Тестирование школьников на наркотики

Возможность проведения тестирования школьников на наркотики, обсуждаемая сейчас во всех слоях общества, побудила нас опубликовать реальную историю, которую прислала в редакцию сестра наркоманки. Это рассказ о том, что значит жить рядом с наркоманами — по мнению автора, "преступниками, которых в нашем обществе принято называть больными людьми".

Большую часть своей сознательной жизни я наблюдала, как моя двоюродная сестра из умной и красивой девочки превращается в нечто очень отдаленно напоминающее человека, и на своем печальном опыте могу сказать, что тестирование, на которое уповают власти, будет работать только в том случае, если к наркоманам, пусть и школьникам, будут относиться как к преступникам, причем преступникам очень опасным.

Аня старше меня всего на пять лет. Она не из той семьи, которую у нас принято считать неблагополучной и автоматически заносить в группу риска. Родители развелись, но она получала одинаково много любви и внимания от отца и матери, да и в материальном плане обделенной не была. Все, что нужно ребенку для полного счастья, у нее было. До девятого класса Аня была умницей, отличницей, комсомолкой и просто красавицей.

Несмотря на значительную для детей разницу в возрасте, долгие годы с сестрой мы почти не расставались. В будни она исправно посещала школу и учила уроки, а выходные проводила у нас: мы строили "убежища" из стульев и покрывал, пугали младшего брата страшными историями, раз за разом перечитывали "Легенды и мифы Древней Греции" и могли бесконечно смотреть "Желтую подводную лодку". Аня очень любила моих родителей и воспринимала их скорее как старших брата и сестру, чем как дядю и тетю: советовалась с ними по поводу мальчиков и новых нарядов. Когда дома начались проблемы, спасения она искала именно в нашей квартире.

В моем сознании эти самые проблемы начались, когда Ане стукнуло пятнадцать, хотя, наверное, все началось гораздо раньше. Я хорошо помню, как на майские праздники мы собирались поехать на дачу, но так туда и не попали. Аня сказала своей маме, что заскочит к подруге на минуту, а объявилась лишь через день. Свое исчезновение она объяснила сломавшимся лифтом, в котором якобы все это время и сидела.

Единственным человеком, который в эту глупую ложь поверил, была я. Я никак не могла понять, почему взрослые не верят сестре, и рыдала, умоляя ее простить, она же не виновата — это лифт виноват, что сломался. Еще через несколько месяцев я увидела в Аниной косметичке шприцы. Головой я понимала, что это значит, но думать, что моя сестра — наркоманка, как-то не хотелось. Я решила поступить "правильно и по-дружески", то есть не сдавать ее взрослым. Впрочем, как я узнала уже позже, это и не требовалось. Все были в курсе, но просто не знали, что делать. Первое время родители ломали голову, как в такой нормальной семье, где ни у кого никогда не было проблем с алкоголем и, уж тем более, с наркотиками, могла случиться такая беда, и пытались понять, какую ошибку они совершили в воспитании. Правда, очень быстро поиски ошибки ушли на второй план, первое место заняло желание вытащить Аню.

Наказания, увещевания и мольбы ни к чему не приводили. Да и сестра очень быстро раскусила и своих родителей, и моих. Первые отругают, но простят, вторые и вовсе ругать не будут — пожалеют, пустят домой, обогреют и поговорят по душам, без нравоучений. Так продолжалось примерно пару лет, пока после очередного Аниного визита не пропало обручальное кольцо моего отца.

Читайте также: Российских наркоманов лечат песнями и поркой

Пожалуй, весь масштаб проблемы раскрылся только тогда — воровство у близких людей, которые всегда шли тебе навстречу, для нас стало полным крушением иллюзий. Но это была лишь верхушка айсберга. Закончив школу, Аня дальше учиться не пошла, хотя последний год, в перерывах между загулами, создавала видимость большого желания поступить в вуз — Плехановскую академию, которую окончили и мои, и ее родители. Вместо этого, два года после окончания школы она прослонялась без дела, то и дело исчезая на несколько дней, а то и недель. Домой она возвращалась без украшений, очередной дубленки или шубы, а когда снова пропадала, то не забывала прихватить с собой все более-менее ценные вещи. А потом придумывала истории разной степени правдоподобности.

Трудно сосчитать, сколько раз Анина мама, вытаскивала ее из "нехороших" квартир, выплачивала еедолги,отмывалаилечилапосле ее похождений. Каждый раз Ане грозились, что больше прощения не будет, но снова и снова прощали, пускали домой, отогревали и с ужасом ждали, когда же все начнется по новой. В 19 лет моя сестра вышла замуж, но брак продлился всего лишь около года. Когда Аня узнала о своей беременности, с мужем она уже не жила. Ребенка решено было оставить. Все мы надеялись, что уж материнство вернет ее на путь истинный, но, увы, ошибались.

Первые три года сестра, и правда, изо всех сил старалась быть образцовой мамой — загулы кончились, она вплотную занялась воспитанием дочки. Однако любовь к наркотикам оказалась сильнее любви материнской, и скоро все покатилось по накатанной колее: загул — слезы и мольбы — снова загул. Надо сказать, что тогда перерывы между уходами в другую реальность тянулись по несколько месяцев, в которые Аня работала продавцом в разных магазинах и, вроде как, старалась вести человеческую жизнь. Правда, к тому

моменту мы стали уже совсем чужими людьми: читать моя сестра давно перестала, кино и музыка ее совсем не интересовали. Собственно говоря, ей вообще мало что было интересно, разве что временами развлекалась воспитанием дочери. К 26 годам у моей сестры был условный срок за кражу из магазина, в котором она работала. Ее ловили почти на всех местах работы, просто во всех других случаях ее маме удавалось договориться с хозяевами разойтись "по-тихому".

Читайте также: Ученики младших классов отравились кокаином

В один из своих "спокойных" периодов, когда Аня работала в очередном магазине, она познакомилась с хорошим парнем, который буквально через полгода стал ее вторым мужем. Антон приехал в Москву из небольшого города на Черном море, был младше моей сестры года на три и ничего не знал о ее "прошлом". Анину дочку он сразу принял как родную, а она очень быстро стала называть его папой. И вот опять появилась надежда, что все будет хорошо. Но опять все мы сильно ошиблись.

В последний раз свою сестру я видела три года назад на похоронах нашей бабушки. Она рыдала, вцепившись в мужа, а уже потом, дома, когда мы курили на лестнице, она вдруг вспомнила и про наши "убежища", и про "Желтую подводную лодку" и заявила, что когда станет совсем тепло, мы обязательно все вместе поедем на дачу.

Через несколько месяцев Антон от Ани ушел, так как-то самое прошлое, которое от него тщательно скрывали, стало настоящим. Аня вместе с ребенком вернулась к маме и совсем перестала себя контролировать. Воспитание девочки, которая вот-вот должна была пойти в школу, целиком и полностью легло на плечи бабушки. Аня же появлялась все реже и все в более непотребном виде: она вся покрылась сыпью, которую расчесывала, да и посещением ванны себя не обременяла.

Дочь совсем перестала ее интересовать. Общение сводилось к тому, что Аня звонила домой и просила девочку выкинуть ей в окошко золотые сережки, подаренные бабушкой, или мобильный телефон. Дочка же маму очень ждала и радовалась ее приходу, даже когда, возвращаясь с бабушкой из цирка или театра, обнаруживала ее лежащей на полу на кухне в окружении шприцов, ложек и кастрюлек. Даже в самый первый раз в школу девочку отводила не мама, а бабушки и Антон, который был ей папой чуть больше года.

В феврале моей сестре исполнилось 30 лет. Свой день рождения она отметила в одном из московских СИЗО — за несколько краж в магазинах ей грозит четыре года в колонии-поселении. Несколько раз Аню клали в различные клиники, моя мама ездила с ней за границу, надеясь вырвать из привычного круга общения хотя бы на месяц, но все это оказалось зря. Сейчас Анина мама собирает многочисленные справки, чтобы стать опекуном собственной внучки, которая, кстати, уже категорически не хочет слышать ничего про Аню. При любом упоминании о матери девочка начинает рыдать. Антон и его сестра при любой возможности стараются забрать ребенка, чтобы погулять и походить с ней по магазинам игрушек. Даже родители бывшего мужа моей сестры просят, чтобы девочка летом обязательно приехала к ним отдохнуть.

Стоит сказать, что Анина мама надеется, что суд не будет снисходителен к ее дочери. Со стороны звучит дико, но после многих лет жизни на поле боя, немолодая уже женщина заслужила хотя бы четыре года тишины и покоя. А это пока, видимо, единственный способ этот покой получить.

Читайте самое интересное в рубрике "Общество"