белоруссия. Два наиболее ярких примера. В Арабских Эмиратах год назад пропал турист. Полиция никак не могла его найти. Родственники его приехали к нам. Наша экстрасенс сказала, что он утонул, описала местность, где он пропал. Мы потом получили от родственников письмо с благодарностью и фотографиями местности, которые полностью совпали с описаниями нашего экстрасенса.

— А бывают ли ошибки?

— Ошибки бывают. В нашей группе это примерно 10-12 процентов. До суда за два года работы доведено 29 дел из нескольких сотен. Пропавшая невеста в Рязани, питерский доктор-педофил, убийство учительницы в Тамбове — это дела, доведенные до суда с помощью наших экстрасенсов. Мы должны не вообще рассказать сказку, а дать абсолютно точную канву преступления.

— А что следователи будут делать?

— А следователи будут собирать доказательную базу. Если вы придете в суд и скажете: "Мне экстрасенс сказал", — суд не примет это к рассмотрению. Благодаря нашей помощи убийство невесты в Рязани, например, было раскрыто за неделю.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом случае?

— Молодой человек год жил с девушкой, решил узаконить отношения, купил свадебное платье, чтобы на следующий день идти в ЗАГС. А ночью невеста пропала, пошла купить сигареты и не вернулась. Жених обратился в милицию. Наши специалисты сказали, что убита человеком примерно такой-то внешности, с которым имела длительную сексуальную связь и совместное проживание. А тело примерно в 40 километрах от Рязани закопано, вот в таком примерно месте, причем на карте обозначили это место. Группа поехала туда и нашла закопанное и расчлененное, тщательно завернутое в полиэтилен женское тело. Причем оно было завернуто в полиэтилен, чтобы газоанализатор не среагировал на испарения. Это прибор, который позволяет в земле найти органические остатки.

— Убийца знал и об этом?

— Убийца готовился к этому убийству. Сейчас по делу идет экспертиза, он уже дал признательные показания. Доказательная база собрана полностью.

— Я вспоминаю передачу, где об этом рассказывали, и убийца говорил, что это случайно произошло…

— Все убийцы говорят, что случайно. Он случайно взял чугунную сковородку и случайно дал по голове. Там мотив исключительно психопатологический. Чикатило тоже был приятным человеком. Когда мы говорим о маньяках, мы себе рисуем зверя, а потом оказывается, что с виду это милейший человек.

— Почему все-таки такой маленький процент преступлений, по которым вы даете точные ориентиры, доводится до суда?

— Во-первых, собирать доказательную базу нужно не один день. А мы работаем только два года. Если говорить об экстрасенсорике, то все основано на том, что человек — и передающее, и принимающее устройство. Он принимает определенные волны и передает, и следы преступления, как отпечатки пальцев, остаются на убийце.

Вот пример, в сибирском городе бабушка заявила об исчезновении девочки, которая уехала к отцу и мачехе. Последние говорят, что отправили ее домой с какой-то цыганкой. Ищут цыганку, ищут девочку. Нигде никаких следов. Через два года обращаются к нам. Наши эксперты говорят, что убита отцом и мачехой, дабы избавиться от бремени алиментов. Нам присылают фотографии этих людей. Мы говорим, что это они и подробно описываем, как произошло преступление. Следователь вызывает мачеху и отца по отдельности, перед каждым кладет описание, как совершено преступление. Оба в шоке, оба пишут признательные показания, оба говорят, почему и как они ее убили. По их признанию, они позвали какого-то таксиста, который тело вывез и выбросил в речку. Таксист, в прошлом уголовник, растворился на необъятных просторах нашей Родины.

Дело готовится в суд, признательные показания есть. Но тела нет. И ушлые сокамерники, и адвокаты говорят: "А пусть тело предъявят". И сегодня преступники находятся под подпиской о невыезде. Поэтому, когда я говорю о 29 случаях, доведенных до суда, я не говорю, что все остальные — это наш промах.

— Маньяки ведь очень тщательно готовятся и их трудно поймать, насколько я знаю...

— Убили егеря на Иртыше. Мы рассказали, как произошло преступление. Нашли его снегоход, нашли его ружье, нашли следы крови в избушке, где он жил, взяли преступников, они признались. Отпечатки пальцев на ружье, на снегоходе есть, а тела нет. Тело преступники выбросили в Иртыш. Там его не найти — мощное течение, да труп, скорее всего, уже давно скушала какая-нибудь живность.

Пропали двое детишек в сибирской тайге. Пошел их искать егерь, тоже пропал. Место, где они пропали, мы указали. В этом месте нашли резиновые сапоги егеря, его ружье, а самого егеря съели и растащили дикие звери, равно как и детей. Вот здесь возникает вопрос доказательства. Поэтому такого рода случаи я в статистику не включаю. Я включаю только то, что безусловно доведено до суда.

— Наверное, родственникам хочется, чтобы были наказаны виновные, но все-таки важно знать правду.

— Да, особенно если пропал без вести. Родственники с нами соглашаются. Суд не готов согласиться. Но в чем достоинство наших методов перед обычными? Первое, мы даем картину преступления, ничего о нем незная. У нас есть исчезнувший человек, его фотография, дата рождения и дата исчезновения. И мы выдаем результат в течение полутора-двух часов. Чтобы собрать доказательную базу по нескольким версиям, сыщики разные версии выдвигают, в том числе и правильную, но по каждой нужно собрать доказательную базу, определить приоритеты, по которым должна идти работа. На это уходит неделя, и две, и месяц, а иногда и годы.

— Наверное, не всегда причина криминальная?

— Разные причины. Вот обратились к нам: человек ушел из дома и не вернулся. Мы сказали, что это самоубийство. В лесу нашли, он висел на дереве. Записка в кармане его пиджака, что жить не могу, заела тоска, простите меня. В стране пропадают от 80 до 100 тысяч ежегодно. Среди них около 16 тысяч — дети.

— А сколько обращений к вам за помощью примерно?

— Обращаются со всех концов и России, и мира, до 20 писем в день я получаю. Сначала с письмами работаю я сам. Потом распределяю между сотрудниками. А на прием к нам приходят по шесть человек к каждому. Это мы ставим такой лимит, потому что просто на большее не хватает сил. Это тяжелейшая затрата энергии, большая эмоциональная нагрузка. И еще очень сложная психологическая задача для экстрасенса — рассказать родственникам, что человека нет в живых, чтобы они это поняли, приняли и пережили.

— У вас по три человека принимают каждый день?

— Всего нас шестеро, мы работаем через день.

— Так у вас записи на сколько вперед?

— Если свежие дела, мы стараемся принимать сразу. Пришла недавно женщина, пропала дочка шесть лет назад. Мы ей говорим, чтобы она подождала, время отпусков, экстрасенсов меньше, приходите осенью. Она согласна — ей уже нет спешки искать. Хотя понятно, что уже в живых нет...

— Ну, мало ли... Был случай у знакомых... Сведений никаких несколько лет не было о девушке. Оказывается, уехала в Турцию, приехала, да еще и с ребенком.

— Девочка из Краснодарского края убежала с женихом в 14 лет, брата посадили за убийство сестры, а когда она достигла совершеннолетия, с ребенком на руках вернулась к родителям просить прощения. Такое тоже бывает. Конечно, мы определяем сразу, жив человек или нет.

— Здесь ошибки быть не может?

— Ошибка может быть в очень малом проценте случаев, и то, если человек в коме и от него не идет сигнал. Если человек находится под действием психотропных средств, то они тоже блокируют сигналы, или он психически болен и у него острый психоз. Еще Ахматова писала, что когда человек умирает, изменяется его портрет, иначе смотрят глаза, иначе улыбаются губы. Ну, и холод идет от рук, когда над фотографией держишь, хотя я не экстрасенс.

— А кто вы?

— Я — аналитик, скорее всего, но долгие годы работы что-то сформировали в понимании этого вопроса.

— Сколько лет вы работаете на госслужбе?

— Работаю много лет, но в области экстрасенсорики с 1996 года. Тогда ко мне пришли две женщины за психологической помощью, у них пропали мужья. Уехали покупать товар с большой суммой денег и исчезли. В милиции не принимали их дела к рассмотрению. Используя старое служебное положение и связи, я позвонил замминистра внутренних дел того города и говорю: "Иван Иванович, дай хороших сыщиков, возьми дело под контроль". Посредника задержали, убийцы успели убежать. Их убили из-за денег, естественно. Преступление было раскрыто только благодаря причастности ныне покойного экстрасенса Игоря Прокофьева и активности со стороны республиканского МВД. Вот с этих примерно пор я занялся изучением этой проблемы в интересах открытых спецслужб — прокуратуры и МВД.

Читайте также: Традиционная психология под ударом