Академик Валентин Пармон: "Курс сибирской науки"

Пытаюсь подобрать литературный образ того, что происходит с нашей наукой.

Первое, что приходит на ум, конечно же, басня Крылова. Мол, объединение трех академий — "Большой", медицинской и сельскохозяйственной — неплохо "укладывается" в басню о лебеде, раке и щуке. Однако нелегко определить, кто какую роль играет. Да и "персонажи" эти, возможно, вовсе не былые академии, а чиновники, бизнесмены и ученые.

Размытость образа вынуждает искать новые решения.

В последнее время склоняюсь к сравнению с "сибирскими полками", теми, что в критический момент битвы за Москву сломили ход событий.

Нечто похожее происходит и с наукой Сибири. Она в нынешнюю "эпоху реформ" отвергает все нелепое (а его намного больше, чем разумного!) и принимает только полезное. Разве не так?

Читайте также: Академик Пармон: "Среди грез и реальности"

"Минфину обеспечить"...

С этого тезиса и началась наша беседа с вице-президентом РАН академиком Валентином Пармоном. Я напомнил:

— У академика Пармона было замечательное время, и я его прекрасно помню, когда он встал с директорского кресла и сказал: "Слава богу, я теперь займусь наукой своей, солнцем, прочими вещами"… Однако судьба распорядилась иначе: пришлось возглавить Сибирское Отделение РАН, то есть стать и ученым и чиновником. Не жалеете?

— Уже два года, как я председатель Сибирского отделения, и трудно сказать, есть удовлетворение либо нет, потому что время сверхсложное. Однако я убежден в том, что все-таки есть довольно крупное продвижение вперед. Многое зависит от нынешних выборов, потому что главная проблема в Академии наук — это всегда кадровая. И для нас очень важно, чтобы она решилась в пользу не только Новосибирска, но и в пользу всего Сибирского отделения. Мы ждем пополнения талантливыми и энергичными учеными. Они нужны, потому что зона Сибирского отделения (я специально посмотрел по карте) больше, чем Китай и Канада. А это самые большие страны после России. Это первое.

И второе: нам удалось сделать просто невероятное! После того как в Сибирское отделение приезжал Президент страны, было несколько поручений, которые были выполнены. Одни полностью, другие частично. Но выполнены! Одно из самых главных поручений — разработка и утверждение плана комплексного развития Сибирского отделения. 1 декабря 2019 года вышло соответствующее распоряжение Правительства. Исторически это только третье распоряжение самой высокой власти, которое касается развития всего Сибирского отделения. Первое было в 57-м году прошлого века, и оно звучало так: "Создать Сибирское отделение и построить научный городок близ Новосибирска". С очень важной припиской: "Минфину обеспечить"…

— Оно было выполнено?

— Да, это было при академике Лаврентьеве. Второе постановление инициировано Валентином Афанасьевичем Коптюгом. Оно вышло за подписью правительства не России, а еще Совета Министров Советского Союза, и там тоже была приписка: "Минфину обеспечить". Второе постановление было очень важным для развития Сибирского отделения, так как касалось прежде всего развития региональных научных центров и развития социальной сферы. Много было построено жилья. И вот теперь третье постановление… Оно хорошее, так как базируется на тех предложениях, которые мы интенсивно обсуждали в СО РАН в 2019 году. В основном перечислены мероприятия, которые мы должны осуществить. Они очень важные, они совпадают с нашим представлением, что надо сделать для Сибири. Но, к сожалению, там нет приписки "Минфину".

— Вам указания даны, а об обязанностях властей ни слова?! Типичная ситуация для нынешних времен…

— Несмотря на то, что соответствующей приписки нет, тем не менее движение определенное есть. Это касается самых крупных проектов. Во-первых, строительство Национального гелиогеофизического комплекса Российской Академии наук вокруг Байкала. Финансирование этого проекта продолжается… Его главный инициатор Институт солнечно-земной физики, который находится в Иркутске, и, конечно же, академик Гелий Жеребцов. А курирует проект госкорпорация "Ростехнологии". Конечно, возникает множество проблем, но дела идут.

Строительство СКИФ

— Я знаю академика Жеребцова и его коллег, а потому уверен, что доведут дело до конца, и Россия получит уникальный исследовательский комплекс, равного которому в мире, пожалуй, нет.

— Согласен с вами… Второй объект для нас принципиальной важности — это, безусловно, синхротронный источник излучения, который мы называем СКИФ. СКИФ — это Сибирский кольцевой источник фотонов. Основные его потребители не физики, а химики, материаловеды, те, кто занимаются лекарствами, биологи и медики, многие другие специалисты. Для нас этот объект знаковый по объему. Исходная заявка звучала на 39 миллиардов рублей. Была большая дискуссия, по какому плану строить. В результате остановились на том плане, который подготовили сибиряки.

Это уникальная машина, и она будет строиться не в Новосибирске, не в Академгородке, а рядом, в наукограде Кольцово. Это отдельное территориальное образование, превосходно существующее и развивающееся. Основная тематика там — биотехнологии, причем очень сложные. Там превосходный мэр, и оказалось, что именно он — Николай Григорьевич Красников — подготовил площадку для создания синхротрона.

Он выделил землю, готов обеспечить установку энергетикой, и так далее. Кольцову и отдается предпочтение. Что касается строительства СКИФа, мы огорчены тем, что произошла очень существенная задержка с началом финансирования. По указу президента объект должен быть сдан в эксплуатацию до 31 декабря 23-го года. Срок чудовищно короткий, а мы уже потеряли практически год. По данным наших специалистов, будет локализация производства более 85-ти процентов, даже почти 90 процентов. Это значит, что практически все будет сделано в России.

Новосибирский Академгородок

— А Кольцово нельзя забрать в Сибирское отделение?

— Это несколько другая тема, а пока поговорим по комплексному развитию Сибирского отделения в целом. То, что касается развития Академгородка, либо более правильно, Новосибирского научного центра, это отдельный проект, и разговор о нем особый.

То, что касается всего Сибирского отделения, то у нас в основном планы по созданию сетевых комплексных проектов. Если пользоваться старой терминологией, это интеграционные исследовательские проекты, когда задействовано сразу много институтов. Проекты по тем направлениям, которые являются принципиально важными для Сибири. Кстати, Сибирское отделение и было создано для того, чтобы решать такие проблемы.

Одна из них у всех на слуху — это проблема озера Байкал. Есть подготовленный проект по цифровому мониторингу озера Байкал. Проект уже несколько раз предварительно обсуждался на всех уровнях. Мы надеемся, что он в ближайшее время будет запущен. Огромным успехом этого года можно считать то, что мы наконец-таки после полутора лет споров нашли общий язык с Министерством природных ресурсов.

— Знаю, что много средств выделяется на охрану Байкала, но они разворовываются…

— До нас эти средства никогда не доходили… Сейчас надеемся, дойдут, потому что даже Контрольное Управление администрации президента теперь опирается на сибиряков, на сибирскую науку, на экспертов, которые не понаслышке знают ситуацию по Байкалу…

— Хорошо, если чиновники наконец-то прислушаются к ученым, потому что терпеть безобразия вокруг Байкала уже нет сил!

— Это верно. Но будем оптимистами!… И еще об одном проекте надо обязательно сказать. Я имею в виду создание в институтах СО РАН новых лабораторий, куда принято более восьмисот молодых ученых. Таких лабораторий 74, а финансирование их под миллиард рублей. Это в рамках Национального проекта "Наука". Тематика работ этих лабораторий согласовывалась с руководством Сибирского отделения, то есть масштаб исследований расширяется. Отмечу еще один мощнейший успех — создан новый институт в Омске. Он связан с физической электроникой, в основном требующейся в специальных отраслях… Удалось создать новый коллектив, который, я надеюсь, будет очень сильно развиваться. Надо поддерживать и развивать взаимодействия с промышленностью.

Буквально на днях произошло знаковое за последние 30 лет событие и для российской нефтепереработки, и для Академии наук в целом. 24 октября состоялось официальное начало строительства самого крупного катализаторного завода в России мощностью более 20 тысяч тонн катализаторов в год.

— Наконец-то!

— Брешь пробита. Важно, что завод обеспечит полную импортонезависимость России по катализаторам нефтепереработки, в том числе по той номенклатуре, которая у нас совсем не выпускалось. Это самый крупный объект, который сделан полностью на технологиях Академии наук, созданных в Новосибирске и Омске.

— Ученых обычно не пускают на частные предприятия, мол, зачем они нужны, когда все можно купить за рубежом. Санкции в данном случае сыграли положительную роль?

— Самую положительную! 2014-й год был решающим, когда начали объявлять санкции. И тогда Минэкономразвития обозначило четыре главных направления, наиболее импортозависимых, импортоопасных, в том числе промышленные катализаторы для нефтепереработки. Не будь санкций, завод не был бы построен…

Реформы в науке

— Недавно проводился опрос среди ученых: довольны ли они реформами в науке? Большинство сказали "нет"… Что же это за реформы, если исполнители ими недовольны?

— Любые цифры опросов всегда лукавы. Обратите внимание на возраст опрашиваемых. В основном недовольны люди старшего возраста. Да, большие ляпы сделаны, но нельзя говорить, что совсем все неправильно. Хозяйственные дела ушли из институтов, из-под шапки академии, и это было, наверное, в значительной мере правильно. Большой ляп был сделан в 14-м году, когда принимали поправки КЗоТ об ограничении возраста руководства. И дальше начали просто рубить налево и направо. Да, практически во всем мире существует ограничение по возрасту на руководителей. И это правильно. Но нельзя вводить ограничения одним махом, скачком, и, во-вторых, надо подходить к руководителям серьезных организаций индивидуально и решать судьбу этих институтов не путем голосований.

— Мы беседуем в здании Академии наук. Рядом находится легендарный институт, который носит имя Николая Николаевича Семенова…

— Я выходец из этого института.

— И еще много выдающихся ученых… Я слышал, что этот институт отправляют в Подмосковье…

— Это неправда. Покушаются, но пока удается его отстоять.

— Мы боремся все время за культурное наследие, но есть еще научное наследие, разве его не следует беречь?

— Поскольку я выходец из этого института и был три раза председателем комиссий по комплексной проверке института еще в прежние времена, я предлагал руководству сделать специальный проект создания на базе Института химической физики Федерального музея по истории создания атомной бомбы и роли в этом Академии наук. В главном здании института работало три трижды Героя Соцтруда…

— Плюс несколько дважды Героев и просто Героев…

— И единственный советский Нобелевский лауреат по химии… Я думаю, правительство Москвы поддержало бы этот проект. Но все утонуло в кипе бумаг на столах чиновников…

— Аналогичная ситуация и с Кольцово, где будет строиться ваш СКИФ?

— По поручению Президента был подготовлен план комплексного развития Новосибирского научного центра. Он был представлен вовремя, согласован с Правительством. Правда, Президент страны пока ничего там не написал… Первое, что требовалось, — определить, что такое в настоящее время Новосибирский научный центр. Это уникальное для России образование, куда входят три Академгородка, плюс наукоград Кольцово, плюс индустриальное "подбрюшье" — город Бердск.

В данный момент на плане Новосибирской области у губернатора четко очерчены границы того образования, которое мы называем Академгородок 2.0 либо Новосибирский научный центр. Туда входит и Академгородок старый — это значительная часть Советского района города Новосибирска, и поселок городского типа Краснообск, это Академгородок аграриев, и Нижняя Ельцовка, это Академгородок медиков, и наукоград Кольцово. Мы уже работаем по этому плану вместе. Есть координационный совет, который собирается регулярно губернатором.

К сожалению, некоторые важнейшие проблемы без специальных нормативных актов очень трудно решить. Кольцово является наукоградом и имеет определенные налоговые преференции, которые позволяют им саморазвиваться. Однако статус наукограда можно давать только отдельным территориальным образованиям. Основная же часть Академгородка находится в Советском районе Новосибирска, то есть не является отдельным территориальным образованием. И мы не можем получить статус с преференциями на то, что находится в Советском районе. В прошлом году вышел новый 216-й Федеральный закон о создании инновационных научно-технологических центров. Этот закон позволяет таким центрам быстро решать проблемы самим и саморазвиваться. По-старому это называлось "поясом внедрения Лаврентьева". И нам нужно вновь добиваться того, что когда-то при создании и развитии Академгородка решалось мгновенно…

— Разве это не ужасно?

— Согласен, ужасно.

— У меня такое впечатление, что академик, блестящий ученый, занимается в основном чисто бумажными вещами.

— Ну не только. У меня только что учебник очередной вышел. Не надо преувеличивать!

— Итак, реформа науки. Что мы имеем за пять лет?

— Могу сказать следующее. На самом деле то, что касается рейтингования институтов по формальным, в основном наукометрическим показателям, это в значительной мере надуманное…

— И огромное количество разных бумаг, которые необходимо сочинять ученым. Отсюда и массовое недовольство. Наука превращается в бумаготворчество, не так ли?

— К сожалению, без бумажки мы букашки. Я прошел школу управления, считаю, самую важную для себя не в Академии наук, а в Госкомитете науки и техники и Госплане СССР. И там меня научили, что любые решения всегда принимаются, когда есть бумага, на которой что-то написано, на которой появляется поручение начальника.

Что же касается развития науки, теперь мы лишились того мощного аппарата, который был в прежней Академии наук и который готовил соответствующие бумаги. И теперь их приходится готовить самим. Не могу сказать, что это наилучший способ использования ученого. Но пока иного не дано. Наша главная задача — сделать так, чтобы зона Академгородка Новосибирского научного центра получила определенные преференции, если хотите, типа преференций Сколково.

Для чего это надо? Сейчас есть довольно много очень крупных наших корпораций, ну, и даже частных структур, очень крупных, которые категорически хотят "сесть" на нашу территорию, чтобы быть рядом с большой наукой.

К сожалению, даже передача свободной территории под строительство объекта — это всегда жуткое количество бумаг. Но если у нас будут определенные преференции, часть не используемых земель, которые у нас еще остались на балансе, мы готовы передать под такое развитие. Это будет та территория, на которой можно достаточно мобильно создавать огромные новые исследовательские и инновационные центры. Где наибольший интерес нашей промышленности?

• Первое — это, безусловно, микроэлектроника. Новосибирск — это зона микроэлектроники.

• Второе — генетические технологии.

• Третье — это, безусловно, то, что сейчас называют искусственный интеллект.

Далее, это то, что связано с, скажем так, энергонасыщенными технологиями, как-то космические и военные аппараты, современные турбины. Все это заложено в нашем плане развития.

Естественно, сельское хозяйство сейчас у нас очень хорошо развито. И крупнейший медицинский центр. Один из главных объектов — создание научно-образовательного комплекса по биомедицине. Мы это все пытаемся делать.

К сожалению, инструментов для продвижения задуманного вперед стало сейчас намного меньше. Академия наук и ее региональные отделения не имеют даже права проводить научные исследования. Мы потеряли права получать деньги и распределять их по тем структурам, которые должны получить финансирование для проведения актуальнейших научных работ. К примеру, у нас два новых важнейших поручения.

Одно — по развитию науки и экономики Ангаро-Енисейского макрорегиона. Это, если хотите, восстановление программы "Сибирь", которая была. Поручение есть, но мы ни копейки не получили для его выполнения. Второе поручение: лесные пожары…

— Но у вас же лучший в мире Институт леса?!

— Он есть.

— Слышал, что его хотят с каким другим институтом слить?!

— Это слухи. Его ни с кем не соединили… Так вот, договорю. Эти поручения очень серьезные, чтобы их выполнять нужны специальные деньги. Министерство науки не может их выделить, так как оно может финансировать только госзадания на проведение исследований, а не работы по выполнению поручений Президента.

Оформить госзадание — это очень долгая процедура. Здесь же оперативные вопросы. Мы не против, пусть деньги дает министерство. Но процедура принятия решения и резервирования денег в обсуждаемом случае должна быть абсолютно особенная. Причем по этим направлениям, как вы понимаете, отчетность в публикациях — это третье-десятое дело.

Надо сказать, что нынешняя система по отчетности в Академии наук бьет по рукам тех, кто желает работать для обороны, и тех, кто хочет что-то сделать для экономики и для промышленности. В этих областях работы не публикуют. Сейчас же результат работы научного коллектива оценивается в основном по числу часто никому не нужных публикаций.

— Вы сказали две страшные вещи. Первое, невольно сравнили Сибирское отделение Академии наук и Сколково. И выясняется, что Сколково в лучшем положении, чем все Сибирское отделение?

— По некоторым направлениям они действительно в лучшем положении.

— И вторая вещь: у вас как вице-президента есть деньги? Я помню, что в советские времена у М. В. Келдыша был миллион рублей, который он мог выделить любому ученому, если считал его исследование нужным и полезным. Тогда это было больше, чем миллион долларов…

— Сейчас ни у А. М. Сергеева, ни у вице-президентов нет ни копейки. Мы тоже работаем по госзаданию. Для нас это количество экспертиз, которые мы выполнили.

— То есть, к примеру, есть блестящая работа на полмиллиона долларов, и вы не можете ее профинансировать?

— Сейчас — нет. До 2013 года, то есть до начала реформы Академии, могли.

— Значит, ученому нельзя жить в эпохе реформ?

— Наука держится на человеке, у которого блестят глаза, который что-то желает сделать, у которого что-то получается. И если при этом он еще может сделать полезное для коллектива, для Сибири, для Сибирского отделения, это как раз тот человек, которому мы должны оказать помощь.

— Я слежу за ситуацией вокруг Академии наук. Мне нравится, что Сибирское отделение Академии наук не сдается и что отстаиваете все свои позиции!

— Пока удается это делать. Впрочем, мы согласны в ряде случаев идти на осознанные компромиссы, которые не нарушают общее понимание нашей стратегии развития.

— Теперь я понимаю, почему науку ругают, а в Академию наук желающих попасть становится все больше. Конкурс на одно место десять человек! Такого раньше не было. Почему это сейчас, не в самое лучшее для РАН время?

— Это следствие одного из антагонистических противоречий Академии наук. Оно связано с тем, что выбирают в члены академии академики, и есть инфляция по возрасту. Поскольку превосходных исследователей, превосходных ученых становится все больше, а в предыдущие годы мы не смогли выбрать в Академию тех, кто этого давным-давно заслуживал. Сейчас вот в Сибири 141 институт, и только меньше чем в двадцати руководители — члены Академии. Есть руководители региональных научных центров в статусе кандидата наук. Вы могли это представить раньше?

— Нет, конечно.

— Мы тоже до сих пор не можем это представить. Пока во главе института, который считается академическим, стоит не член Академии наук, он потихонечку отодвигается от Академии наук. И со временем у такого руководителя возникает вопрос: а вообще, зачем Академия наук? Я и без нее живу, не мешайте. Понимаете? Академия наук, она же мешала. У нее возникали задачи, которые в прежние годы ставило руководство страны перед Академией наук. На решение этих задач выдавались ресурсы, и Академия наук могла эти ресурсы использовать. А сейчас у нас этих инструментов нет.

— Это все говорит о том, что к науке у властей не то отношение. Согласны?

— Абсолютно согласен. Недавно был форум "Технопром" в Новосибирске, и после выступления очень высокого чиновника из Госдумы ему задали вопрос: какой самый главный движитель прогресса в экономике России — государство, бизнес либо наука? Он безапелляционно заявил, что бизнес. Мне пришлось вмешаться и сказать, что на самом деле главным движителем должно быть умное государство — государство, которое опирается, прежде всего, на образование и на науку.