Баграт Сандухадзе: "Хлеб – "атомная бомба" России!"

"Чаепития в Академии" — постоянная рубрика Pravda. Ru. Писатель Владимир Губарев беседует с выдающимися учеными. Сегодняшним гостем проекта "Чаепития в Академии" стал российский ученый-селекционер озимой пшеницы, в особенности для Нечерноземной зоны, академик РАН, РАСХН, доктор сельскохозяйственных наук, заведующий лабораторией селекции озимой пшеницы и первичного семеноводства Московского НИИ сельского хозяйства "Немчиновка" Баграт Сандухадзе.

Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!

Каждый год на исходе осени, когда земля уже слегка присыпается снежком, он приезжает на свое поле, чтобы произнести вслух, пусть услышат все: "Прощаюсь, ребята, с вами до весны. Надеюсь, что все вы доживете до нее и встретите меня".

В начале апреля, когда снега уже отошли, он приезжает вновь, чтобы поблагодарить своих "ребят" за то, что они пережили суровую зиму.

Столь необычный для других (а для него обязательный!) ритуал повторяется из года в год, из одного десятилетия в другое, вот уже более 60 лет. Нет, это не суеверие, это его жизнь, жизнь великого селекционера, великого ученого, равного которому в ХХI веке еще нет — он этой планете пока единственный.

Он бросил вызов всем тем, кто пытается прогнозировать будущее — политикам, экономистам, политологам, даже своим коллегам-ученым. Если они описывают будущее, рисуют радужные или грустные картинки, то он это будущее создает, причем совсем не таким, каким его видят футурологи разных мастей. И это естественно, так как он стоит на Земле, той самой, что пишется с большой и малой букв.

Он утверждает, что "Россия способна победить весь мир не атомными бомбами, а хлебом — точнее, лучшими в мире сортами пшеницы".

Я полностью согласен с ним.

Как Лысенко вождей обманывал…

Теперь можно приоткрыть одну тайну, которая родилось в Подмосковье еще в начале ХХ века. Речь идет о ржаном хлебе. Именно сто лет назад, когда сначала война с Японией, потом революция, Гражданская война и еще одна революция, среди интеллигенции начала распространяться версия о "вреде белого хлеба", мол, чтобы сохранить здоровье, не толстеть, быть всегда добрым и сильным, нужно употреблять только ржаной хлеб.

Не буду опровергать сей постулат, так как хлеб такой, действительно, хорош и привычен уже, но вот его преимущество над белым рискну оспорить. Оказывается, специалисты к такому выводу никогда не приходили, так как такие исследования не нужны — тут главенствует известный принцип: "каждому своё". Но твердые и сильные сорта пшеницы, конечно же, ни в какое соревнование с рожью не вступают: и в хлебах — нее только у людей! — есть различие между аристократами и чернью…

Академик Б. И. Сандухадзе решил подтвердить это, и он бросил вызов и Науке и Природе.

Во время его учебы в Тимирязевской академии преподают Лысенко и его ученики. Сам Трофим Денисович пользуется непререкаемым авторитетом у Хрущева, таким же, как в былые годы у Сталина.

Почему вожди его любят?

Он единственный из научного мира обещает обеспечить страну продовольствием, а потому говорит о ветвистой пшенице, посадке картофеля "верхушками", торфо-перегнойных горшочки, урожайности хлебов на полях в Сибири, а также повышении жирности молока… Ну, и, конечно, о "садах Мичурина", круглый год обеспечивающих население страны фруктами.

Из доклада "О положении в биологической науке", который на сессии ВАСХНИЛ 1948 года зачитал академик Т. Д. Лысенко: "Мичуринцы овладели хорошим способом превращения яровой пшеницы в озимую… Когда же приступили к превращению, перевоспитанию твердой пшеницы в озимую, то оказалось, что после двух-трех-четырехлетнего осеннего посева (необходимого для превращения ярового в озимое), дурум превращается в вульгаре, т. е. один вид превращается в другой…)

"Дурум — твердая пшеница, вульгаре — мягкая", — поясняет академик для не непосвященных.

Говорит он убежденно, напористо… Да и как ему не поверить, если он сам "от матушки-земли", агроном, знаток сельской жизни. Руководителей страны возит в Горки Ленинские, где демонстрирует свои достижения. А там, действительно, урожаи хорошие, да и коровы гладкие, упитанные.

"Достижения будут, если покончить с вейсманистами-морганистами и прочими лжеучеными, которые исповедуют западную идеологию в биологии" — главный лозунг Лысенко. Он уничтожает отечественную генетику на сессии ВАСХИН в августе 1948 года.

Его поддерживает Сталин, а после прихода к власти Хрущева ничего в биологической науке не меняется…

Именно в такой атмосфере учится будущий селекционер Баграт Сандухадзе.

— Итак, экзамен у вас принимал сам Лысенко?- спрашиваю я у него.

— На его вопрос о том, наследуются ли приобретенные признаки у злаков, я ответил — "наследуется". Он сразу же сказал: "Пять!", и отпустил меня.

— Кто ваш главный Учитель?

— "Немчиновка". В этом великом научном центре России работали прекрасные ученые. Именно они заложили основы селекции, плодами которой мы пользуемся сегодня. А они весьма впечатляющи!

— Но ведь были и тупиковые пути?

— Конечно. Когда я пришел сюда, директором был академик Н. В. Цицин. Он — автор легендарных пшенично-пырьевых гибридов. Однако он хотел создать сорта ветвистой многолетней пшеницы, которые были бы намного более урожайными, чем привычные сорта. Я был тогда очень молод, но сразу же почувствовал, что это тупиковый путь.

— И вы об этом сказали Николаю Васильевичу?

— Нет, так как был слишком молод и "своего голоса" в науке у меня еще не было.

— И сколько времени потребовалось, чтобы он появился?

— Несколько десятилетий… В нашей науке все происходит очень медленно… 15 лет я работал с пшенично-пырейными гибридами, потом понял, что нужно искать иные пути.

В ладонях — будущее!

Это было время великих романтиков, которые умели превращать мечты в реальность. "Предпочитаю фантастику в чертежах!" — заметил однажды академик С. П. Королев. Эти слова можно смело ставить эпиграфом к 60-м годам прошлого столетия.

Считается, что героями тогда становились только космонавты, главные конструкторы и засекреченные ученые. Однако это не так! Вместе с покорителями космоса и атома звучали имена тех, кто создавал новые сорта пшениц. Лукьяненко и Ремесло были в одном ряду с Гагариным и Титовым, Королевым и Келдышем. Оба селекционера были и дважды Героями Социалистического труда, и лауреатами Ленинской премии — они удостоены высших наград в Советском Союзе.

К сожалению, нынче иные времена.

К счастью, есть еще премии, которые присуждают коллеги. Высшая из них — Демидовская. Ею удостоен Баграт Сандухадзе. Ошибки власти пытаются исправить ученые. Иногда им это удается.

Я поинтересовался у него, чем именно он гордится.

Он ответил так:

— В конце жизни — а ведь это всего лишь мгновение! — человек спрашивает самого себя: "А что тебе удалось сделать?" Мне повезло. Я горжусь тем, что вокруг Москвы, очень густо населенном регионе, поля, на которых выращивается пшеница — продовольственная, не фуражная — наивысшего качества. Причем условия для ее выращивания не очень хорошие: температура невысокая, дожди, погода капризная. А мы получаем экологически чистейший продукт! Но юге страны три-четыре раза обрабатываются поля пестицидами, чтобы не дать растениям заболеть. Здесь же мы этого не делаем. Понятно, что всем этим я не могу не гордиться.

— Сколько у вас сортов?

— 15-16 сортов уже районировано. В прошлом году передали на госиспытания два сорта, в будущем году еще три. Это прекрасные сорта: короткостебельные, неполегающие, а урожайность — до 148 центнеров с гектара!

Конкуренция — лоцман прогресса

Между селекционерами всегда были дружеские отношения. Они делились друг с другом успехами, рассказывали о неудачах. Однако и конкуренция была жесткой: подчас удача одного приводила к поражению многих. "Страдали" даже такие крупные научные центры, как "Немчиновка".

Было время, когда Лаборатория озимой пшеницы НИИ сельского хозяйства была на грани закрытия. Появились уникальные сорта, соревноваться с которыми не было возможности. Их создали Лукьяненко и Ремесло. На их груди засияли звезды Героев, а ученые "Немчиновки" почувствовали, что их труды напрасны — им казалось, что лучше сортов просто не может быть.

Молодой Сандухадзе бросил вызов признанным корифеям.

— Я понял, чтобы получать новые сорта, нужно создать новые методы их селекции, — признается он. — То есть получить новые сорта с комплексом положительных признаков. Когда я впервые сказал о том, что в наших условиях можно это сделать, наши академики тут же заявили, что сделать это невозможно!

— И кто это был?

— Фамилии называть не буду: "иных уж нет, другие далече…"

— И когда это было? Сколько времени вам потребовалось, чтобы доказать, что они ошибаются.

— Как и бывает в селекции, потребовалось двадцать лет, чтобы убедить всех. В нашей науке ничего быстро не делается — нужны годы тщательной, неторопливой, подчас изнурительной работы.

— Почему у них было неверие?

— В нашей зоне когда идет налив зерна, обычно идут дожди, да и погода прохладная. Как преодолеть эти условия? Значит, нужно создать новый метод селекции. Это мне удалось.

— Вам было с кого брать пример?

— Конечно. Лукьяненко создал "Безостую-1". Полвека царствовала она на полях, и никто в мире не смог получить сорт лучше. Или Ремесло со своей "Мироновской 808" — тоже один из лучших сортов пшеницы в ХХ веке. На десятках миллионов гектаров во всем мире высевали эту пшеницу.

Как раз "Мироновская 808" — стала головной болью селекционеров в "Немчиновке". Она на 12 центнеров выше по урожайности, и сорта, созданные здесь, не могли с ней конкурировать. Ситуация безнадежная — ну хоть закрывай отдел в "Немчиновке". Это был вызов. И он был принят Сандухадзе.

— Лукьяненко говорил, что селекция не только наука, но и в определенной степени искусство, — говорит он. — Я полностью с ним согласен. Для селекции нужна творческая мысль, неожиданная идея и столь же оригинальное ее воплощение. Без вдохновения и любви к своему делу ничего путного не получишь. Прежде всего, я тщательно изучил "Мироновскую 808". Изучил все положительные и отрицательные признаки. Одни надо было устранить, а другие усилить. Я решил начать "ремонт" этого сорта. Пшеница эта полегает — высокий рост у нее. 30 процентов урожая из-за этого теряется. Три года я изучал "Мироновскую 808". Понял, что нужно соединить ее с сортом, у которого стебель короткий. Но такие сорта плохо зимуют. Чем короче стебель, тем хуже растение переносит зиму. Вот такая закономерность. И как же соединить несоединимое и получить заветное? Я начал скрещивать "Мироновскую 808" с пшеницами, у которых стебель короткий. Эти сорта я собрал со всего мира, было у меня 300 номеров. Пять лет я пробовал разные варианты, и в конце концов остановился на "Карлике 1". Но это был первый шаг. Его делали многие, и останавливались. А как идти дальше? И вот тут у меня появилась идея…

— Когда это случилось?

— В 1972-м году…

Свидетельствует академик А. А. Гончаренко: "Среди многих методов селекции он выбрал метод прерывающихся беккроссов, который селекционеры часто применяют в селекции на иммунитет. Взяв его за основу, он разработал оригинальную схему передачи признака короткостебельности от мутанта "Краснодарский карлик 1" в генотип межсортовых гибридов с сохранением потенциала зимостойкости длинностебельных родителей. Реализация этой схемы привела к тому, что в лаборатории появился и постоянно накапливался селекционный материал нового морфотипа — относительно короткостебельный и зимостойкий. Первыми сортами, созданными на базе этого материала, были "Московская низкостебельная", "Немчиновская 52", "Московская 70", "Инна" и "Память Федина", которые разрушили плотину, сдерживающую долгие годы появление высокоадаптированных для условий Нечерноземной зоны сортов пшеницы. Их основное достоинство — высокий потенциал урожайности, устойчивость к полеганию и хорошая зимостойкость".

"Прорыв плотины"… Образно и точно сказано. Тот редкий случай, когда прорыв плотины приводит не к беде, а к победе!

Кстати, здесь в "Немчиновке" молодому Сандухадзе запрещали даже упоминать слово "короткостебельные", так как он, Сандухадзе, пытался "разорить наше хозяйство". Ведь всем ясно, что такие сорта не выживают в условиях Нечерноземья, они не выдерживают морозов. Это аксиома селекции! А этот Сандухадзе не признает научные постулаты, но какой же он тогда ученый?!

Не для этого звали молодого парня в лабораторию! Он мешок с зерном — 50 килограммов — легко поднимал и бросал в машину, не зовя никого на помощь. Его пригласили сюда "не наукой заниматься, а чтобы сеял, убирал, сортировал, грузил, продавал семена тех сортов, которые районированы — вот его обязанности".

— Как же удалось победить скептиков?

— Любые споры в селекции решаются в поле. Приезжайте, смотрите, убеждайтесь, что некоторые "научные истины" совсем не истины. Стоит пшеница — красивая, мощная, хорошая. Вот и конец дискуссиям. Да и комбайнеры помогали. Они буквально потребовали, чтобы в хозяйствах появились именно мои сорта. Такую пшеницу легко убирать — не полегает, и урожай отменный.

Зимние заботы ученого

Во всех сказках фигурирует русская печь, на которой в долгие зимние дни и ночи проводит время толи дед, толи Иванушка-дурачок, толи старуха. Смысл сего пассажа простой: нечего делать зимой крестьянину, вот он и отдыхает.

А ученый-селекционер?

Оказывается, зима для него самая "горячая пора". Нужно пересмотреть все зерна, полученные в минувшем сезоне, отобрать из них те, которые могут представить интерес в селекции.

— Каждый год я высеваю порядка 120 сортов, смотрю, какое зерно, как вызревает, как развивается, — говорит Сандухадзе. — Чтобы получить хороший результат, надо взять у разных сортов все хорошее и "перенести" эти качества в новый сорт. Работа, конечно, кропотливая, но совершенно необходимая для селекционера. Буквально каждое зернышко нужно рассмотреть, изучить, определить его будущее. И это нужно делать постоянно — из года в год. Ведь обычно сорт "держится" пять лет, а потом его надо менять, так как появляется "ржавчина". А у меня сорта, которые "живут" уже 30 лет — ни у одного селекционера в мире нет ничего подобного! Четыре месяца лежит снег на полях. Но зимой мы не отдыхаем. Я выращиваю еще один урожай пшеницы. В сентябре в горшках я ее посеял. На улице проходит яровизация, а 20 ноября я заношу горшки в теплицу. В середине января получаю новый урожай. 18-20 февраля сею в "поле" — там у меня подогрев, потом тепло отключаем, когда 3-4 градуса на улице — идет яровизация. Это уже весна, апрель. Мы получаем второй урожай. В других странах у селекционеров есть возможность два-три раза совершать такой круговорот. Ведь чем больше поколений, тем больше хороших свойств получаем — идет "насыщение" нужных признаков. В общем, удалось ускорить вдвое ход селекции, и это чрезвычайно важно для тех условий, в которых нам выпало работать.

И несколько слов о будущем

Оказывается, те санкции, которые введены на Западе против России, работ наших селекционеров не затронули. По-прежнему в "Немчиновку" приезжают делегации со всех концов Земли, чтобы перенять опыт выращивания новых сортов пшеницы.

— Бесполезное дело вводить против нас санкции, — говорит Баграт Исменович…

— Это почему же?

— Они только пользу приносят нам. Речь идет о продовольственной безопасности России. Теперь мы развиваем свое сельское хозяйство более высокими темпами, чем до санкций. И знаете, чем это кончится?

— Чем же?

— Через 15 лет они будут в очереди к нам стоять! Умолять будут, чтобы мы дали им зерно.

— Вы не преувеличиваете?

— Отнюдь! Фермеры Канады, к примеру, сейчас разоряются, потому что у них очень большая себестоимость пшеницы, а качество зерна плохое. У нас раньше три-четыре государства покупали пшеницу, а сейчас уже почти тридцать! И по цене она ниже, а по качеству намного лучше. Сейчас мы получаем уверенно сто миллионов тонн, а ведь можно эту цифру удвоить. Для этого у нас все есть — через 10 лет можно получать двести миллионов тонн отборной пшеницы.

— И что нужно для этого сделать?

— У нас сейчас средний урожай 25 центнеров с гектара. Значит, надо поднять урожайность вдвое, что вполне реально. У нас огромная территория. Где-то неурожай, но это легко компенсировать в других районах. Так что перспективы у нас прекрасные, а если предоставить ученым хорошие условия, то и технологии новейшие появятся. Весь опыт развития сельского хозяйства в нашей стране подтверждает это. К сожалению, нынешние власти плохо ориентируются в нашей области, должным образом не помогают ее развитию. И в этом огромная ошибка руководителей — они слишком уж смотрят на Запад и слушают советы оттуда…

И вместо эпилога

Так случилось по жизни, но много лет я почти каждый день проезжал мимо полей "Немчиновки". Осенью обязательно останавливался, чтобы полюбоваться, как работает современный комбайн. После его прохода оставались крупные "колеса" соломы. Запах ее разносился далеко. Он ощущался даже на Минском шоссе, забивая бензиновую гарь. Это были поля пшеницы, созданной Сандухадзе.

Теперь вдоль трассы стоят торговые центры и коттеджный поселок. И чуть в стороне поднялись корпуса Сколково.

Там, где раньше растили хлеб, теперь поляны для игры в гольф. Рассказывают, что они лучшие в стране, а может быть, и в Европе. Проверить это невозможно, так как туда пускают только избранных.

Оказывается, академик Сандухадзе не в их числе…

На фото: Баграт Сандухадзе (в центре)

Читайте все материалы из серии "Чаепития в Академии"