На смену антибиотикам придут бактериофаги?

Первый случай смерти человека от микроба, стойкого к действию почти всех антибиотиков, зафиксировали американские медики. Семидесятилетняя гражданка США, вернувшись в августе 2016 года из длительной поездки по Индии, вскоре попала в реанимацию с диагнозом "синдром системного воспаления", который, по всей видимости, были связан с инфекцией в правом бедре. У пациентки развился сепсис, и она умерла в начале сентября.

Врачи обнаружили в образцах ткани умершей бактерию Klebsiella pneumoniae (клебсиелла пневмонии, или палочка Фридлендера). Эта бактерия давно известна ученым, однако ее новый штамм, убивший женщину, оказался устойчив ко всем доступным антимикробным препаратам. Особую тревогу вызывает у ученых то, что супербактерия способна передавать свою устойчивость другим бактериям.

В последние годы перед медиками все шире и острее становится проблема появления так называемых "супербактерий" — микробов, стойких к действию одного или нескольких антибиотиков. О том, как появляются эти новые штаммы бактерий и что может им противопоставить современная медицина, Pravda.Ru рассказала Ирина Булыгина, независимый эксперт фармрынка, проработавшая в фармакологической отрасли более 30 лет.

— Как появляются новые штаммы бактерий? Ведутся ли разработки в РФ, в мире по созданию новых антибиотиков, чтобы бактерии не уничтожили человечество?

— Во-первых, новые бактерии, с моей точки зрения, появляются вследствие того, что мутируют старые. А во-вторых, искусственный разум создан человеком. Что здесь первично, а что вторично, не знаю. Но то, что мы живем в эпоху, когда все современные антибиотики, даже самые сильные, широкого спектра действия, иногда оказываются бессильными, — это факт.

Особенно это касается тяжелых внутрибольничных инфекций, когда человека вроде бы успешно прооперировали, например, а он умирает от золотистого стафилококка и никто с этим ничего сделать не может. Потому как в этом виноваты отчасти и мы сами, ведь за последние 20-25 лет после развала Советского Союза, когда у нас деградировало здравоохранение, и в частности его амбулаторно-поликлиническое звено, мы все дружно занимаемся самолечением.

Мы приходим в аптеку, когда мы простудились, и антибиотики, как правило, нам предлагают в первую очередь. После того как стали говорить о том, что вирусные инфекции не лечатся антибиотиками, что они бесполезны, более совестливые провизоры перестали предлагать и советовать их. Однако менее совестливые, чтобы получить выручку в аптеке и, соответственно, заработать, предложат их обязательно. Причем предложат самые дорогие антибиотики, убеждая вас в том, что они широкого спектра действия.

Поэтому мы глотаем антибиотики, не разбирая. А часто они нам не нужны — и мы сами вызываем мутацию штаммов, которые у нас, может быть, присутствуют. Таким образом постепенно вырабатывается устойчивость к этим видам антибиотиков.

Следующая проблема. Даже когда вам назначил врач лечение антибиотиками, он прописывает схему. Например, это может быть один антибиотик, может быть два, и пить их надо по схеме определенное количество дней. А мы пропьем два-три дня, нам становится хорошо, легко, температура ушла, и мы бросаем прием лекарств. И это тоже вызывает развитие устойчивой формы микроорганизмов.

И третья, самая большая наша беда за последние 20-25 лет: мы потребляем микродозы антибиотиков практически каждый день с продуктами питания. Это молоко, сыры, рыба, мясо — везде в производстве животного белка присутствуют антибиотики. Так борются с болезнями животных, от препаратов остаются следы, которые вывести полностью невозможно, и мы это все едим. И потом, когда сам человек заболевает, выясняется, что лечить-то его нечем.

Когда открыли пенициллин, это был такой прорыв. До пенициллина антибиотиков не знали и не знали, как лечить тяжелые инфекции, такие как страшная пандемия испанки, появившаяся в 18-м году. Фактически это был грипп, который осложнялся, а дальше присоединялась микробная инфекция, развивалось воспаление легких. Не было препаратов, и люди умирали.

С открытием пенициллина, первого антибиотика, казалось, что человечество себя обезопасило. И дальше мы просто открывали каждое десятилетие все лучшие эффективные антибиотики еще более широкого спектра действия. При этом применяемые дозы уменьшались, меньше была токсичность. Потому что если сравнивать с тетрациклином или левомицетином, которые достаточно токсичны в применении, особенно в детской практике, то последние цефалоспорины пятого поколения, конечно, не так токсичны.

Но вот мы пришли к тому, что линейка антибиотиков закончилась, новых пока на горизонте не видно, а ко всем имеющимся иногда развивается устойчивость.

— Судя по всему, новые антибиотики появятся не скоро. А существует ли альтернатива им?

— Все ученые, конечно, ищут новые молекулы, безусловно. Я знаю, что исследуют даже природные, допустим, мицелии грибов, потому что пенициллин - это тоже грибы, только плесень. Идет активное изучение, и выделяются все новые молекулы. Но вы же понимаете, что на это время уходит колоссальное, больше десяти лет. Потому что сначала нужно посмотреть вне организма, как он работает, потом начинаются стадии исследования на животных, на людях, потом выпуск лекарственных форм. Это все очень не быстрые процессы.

Я могу сказать, что есть класс препаратов, с моей точки зрения, незаслуженно забытый, так называемые бактериофаги. Это была разработка именно наша, Советского Союза. Разрабатывали ее несколько институтов, и люди, которые занимались этим, понимали, насколько это эффективно. Но, к сожалению, с открытием эры антибиотиков, бактериофаги были незаслуженно забыты, а сейчас к ним возвращаются.

Это агенты (когда есть полезная микрофлора в кишечнике, бифидобактерии, лактобактерии), фаги, которые пожирают микробы. Это не антибиотики, это полезная флора. О них просто забыли, потому что зачем что-то такое в себя еще вселять, когда ты выпил таблетку и выздоровел. Сейчас к ним возвращаются. И есть очень интересные работы, которые показывают, что фаги действительно эффективно убивают бактерии, когда антибиотики уже не действуют.