В гостях у "ПРАВДЫ.Ру" - известный экологический журналист Григорий Пасько

"ПРАВДА.Ру" не первый раз пишет о российских экологах, которые одновременно являются и правозащитниками, и репрессированными, и реабилитированными.
Несколько месяцев назад, после публикации у нас весьма откровенного интервью с Александром Никитиным раздавались тонкие вопросишки: а вы того... не боитесь? Не боимся. Сегодня в гостях у "ПРАВДЫ.Ру" - ставший широко известным и в России, и в мире российский эколог, военный журналист и правозащитник, флотский капитан 2 ранга Григорий Пасько. Думается, особо представлять его деятельность после прогромыхавшего по всем информационным каналам "дела Пасько" не нужно. А вот каков он как... человек?

Мысль побеседовать с Григорием Пасько, так сказать, поподробнее пришла после прочтения его книги "Мы поем глухим". Жесткий, весьма откровенный рассказ о тюремных нравах, о деятельности отечественных спецслужб, о личных переживаниях, о... В общем, пока читал его книгу — словно сидел с ним в одной камере, прошел то же, что и он сам. Думается, такое впечатление от книги не у меня одного. Вот так. Адрес его подсказали ребята из редакции информационного партнера "ПРАВДЫ.Ру", питерского журнала "Экология и право", где второй год редакторствует Григорий Пасько. Кстати, первые номера журнала он редактировал как бы "заочно", будучи еще в заключении...

- При огромном количестве публикаций о так называемом "деле Пасько" нигде не нашел подробностей о Вас лично. Если можно, несколько слов о себе: откуда родом, кто родители, братья-сестры, любимый предмет в школе, самое яркое воспоминание детства. А каким образом занесло именно в военно-морское училище? Мечта о море была? Как начиналась служба на флоте, первый репортаж в газету, самое яркое впечатление лейтенантства?

- Родом из Херсонской области. Вырос на берегу Каховского водохранилища. Часто бывал в Херсоне и в Одессе. Однажды в Херсоне видел парусник "Товарищ". Решил поступать в мореходку. Но так и не собрался. Был классный преподаватель по начальной военной подготовке (это не к вопросу о введении НВП, а роли личности в истории). С 15 лет сотрудничал с районной газетой. В 17 твердо знал, что буду журналистом. Но очень хотелось путешествовать по миру. Рекомендацию в Киевский университет на журфак дали Борис Олейник и Виталий Коротич. Но я уехал во Львов. Поступил в Львовское Высшее Военно-Политическое училище, закончил его в 1983 году и сам попросился на Тихоокеанский флот. До этого там, на Дальнем Востоке, в Совгавани, было уже две стажировки. Так попал во флотскую газету "Боевая вахта" во Владивосток. Служба на флоте — сразу в море, потому что распределен был в отдел боевой и физической подготовки, в котором от лейтенанта до капитана 2 ранга, до начальника отдела прослужил. Первый репортаж в газете не помню, потому что и до "лейтенантского" прихода я в ней часто публиковался. Отец преподавал в школе химию, был директором вечерней школы. Был он педагог-универсал, преподавал "вечерникам" почти все предметы, в том числе и математику. Имел два высших образования. В доме у нас была огромная библиотека. Я в детстве читал Голсуорси, Мериме, Бальзака, запрещенных Зикмунда и Ганзелку, историческую литературу и прочую, о которой одноклассники понятия не имели. Мама работала в школе поваром. Поэтому я в школу пошел с шести лет в первый класс, отучился год и... снова пошел в первый класс: отец решил, что надо учиться со сверстниками и по новой программе. Школу закончил с золотой медалью. Два брата, старший и младший. Один сейчас прапорщик-медик во Владивостоке, другой — в Москве, менеджер в фирме. Любимых предметов в школе было несколько — география, русский язык и литература, история, физкультура, военная подготовка. Яркие воспоминания — поездки в Ленинград (с тех пор, лет с 14-15, я очень люблю этот город), поездки в Карпаты (Львов, Трускавец, Борислав) — тоже лет в 14 и самостоятельно, переписка с журналами "Пионерская правда", "ЗIрка" (не публиковали, но наставляли на путь писательский, словом, отравили журналистикой). Первая публикация в областной газете — в 14 лет, стихотворение "Моя земля". Гонорар — 4 рубля 16 копеек — потратил на подарок маме. В 9-10-м классах был на двух семинарах молодых авторов Украины ( вели мастер-классы Олейник, Коротич, Загребельный и другие).

- Как, по вашему, вас воспринимают люди — товарищи, друзья, посторонние?

- Самое трудное- это представить себе, как тебя воспринимают другие. Да и важно ли это? Настоящие друзья всегда находят возможность тактично покритиковать. Лучший критик — жена Галина. При ней звездная болезнь не грозит, но и чувство творческой злости она не убьет, словом, как Муза. А вообще-то я никогда не был легким в характере. Но и не был подлым, предателем и жмотом. Правда, жмотом обозвали в какой-то гэбэшной газетенке со слов двух бывших коллег по "Боевой вахте" (а их, коллег и товарищей за 20 лет было человек 50).

- Умеете ли быть жестким? А сентиментальным?

- Жестким? Наверное, да. Горжусь тем, что умел сочетать это с умением научить чему-то человека. У меня было много подчиненных в отделе. Сейчас они: редакторы журналов, депутаты, руководители фирм. Иногда общаемся и тепло вспоминаем совместную работу. Чекистам этого не понять. Сентиментальным? Да. Без комментариев.

- Любимая песня, блюдо, напиток, книга, писатель, есть ли девиз по жизни?

- Песни люблю украинские, знаю их множество и как всякий, у кого со слухом проблемы, люблю петь. Блюдо — практически все равно, что, лишь бы вкусно и съедобно. Не люблю жирное, острое, не пью водку ( терпеть не могу ее ), сало ем раз в несколько лет ( не люблю). Люблю сыры, маслины и красное сухое вино (в последнем немножко разбираюсь). Смешной случай в связи с этим. После первого освобождения летом 1999-го пошли с французской журналисткой в ресторан. Я подозвал сомелье и начал говорить с ним о винах, подбирая что-то к столу. Говорили долго, выбрали хорошего года и хорошего региона (Бордо). Француженка сказала: "И после этого вы станете утверждать, что вы не шпион?"... Вот такая история. Книга, писатель — все это любилось всегда и предпочтений никому не отдавалось. В разные периоды — разные книги. Сейчас все больше философы нравятся. И Ежи Лец. И еще: не верьте тому, кто скажет, что у него настольная книга — Достоевский. Врет как пить дать. Если он не режиссер, критик, историк — то врет. Я в тюрьме перечитал почти всего Достоевского только потому, что заставил себя и было время (в одиночной-то камере!) Читать Достоевского — это тяжелый, хотя и благородный труд. Он помогает осмысливать жизнь, но вряд ли делает ее краше. Девиз в жизни — это что-то пионерское? Или из рыцарских времен? Девиз старых политкаторжан — не верь, не бойся, не проси (к сопливым татушкам это вообще никак не относится). Мало кому верю, мало кого и чего боюсь. Ничего не прошу: ни милостыню, ни помилования.

- Было ли в жизни такое, о чем сейчас жалеете?

- Сожалею о том, что не всегда был достаточно внимателен к своим детям и родителям. Да — занятость, работа и т.д. и т.п. Но с годами понимаешь — все это (работа и прочее) — туфта полная. Потому что есть только одна национальная идея в любой нормальной стране — благополучие и счастье семьи твоей (не за счет ущерба другим семьям и людям).

- Ваши чувства в то мгновение, когда узнали о гибели Сергея Юшенкова? Ведь Вы были его помощником в Государственной думе?

- Еще одним порядочным и светлым человеком на земле стало меньше. Мы с ним только собирались делать общие дела. Жаль, не довелось. А больше, вроде, и не с кем. Хотя есть несколько человек, вызывающих у меня симпатию своей политической и жизненной позицией. Пальцев на одной руке хватит, чтобы их перечислить...

- Планы по жизни: чем занимаетесь сейчас, что ждете от судьбы?

- Если бы я жил в Германии, Чехии, Швейцарии — я бы смог строить планы. В России это заведомо гиблое дело. Занимаюсь журналистикой, от судьбы ничего не жду — ни плохого, ни хорошего.

- Вам каким-то загадочным образом удавалось редактировать первые номера журнала "Экология и право", даже находясь в заключении... Работа в журнале: что в ней главное? Журнал-то потихоньку становится читаемым и популярным — это единственный подобный "зубасто-экологический" в нынешней России.

- В журнале главное — деньги на его издание. А это не от меня зависит. А я смог бы сделать его популярным: у меня есть замечательные друзья и среди правозащитников, и среди экологов. Мы любим нашу страну не крикливо и мы знаем те беды, которые ей угрожают (не псевдошпионы, не олигархи, а идиоты-руководители, которые сами себя назначают царьками, князьками...)

- Нынешнее состояние российского экологического законодательства... Что хуже — несовершенные законы либо чиновники, которые не могут исполнять в принципе даже и хорошие законы?

- Как ни странно — плохо и то, и другое. "Законы святы, но исполнители — плохие супостаты"... И над законами надо работать, и чиновников перевоспитывать, и зеленую линию гнуть -лоббировать и в правительстве, и в Госдуме.

- Приходилось ли бывать на Севере, в Поморье или на Кольском? Вообще — есть ли какие-либо привязки к Северу, или все время на Дальнем Востоке?

- В 1980 или 81-м был в Северодвинске, Архангельске, Малых Карелах. Купался в Белом море (старинная забава — купаться в морях, увы, всего 13 насчитал в своей биографии).Ощущение сказочности от увиденного торфяного болота в лесу, от морошки, холодного стального Белого моря — и какой-то упертости и мастеровитости в характере северян. В Северодвинске есть замечательный человек — Андрюха Тимохов. Лучший друг по училищу. Не виделись лет сто. Но в самые трудные моменты моей жизни он дает о себе знать — письмом ли, открыткой. И дает понять: Гриня, не дрейфь, все перемелется, друзья рядом, безвестным не сдохнешь. И соплей в тексте нет, и легче становится.

- Ну и традиционный вопрос (хоть, без сомнения, и очень глупый): что пожелали бы читателями "ПРАВДЫ.Ру"?

-Вопрос действительно, х-м... очень глупый. Желаю... три точки Ру! А если серьезно — не гнуться перед властями — они того не стоят. Не верить им до тех пор, пока мы не научим их уважать нас и наш выбор, не научим их служить нам, обслуживать нас, а не считать нас быдлом. Даже при всей нашей властенеразборчивости мы достойны лучшей жизни и лучших руководителей.