Возвращается лишь каждый десятый

Российская наука после изменения политического строя — это сплошные проблемы. Улучшения ситуации пока не предвидится
Когда-то наука в Советском Союзе была одной из самых передовых в мире, она практически ни в чем не уступала американской. Например, в области космических исследований российские технологии зачастую опережали североамериканские — как в случае первого пилотируемого полета в космос. Сегодня же почти миллион российских ученых живет в нищете — и, несмотря на декларации политического характера, улучшения не предвидится. Следствие этого, как показали исследования уважаемого российского Института экономики переходного периода, — инновационный показатель российской науки, который составляет только десятую часть от того, каким он был в Советском Союзе, и только двадцатую — от западного.

Вот несколько цифр, свидетельствующих о сегодняшнем убожестве: если расходы на науку в 80-е годы еще составляли 3% ВВП, то теперь они сократились в десять раз. Лишь за период с 1999 по 2001 год количество инновационных фирм сократилось вдвое и составило всего 3,1%. Доля же расходов на науку в государственном бюджете сократилась с 1,79% в 2001 году до 1,55% в прошлом году — несмотря на поставленную правительством задачу поднять эти расходы к 2010 году до 4%.

Зарплаты ученых в прошлом году увеличились в пять раз, однако базовый оклад в размере 1500 рублей (43 евро) не может быть стимулом для новоиспеченного кандидата наук. Следствием этого является непрекращающаяся миграция молодых высококвалифицированных ученых на Запад. Лишь каждый десятый молодой ученый, который отправляется за границу для повышения квалификации, возвращается обратно. США — вот куда, в основном, направляются российские ученые, впрочем, там три четверти докторов наук — выходцы из зарубежных стран.

США — это та страна, куда, в основном, направляются российские ученые

Из 130 тысяч молодых специалистов государственную поддержку получают всего три-четыре тысячи. Соответственно, научные кадры стареют, в России только 12% ученых моложе 40 лет. В среде видных ученых тем временем наблюдается что-то вроде челночной миграции: они по три месяца в году проводят за границей, где им для экспериментов предоставляется современное оборудование, а остальное время дома занимаются теоретическими изысканиями.

Перечень проблем, которые приводит Институт экономики переходного периода, достаточно длинный. В России, например, не разработаны вопросы патентного права, следствием чего является стремление многих ученых воплощать в жизнь результаты своих исследований за границей. Научные учреждения не имеют жилья, которое они могли бы предоставлять специалистам. Отнюдь не бесспорен установленный правительством перечень приоритетов, включающий в себя 52 ключевых направления — от военных и космических исследований до экологии. Чтобы реализовать их все — а внутри перечня подразделения на более и менее важные направления не существует, — не хватает финансовых средств.

Структура финансирования науки не эффективна. В 2001 году от промышленности поступило только 16,4% всех средств, еще 17 % - из-за границы. Остальное, большую часть, примерно две трети, дает государство. Для сравнения: в ЕС оптимальным считается государственный вклад в развитие науки в размере одной трети.

Кроме того, в зачаточной стадии остается сектор рискового капитала, который тем важнее, чем выше недостаток бюджетных средств. Один пример: из проектов, представленных на венчурной ярмарке, которая осенью 2002 года прошла в Санкт-Петербурге под эгидой Европейского банка реконструкции и развития, не было реализовано ни одного подобного проекта. Теперь в России, как в Финляндии или Израиле, планируется создание общества рискового капитала, государственное участие в котором составит от 10 до 20%. На это будет выделен миллиард рублей.

Есть небольшой прогресс в программе, которая позволяет городам объявлять себя наукоградами по типу когда-то очень успешного Академгородка. В прошлом году этой программой заинтересовались 70 городов, однако до сих пор наукоградами официально признаны только три города. Теперь они ежегодно могут рассчитывать на дотации в размере от 250 до 300 млн рублей, что представляет собой лишь треть от ранее рассчитанной потребности.

Мартин Куглер, Die Presse