Как клавишник "Браво" выживает в психоинтернате

Он играл в популярнейшей группе и ездил с выступлениями по Европе. Как же получилось, что он оказался в бесправном состоянии в московском психоневрологическом интернате?

Павел Марказьян родился в самой обычной московской советской семье. Еще в детстве его увлекла музыка. В школьные годы он стал играть на бас-гитаре, и со временем его судьба, казалось бы, оказалась предопределенной. Окончив музыкальную школу, молодой человек отправился поступать в училище по классу фортепиано.

Павла не слишком влекла нудноватая классика. Ко времени вступительных экзаменов он стал самым настоящим стилягой. В эффектном костюме американского покроя он ходил с тусовки на тусовку. Причем круг его интересов не ограничивался обычным "стиляжным" джазом. Павел с удовольствием слушал и "новую волну", и панк-музыку, и даже металл. Круг его знакомств тоже был весьма широк. Тусоваться с музыкантами и играть актуальную музыку было чертовски увлекательно!

В училище он поступил "авансом", не сумев в итоге сыграть некую мудреную пьесу. Педагог, очевидно, поверил в него и добился, чтобы экзамен был сдан в первую сессию. Павел очень старался, и в итоге так и получилось.

Однажды на одной из тусовок он познакомился с очень яркой и интересной девушкой, приехавшей покорять Москву из провинции. Она хотела быть актрисой, но в итоге стала учиться на маляра в одном из ПТУ. Однако Жанна не обрывала тяги к высокому, пыталась даже петь в группе "Крематорий", а однажды ей передали телефон ищущего вокалистку музыканта группы "Постскриптум".

Далее Жанна Агузарова плотно вошла в жизнь этой группы, переименованной впоследствии в "Браво". И когда на определенном этапе Евгению Хавтану понадобился клавишник, она сразу указала на своего хорошего друга Пашу. Настоящим боевым крещением для Марказьяна стала "Рок-панорама" 1986 года. После этого концерта группа "Браво" начала ездить по стране, и Павла стали расценивать как профессионального музыканта.

Он познакомился со многими рок-звездами перестроечного Советского Союза. Настоящим образцом для него стал солист группы "Звуки Му" Петр Мамонов, а хорошим другом — безбашенный Игорь "Гарик" Сукачев, полюбившийся своим развеселым нравом.

После того, как Агузарова покинула "Браво", Марказьян отправился "в свободное плавание". В частности, он пытался сотрудничать с певицей Ириной Епифановой, записывал с ней песни, автором которых был Раймонд Паулз, также предлагал собственный репертуар. Долго, впрочем, союз не просуществовал.

Одно время Марказьян был аранжировщиком на известной на всю страну московской студии Стаса Намина. Там очень пригодился его широкий взгляд на музыку: приходилось, по его воспоминаниям, работать в том числе с хип-хоп-стилем. Это только шло на пользу талантливому музыканту.

Время было достаточно насыщенным. На ВДНХ выступали первые альтернативные группы — и это было тоже очень интересно, Павел регулярно бывал на таких концертах.

А в 1994 году был выпущен на тогда еще не вошедшем в привычку для российских граждан CD-диске сольный альбом Brazil. Там были и авангардные пьесы, и нечто фанковое — в общем, стиль определить трудно, да и узковато для автора было мыслить "стилями". Второй рукой Павла при создании "Бразилии" стал его приятель по музыкальному училищу Никита Рыбин. Среди участвовавших в записи инструменталистов отметился также альтист Алексей Айги, впоследствии ставший сам по себе известным на весь мир. Тогда Марказьян и взял себе псевдоним Фоуди.

Годы заключения

Однако беспечная жизнь в итоге обернулась бедой. У музыканта отняли квартиру в центре Москвы посредством аферы — обычная история для бандитских 90-х. Сам он в это время путешествовал по Америке и был восхищен этой страной. Побывал в коммуне у баптистов и сдружился с ними. Хотел найти Агузарову, но не смог. А когда все же вернулся домой, то был лишен дееспособности и отправлен на проживание в психоневрологический интернат.

Специалисты сочли, что Фоуди не отвечает за свои действия, потому должен находиться под специальным присмотром.

Веселая жизнь музыканта трансформировалась в бредовое видение. Он "сменил" несколько мест проживания под надзором. Вспоминал потом, как в одной из больниц его привлекали к работам — носить гробы. В общем, насмотрелся на психиатрию с самого нехорошего угла обзора.

Интернатское начальство все же памятовало, что это музыкант, артист. Павла активно привлекали к разным самодеятельным постановкам. С ними он объехал, как вспоминает, чуть ли не все интернаты столицы, участвовал в крупных фестивалях, но потом все равно возвращался в переполненный тяжелобольными людьми коридор отделения и комнату на восемь человек.

Не сойти с ума окончательно помогали различные волонтеры. Обходительный Фоуди с такой интересной биографией... они не могли пройти мимо него. Его иногда выпускали с ними погулять под расписку — так он съездил на концерт Стинга. А один из волонтеров — Геннадий Саблин — оказался сам музыкантом и собрал группу прямо в интернате с участием Павла на синтезаторе и еще одного профессионального музыканта, бас-гитариста по имени Олег Косточкин. Тот когда-то отметился как участник хеви-металл-группы "Металлобол".

Красивые и светлые песни Саблина понравились и проживающим, и администрации интерната. Общими силами трио собрало целую звукозаписывающую студию — колонки, микшер, микрофоны, профессиональные гитары. Олег дееспособен, но вынужден жить в ПНИ из-за больных ног. Он и добывал "с воли" большую часть оборудования. Как смогли, Геннадий, Олег и Павел записали некоторые песни и сейчас продолжают над ними работу.

Фоуди несказанно повезло, что, находясь, по сути, в заключении, он смог продолжить заниматься своим делом. Пусть в тяжелой депрессии он несколько раз хотел бросить музыку — но снова и снова к ней возвращается. А осенью 2018 года стараниями волонтеров ему вернули дееспособность. Только вот идти ему из интерната некуда — нет жилья в Москве. Потому смирение — пока единственный путь.

А с Агузаровой Павел в итоге списался. Кто-то из персонала написал письмо от его имени и даже получил ответ...