Корысти ради (секреты промышленного шпионажа)

“Богат не тот, кто первым придумал велосипед, а тот, кто первым узнал об этом и сделал свой бизнес” — именно по такой жесткой формуле работает сегодня научное сообщество. А вместе с ним и разведка...

Согласно наблюдениям экспертов, последние три-четыре года отмечены невиданным всплеском интереса спецслужб всего мира к узкоспециальной технологической информации. Почему?..

Десятого мая в вашингтонском пригороде Александрия была перевернута последняя страница в истории идеологического шпионажа. В этот день суд вынес приговор Роберту Ханссену. Его ждет пожизненное заключение. Бывшего высокопоставленного сотрудника ФБР, якобы работавшего на советскую, а позже и российскую разведку, эксперты называют «последним солдатом “холодной войны”». По их мнению, агенты, которые зарабатывали для своих “контор” лишь очки в политическом противостоянии, практически уже сошли со сцены. Их место заняли прагматичные “экономисты”. “Времена бессребренического, наивно-идеологического шпионажа, подобного деятельности супругов Розенберг в США или советского генерала Дмитрия Полякова, минули безвозвратно, — заявил специалист по вопросам разведки из вашингтонского Центра стратегических и международных исследований (CSIS), просивший не называть его имени. — Прежние идеологические барьеры рухнули, и шпионаж довольно цинично стал рассматриваться как обычный бизнес, не слишком отличающийся от торговли компьютерами, автомобилями или сигаретами...” Словом, сегодня большинство разведок сориентировано на зарабатывание денег для своей страны, а вернее, на добычу информации, которая стоит этих самых денег...

Согласно наблюдениям экспертов, последние три-четыре года отмечены невиданным всплеском интереса спецслужб всего мира к узкоспециальной технологической информации. Почему? Специалисты называют несколько причин. С одной стороны, в последние годы стремительно возросла стоимость инноваций — государства и крупные корпорации вынуждены все больше средств инвестировать в исследовательскую деятельность с труднопрогнозируемой отдачей. С другой стороны, сами инновации имеют тенденцию стремительно устаревать. Кроме того, в передовых странах фундаментальная наука все теснее срастается с крупным бизнесом. В результате возникла любопытная ситуация: инвесторам экономически стало выгоднее вкладывать средства не в саму инновационную деятельность, а в инфраструктуру по добыванию информации о ней.

По данным экспертов, разведки практически всего мира проявляют наибольший интерес к таким отраслям, как аэрокосмические и биотехнологии, телекоммуникации, включая Интернет, компьютерные технологии и программное обеспечение, современные транспортные системы, передовые конструкционные материалы и покрытия, включая “невидимые” (технология stealth), энергетические разработки, производство полупроводников. В США, по данным ФБР, число преступлений, подпадающих под статьи законодательства о промышленном шпионаже, за последние четыре года увеличилось на 323 процента. В технологически развитых странах (к их числу специалисты относят и Россию), которые и являются главным объектом промышленного шпионажа, считают, что переориентация разведслужб на экономику угрожает национальным интересам гораздо больше, нежели идеологическая модель разведки.

Американское общество индустриальной безопасности (ASIS) ежегодно отмечает рост числа крупных американских корпораций, которые были затронуты актами шпионажа. Наиболее привлекательными оказались секреты фирм IBM (компьютеры), Corning Inc.! (специальные покрытия, оптика и полупроводники), Honey-well Corp. (авиакосмическое оборудование), Eastman-Kodak (фотооборудование, в том числе и для аэрокосмической съемки), AT&T (связь), General Electric (электротехника). Американские эксперты считают, что США стали главной мишенью промышленного шпионажа по двум причинам. Во-первых, здесь больше, чем где-либо еще, тратится на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки — в среднем 125 миллиардов долларов ежегодно. Во-вторых, Америка держит права примерно на 70 процентов мировой интеллектуальной собственности — большинство изобретателей, где бы они ни жили, стремятся получить патенты в США.

Впрочем, американцам вряд ли стоит так уж жаловаться на “грабеж”. Ведь именно они выступили зачинателями этого процесса, инвестируя немалые средства в “интеллектуальный пылесос”. Имеется в виду и “утечка мозгов”, и “творческое осмысление” чужих наработок в области фундаментальных наук.

“Новостью является не сам факт промышленного шпионажа, он существовал всегда, — новость заключается в прямом вовлечении разведок ряда стран в хищение промышленных секретов в интересах корпораций,— заявил Бен Вензке, эксперт, специализирующийся на этой теме. — Забудьте время, когда один шпион против другого означало ЦРУ против КГБ. В наши дни корпоративный шпионаж означает — французская разведка против IBM или Mitsubishi против Ford Motor Company. У Японии такая философия: зачем тратить 10 лет и миллиард долларов на исследования, когда за взятку в один миллион инженеру конкурирующей фирмы вы можете быстрее и эффективнее добиться тех же результатов. В этой стране только в апреле нынешнего года министерство экономики и промышленности сделало первые робкие шаги, чтобы объявить промышленный шпионаж уголовно наказуемым деянием. Похоже рассуждают и во Франции — мол, конечно, Париж и Вашингтон являются военными союзниками, но они остаются экономическими конкурентами”.

Что же касается того, какое место занимает сегодня экономическая тематика в работе российской разведки, руководитель пресс-бюро Службы внешней разведки России Борис Лабусов заявил следующее: “СВР никогда не работала, не работает и не будет работать на частные корпорации. Мы работаем, как раньше говорилось, по указаниям политического руководства, и задачи нам ставятся только им. Другой вопрос, как эта информация впоследствии может быть использована разведкой. Если интересы государства требуют того, чтобы с частью разведывательной информации было ознакомлено руководство той или иной корпорации, которая тоже действует в интересах государства, то это допустимо. Но напрямую мы никаких заданий для частного бизнеса не выполняем”.

Конечно, работники спецслужб, выходящие в отставку, могут поступить на работу в частные корпорации. Но трудоустройство такого частного лица, обладающего определенными знаниями и умениями, вовсе не означает, что это лицо продолжает пользоваться арсеналом средств и форм работы, которым пользовалось во время работы в спецслужбе. После ухода за этим человеком тут же захлопываются ворота: прекращается доступ к архивам, различным досье и вообще ко всему набору средств, форм и методов работы, который он мог использовать как сотрудник спецслужбы. Если же он такие попытки предпринимает, например, просит кого-то по старому знакомству помочь проверить ту или иную информацию, то это считается по сути уголовным преступлением, попыткой получить сведения, составляющие государственную тайну, со всеми вытекающими последствиями.

В США, например, проблема работать или не работать напрямую с частным бизнесом возникла довольно давно, и она тоже не решена. Там существуют некие экспертные советы, объединения при администрации или при правительствах — что-то типа Госкомитета по науке и технике, который определяет тематику научно-технических приоритетов. Точно так же через них западные разведки получают задания по добыванию той или иной научно-технической информации. Речь в первую очередь — о промышленном шпионаже.

На что только не пускаются охотники за чужими технологическими секретами в попытке получить искомое! В архивах ФБР США описаны подчас просто комичные случаи. Южнокорейцы как бы нечаянно макали концы галстуков в жидкости в американских лабораториях. Китайцы и японцы роняли свои белоснежные носовые платки в цехах и научных институтах, стараясь унести образцы пыли. Французские разведчики, выдавая себя за бортпроводников и стюардесс, устанавливали подслушивающие устройства в салонах первого класса на самолетах Air France. Члены одной российской научной делегации будто бы приделали к подошвам ботинок клеящуюся ленту и вынесли с авиазавода на Лонг-Айленде прилипшую пыль с микрочастицами сплавов, из которых производятся американские истребители.

В докладах ФБР среди активных ловцов промышленных секретов регулярно называются Китай, Южная Корея, Россия, Германия, Бразилия, Мексика и другие — всего 23 страны. Ветераны разведки по инерции считают, что угроза прежде всего исходит от России. На эти обвинения российские коллеги отвечают, что согласно статистике пальму первенства по числу разоблаченных охотников за чужими секретами как в бывшем СССР, так и в сегодняшней России с большим отрывом держат американцы.

А на одном из семинаров в Вашингтоне довелось услышать, как бывший заместитель директора ФБР Рэймонд Уоннал убеждал слушателей: “Китайцы идут!” По его словам, Китай имеет самое большое представительство в США — более 3500 дипломатов и торговых представителей и примерно 90 тысяч студентов, стажеров и практикантов: “Китайские разведчики представляют собой самую серьезную угрозу”.

Еще один кандидат в чемпионы — Франция. С середины 90-х годов два десятка французских агентов были выявлены в американских компаниях Corning, IBM и Texas Instruments. Французы возмущенно отрицают, что их разведывательные усилия в чем-то превосходят аналогичные действия других промышленных стран. Пьер Марион, бывший глава DGSE, пожимает плечами: “Мы не делаем ничего особенного. В этой жизни все просто: все шпионят за всеми”.

Аллен Даллес в своей книге “Искусство разведки” указывал на просчеты главного идеологического противника: “Советы не могут убрать со сцены любовь, секс и жадность”. Хотя в равной мере это относится и к американцам. Во всяком случае, в громких разоблачениях последних лет деньги нередко были главным движущим фактором, толкавшим сотрудников американских секретных учреждений на передачу информации. Как с солдатской прямотой заявил арестованный в октябре 1998 года отставной сержант NSA Дэвид Бун: “Я нуждался в деньгах, к тому же был очень недоволен своим начальством...”

Эксперты отмечают: деидеологизация шпионажа приводит к тому, что из разведки постепенно исчезают люди глобального мышления, какими были такие гроссмейстеры шпионских игр, как Рудольф Абель или Ким Филби. Как свидетельствует бывший оперативник ЦРУ Боб Бэйер, “сложились упаднические настроения: всем кажется, что золотые времена джеймсов бондов утрачены навсегда, беззубость и бездуховность парализовали людей”.

Смена мотивации ведет к изменению и правил игры. Один из наиболее поразительных примеров: в Великобритании на правительственном уровне обсуждается идея, о которой совсем недавно и помыслить-то было невозможно, — создание профсоюза шпионов. Руководство профессиональной ассоциации высших чиновников считает, что сотрудники британской внешней разведки MI-6 должны пользоваться теми же правами, что и обычные госслужащие. Речь по сути идет о том, что шпионы должны перейти на легальное положение — обзавестись карточками социального страхования и т. п. Конечно, для того чтобы вернуть романтику и моральную мотивацию в профессию разведчика, нужна идея. Не заурядный “коммерческий доктор Но”, а олицетворение зла, угрожающее самому существованию свободного мира. Лучшего кандидата на эту роль, чем международный терроризм, не найти. Так что времена агентов, работавших за идею, возможно, еще вернутся.

Николай Зимин
Валерия Сычева
KurierWeb