05.11.2014 10:00 (Обновлено: 28.03.2021 13:54)

Анатолий Савин: Первые шаги в космос

"Чаепития в Академии" — постоянная рубрика Pravda. Ru. Писатель Владимир Губарев трижды встречался с великим конструктором Анатолием Савиным. Сегодня мы публикуем итоги третьей встречи. Главной темой сегодняшнего разговора стал переход ведущих КБ страны на космическую тематику, его сложности, перегибы и проблемы, которые стоят перед нами до сих пор.

Что делать на космических орбитах?

Академику Савину по должности было положено знать, что происходит в Америке. Все, что удавалось получать из открытых источников, от дипломатически служб, от разведывательных организаций, суммировалось, анализировалось и в обязательном порядке ложилось на стол Главным конструкторам, которые занимались оружием.

Вот одна из таких справок:

"Принятие на вооружение новых ракетно-ядерных систем в начале 70-х годов шло в Соединенных Штатах полным ходом.

В 1971 году на стартовых площадках базу ВВС Майнот (Северная Дакота) было развернуто 100 МБР "Минитмен-3" в пусковых шахтах из-под ракет старых типов. До конца этого года в море вышли 4 атомные подводные лодки с БРПЛ "Посейдон". В следующем году на базах ВВС Майнот и Уоррен (Вайоминг) в пусковых шахтах было установлено дополнительно 200 ракет "Минитмен-3". Еще 10 подводных лодок, пройдя модификацию и испытания, отправились в океанское плавание с ракетами "Посейдон" на борту. В июне 1975 г. закончилось развертывание третьего крыла МБР "Минитмен-3" на базе ВВС Гранд-Форкс (Северная Дакота), в пусковых шахтах были приведены в боевую готовность и переданы САК последние 550 МБР с разделяющимися головными частями. Всего с 1970 года стратегические силы США при неизменном общем количестве баллистических ракет получили на вооружение дополнительно 5600-7500 термоядерных боеголовок — до суммарного уровня в 62003-8200 боеголовок на ракетах наземного и морского базирования. По сравнению с 1970 г. это в среднем составило прирост более чем в 4 раза".

Разве такая информация могла оставить равнодушными тех, кто обеспечивал нашу оборону?!

Я спрашиваю Анатолия Ивановича:

— Итак, вы пришли в КБ-1. Там занимались крылатыми ракетами…

— Не только. У меня было вооружение самолетов крылатыми ракетами, но не только ими. Первые системы у истребителей "воздух-воздух" мы тоже начинали. А потом мне пришлось перейти на космическую тематику.

— КБ-1 как мне кажется, начало распадаться. Не так ли?

— Было три КБ. Одним руководил я, другими Кисунько и Расплетин. Вдруг главным направлением стало ракетное. Хрущев объявил, что авиация нам не нужна, мол, ракеты теперь самое главное. Меня начали сильно "прижимать". Мое КБ тоже решили передать в распоряжение Кисунько. Я не согласился с тем, что авиационную тематику нужно закрывать. Однако ко мне не прислушались. И тогда, чтобы спасти коллектив, который наверняка растворился бы в КБ Кисунько, я решил заниматься совсем новыми делами и проблемами. Понятно, что это был космос. Я связался с Челомеем.

— Владимир Николаевич тогда был всемогущим?

— Конечно. У него была прямая связь с руководством страны, он был в фаворе, так как у него заместителем был Сергей Хрущев. Мы договорились с Челомеем, что я буду заниматься противоспутниковой обороной и морской космической разведкой.

— Тогда Челомей намеревался "захватить" весь космос?

— Он соперничал с Королевым, но у Челомея были только ракетчики и баллистики. Очевидно, кто-то посоветовал ему связаться со мной.

— Какое впечатление он на вас производил?

— Большой фантазер. И позер. У него были большие возможности при Хрущеве. А до этого у него не было ничего…

— Значит, во времена Хрущева вы пали жертвой его игнорирования авиации и флота?

— Я не стал жертвой, так как сохранил своей КБ и получил весьма перспективную тематику, хотя большинство были убеждены, что в этой области нельзя сделать ничего существенного.

— А почему "нельзя"?

— Абсолютно новое направление! Надо было перейти от наземных систем в космос, и для этого нужно было полностью "перевернуть мозги", как однажды кто-то выразился. Совсем другие пространства, размеры, законы и так далее. Это была очень сложная штука, очень сложная… Надо было заменить земное мышление космическим. Никто раньше этого не делал. И поэтому первое время было очень трудно. Но постепенно втянулись, и все пошло лучше. Эпопея началась в 1960-м году, и я продолжал работать в КБ-1. Но там произошли большие превращения. Сергея Берия оттуда убрали, меня тоже хотели отправить за ним следом…

— Почему?

— Когда арестовали Лаврентия Павловича Берия, то у нас прошло собрание. На нем многие выступили и, конечно же, всячески "поливали" бывшего шефа. Но ни Елян, ни я не выступили на том собрании. Еляна сразу убрали из директоров как "подручного Берии". У него судьба сложилась трагически. Человек он был талантливый, прекрасный организатор, превосходный директор… Его отправили в Электросталь, на один из атомных заводов. Там он заболел. Я его навещал, поддерживал, но он так и не смог пережить свое унижение.

Травма от той несправедливости так и преследовала его до конца жизни. Он даже был однажды директором двух заводов в конце войны! В Горьком, и здесь — директором 8-го завода. А назначил его Берия! Кстати, в противовес мнению Устинова. Елян блестяще справился и с этим — наладил дело и здесь. С тех пор пошли сплетни, что он в каком-то родстве с Берией. Но это было чистое вранье. Однако после ареста и расстрела Берии слух еще больше усилился… Врагов и Еляна было много, так как характер у него был крутой и властный, а такого начальство не любит.

— А вас?

— Меня тоже попытались убрать из КБ-1. Но не дался…

— Это как же?

— Копались в моем личном деле. И вдруг выяснили, что у меня нет высшего образования. Они изучали личное дело в Горьком. А я защитил диплом уже после войны, когда переехал в Москву. Он был у меня дома. Мне говорят, мол, не имею права руководить КБ, так как нет диплома. А я его приношу, показываю… Через некоторое время новые претензии ко мне, мол, не специалист в области радиотехники. Тогда я поступил в аспирантуру. Причем пошел на общих правах — сдавал все экзамены, хотя как лауреат Сталинских премий и обладатель многих правительственных наград мог этого и не делать.

Я сдавал экзамены, и многие в КБ-1 ходили и смотрели, какие отметки я получаю. Оказалось, что все пятерки… Потом кончил аспирантуру, написал диссертацию, защитил ее. И все это происходило в процессе работы, когда приходилось выполнять сложнейшие правительственные задания. Но из Главных меня все же сняли, поставили заместителем начальника отдела. Однако потом пришлось вернуть, так как мелкие интрижки не помогали делам, а нам предстояло решать принципиально новые задачи по обороне страны.

— И вы пришли в космос?

— Тогда было самое начало. Только что запустили спутник, потом человека, разные аппараты. Это были первые шаги. Нам же предстояло решать иные, глобальные задачи.

- Вы сразу почувствовали, что военным я скоро придется осваивать космос, а не только ракетную технику?

— Нет, сразу после запуска спутника я об этом не задумывался. Однако когда вокруг моего КБ возникла смута, ситуация стала сложной, я начал искать выход. Вскоре понял, что противоспутниковую оборону сделать можно. С Челомеем мы начали делать две системы. Еще до меня он выступал с предложениями по ним, но сам сделать не мог, так как у него были только ракеты, а в такого рода системах главную роль играет информационное поле. Система должна быть глобальной — ведь надо контролировать весь земной шар. Как это делать, никто представить не мог. Одна система — это поражение спутников, для этого необходим Центр контроля за космическим пространством и сложные наземные структуры, а также спутник, который будет уничтожать аппараты противника. К боевому спутнику нужна ракета, системы обеспечения, бортовая аппаратура и головка самонаведения.

— Это ведь очень сложно!

— Это не просто сложная вещь, а фантастически сложная! Когда я взялся за ее решение, то все сказали, что я сумасшедший, ничего не получится, что я лезу на вертикальную стенку.

— Залезли?

— Когда начало получаться, то о стенке не забыли, но начали говорить, что и на вертикальные стены залазить можно. Ну совсем, как у альпинистов.

— Только высоты космические!

— Это верно. Свою противоспутниковую систему я закончил, когда работал еще в КБ-1.

— А Расплетин?

— Он все время занимался только "зенитками", а Кисунько — противоракетной обороной. Он отделился. А я варился в общем котле.

— Когда вы поняли, что система получилась? После экспериментов в космосе?

— Когда делали противоспутниковую систему, там экспериментов не было. Расстояния там большие, но так как стрельба идет на фоне космоса, то особых помех нет.

— А у американцев такая система есть?

— Нет, они пытались сделать нечто подобное, но у них ничего не получалось… Они использовались только баллистические методы, старались сбить спутники ракетами. Такие эксперименты они проводили. Но все происходило на небольших высотах, а мы все делали до десяти тысяч километров. Потом наш проект вырастал до 42 тысяч километров. То есть можно сбивать и стационарные спутники… Понятно, что работа шла нелегко, но люди горели энтузиазмом, потому что было интересно и важно для страны. Правда, технологии тогда были слабенькие — я имею в виду элементную базу и материалы, а потому нам приходилось быть изобретательными.

— А в КБ-1 вам не было тесно — ведь там собралось слишком много Главных конструкторов?!

— Я был "чужаком". Там продолжали разрабатывать "зенитки", те же самые идеи, которые были еще при Берии. Со своими "космическими идеями" я был лишним, а потому меня попытались уничтожить. Однажды меня пригласил Челомей. У него в кабинете уже сидели Расплетин, Калмыков, Кисунько. Они обсуждают, кто какую систему возьмет. В том числе и мою морскую разведку, и космические системы. Я распсиховался, сказал все, что думаю о них… И ушел. Вскоре выходит Постановление правительства и ЦК партии, и там четко было сказано, что своими системами я должен заниматься. А потом убрали Хрущева, и мне пришлось переходить с ракет Челомея на ракеты Янгеля. Это немного задержало ход работ, но в конце концов мы сделали те самые космические системы, которые никто не сделал до сих пор.

— И тогда вы проводили их испытания?

— Система была принята на вооружение. Проводили натурные эксперименты. Первый спутник не сбили, но второй — сбили. Потом было еще несколько удачных выстрелов, и система была признана эффективной. Испытания комплекса начались в 68-м году. В августе 70-го была поставлена задача: ликвидировать спутник Земли. Вскоре осколочно-боевая часть космического аппарата-перехватчика поразила мишень. К началу программы СОИ (известной еще и под названием "звездных войн") в космосе уже было уничтожено нашей системой до десятка объектов. За время этой работы мне пришлось запустить 172 спутника. Я был техническим руководителем, и постоянно сидел на полигоне. Почти все пуски удачные. Лишь однажды у нас была крупная неприятность с атомным источником.

— Это ваш аппарат упал на Канаду?

— Наш. Из системы морской космической разведки. Там было два типа спутников. Один — с активным локатором, в другой — с пеленгатором излучений. Первый мы делали на солнечных батареях, а второй — с маленьким реактором. Все было нормально, но вдруг спутник отказал. И начались неприятности. Мы все сидели будто на электрическом стуле…

— На плутониевом — так точнее…

— В конце концов, спутник упал — ничего страшного не произошло…

— Я написал тогда комментарий в "Правде".

Тогда наши жизненные пути с академиком Савиным впервые пересеклись. Я был научным обозревателем "Правды" и, естественно, освещал события, связанные с освоением космоса. Однажды пришлось писать об аварии на орбите с военным спутником. Это было в самом начале 1978 года.

В "Правде" появилась "Колонка комментатора". Я писал: "На спутнике "Космос-954" была установлена небольшая ядерная установка, которая вырабатывала электроэнергию для питания бортовой аппаратуры. 8 января спутник перестал "подчиняться" командам с Земли. 24 января "Космос-954" вошел в плотные слои атмосферы на севере Канады".

Тогда я и не подозревал, что январь 1978 года станет "черным месяцем" для Главного конструктора "Кометы" — ведь спутник, терпящий бедствие над Канадой, принадлежал ему.

Я продолжал свой комментарий: "… в течение января между правительственными учреждениями СССР и США поддерживались контакты о судьбе спутника "Космос-954". По просьбе американской стороны посольством СССР в США была передана необходимая информация".

Пожалуй, впервые нам пришлось официально сообщить американцам, что серия спутников "Космос" далеко не всегда выполняет сугубо научные задачи, как утверждала официальная пропаганда, а в основном под этой маркой запускаются разведывательные и военные космические аппараты.

В конце я писал: "Реалистический подход к случившемуся проявился в Вашингтоне, Оттаве и ряде других столиц. Безусловно, в этом сказался климат международной разрядки".

Этот комментарий в "Правде" был перепечатан во многих газетах мира, на него даже ссылался госсекретарь США на встрече с журналистами в Белом доме, мол, именно так — спокойно, грамотно и по-деловому — следует анализировать все, что происходит на планете.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Однако когда я писал этот комментарий, мне и в голову не могло придти, что "разрядка" уже в прошлом, что мир стоит на грани нового витка гонки вооружений. И основные события начнут развиваться как раз на околоземных орбитах, а мой нынешний собеседник будет иметь к ним самое прямое отношение.

— Когда началась для вас противоракетная оборона? В 60-х годах?

— О ней заговорили еще в 50-х, но никто не захотел ею заниматься. Все были убеждены, что сделать ее невозможно. В принципе, действительно, задача неразрешимая.

— Но вы дерзнули?

— Попытку сделал. Но опыт подтвердил, что создать ее в полном объеме нельзя, так как оборонительные средства не успевают за развитием средств нападения. И по стоимости они несопоставимы: защищаться во много раз дороже, чем нападать.

— От пули, защититься сложнее после того, как ею выстрелили?

— Конечно. Сейчас теми же методами, что мы делали противоракетную оборону, делаем воздушно-космическую. То есть идея проста: защититься от всех средств нападения одной системой, которая должна перебить все наступательные средства и баллистические ракеты, и крылатые, и так далее.

— То о чем говорят американцы?

— Подобное я предложил еще в 75-м году. Это так называемая "эшелонированная система обороны". Я сделал свои космические системы — в частности, морской космической разведки и целеуказания для крылатых ракет…

— Это требует пояснений.

— Крылатые ракеты стреляют по целям, которые они не видят… И еще: система раннего предупреждения. Американцы ее делали, но она у них получилась слабенькая.

— А у вас?

— На мой взгляд, хорошая. Восемь лет я вел исследовательскую работу. В инфракрасном диапазоне снимали всю планету, чтобы найти участок, где факел стартующей ракеты был бы виден. И нашел! То есть обнаруживаем опасность на самом начальном участке, а потом уже другими средствами ведем ракету на больших высотах. У нас появляется запас времени, чтобы подготовить ответно-встречный удар. Сейчас я, в частности, работаю над такой системой, которая делает войну бессмысленной.

— Что вы имеете в виду?

— Речь идет о неотвратимости ответного удара. В случае массового нападения на нас, нужно успеть поднять наши ракеты. И если такая система есть, то любой противник будет понимать, что неотвратимость возмездия существует реально. И он обязательно получит свое к каким бы ухищрениям не прибегал! В 76-м году я предложил делать эшелонированную противоракетную оборону. Идея ее такова: сначала нужно убить максимальное количество носителей, потом атаковать те аппараты, которые еще не разделились, ну, а на последнем этапе добивать ядерные головки, идущие на цель.

Эта система понравилась тогда Устинову, и он дал команду начать работать над ней. Проект очень сложный, его нужно было согласовывать с множеством организаций и Главных конструкторов. Шли споры, дискуссии. А я тем временем продолжал анализировать свое собственное предложение. И вскоре понял, что даже такая сложная система не способна обеспечивать надежность обороны. Более того, она стимулирует гонку вооружений, которая приводит в конце концов к гибели цивилизации. Я отказался от своих предложений и начал проводить идеологию сдерживания. Убежден, что она — самая эффективная оборонная стратегия.

— И ее суть?

— Я должен иметь информационное поле, которое давало бы время, чтобы поднять наши баллистические ракеты до того, как противник сможет их уничтожить на земле. Американцы считали, что они могут ликвидировать наши ракеты в шахтах и на подводных лодках до старта. Они и сейчас исповедуют такую доктрину. В 99-м году они сделали такую программу — они решили делать эшелонированную систему противоракетной обороны. Такое впечатление, что они узнали о существовании нашей идеи. Упор они сделали на системе раннего предупреждения пусков баллистических ракет. Но она не контролирует низкие высоты. А потому американцы решили, что крылатые ракеты с маленькими ядерными зарядами нанесут удар по нашим шахтам, а их маленькие подводные лодки — охотники за ядерными субмаринами — не дадут выпустить ракеты нашим. Кстати, у меня есть подозрение, что катастрофа с "Курском" — это одно из испытаний такой лодки-охотника. Но это сугубо моя точка зрения…

— А если не удастся ликвидировать все шахты и лодки?

— Они создают лазерное оружие, способное "прошивать" лучом корпуса носителей с ядерными боеголовками.

— Радары и ракеты в Польше и Чехии — это реализация таких идей?

— Конечно. И это большая их ошибка. Еще тридцать лет назад я пришел к выводу, что такая система — лишняя трата денег. Надо идти по пути сдерживания. Надо оповестить весь мир, что если кто-то полетит к нам со своими крылатыми ракетами, то ответный удар неотвратим.

— Заметить их можно?

-Да, у нас есть станции, способные обнаружить крылатые ракеты.

— Кстати, и с околоземных орбит это можно делать!

— Можно и из космоса. Но у нас там не все благополучно. К сожалению, вся оборонка у нас в развале, даже рабочих уже нет квалифицированных, а потому мы должны рассчитывать только на то, что есть. Поэтому я предлагаю только реальное. Существующие станции сделаны, испытаны, а потому они заметят, если к нам направятся самолеты с крылатыми ракетами. Это сигнал для старта наших ракет.

— И это дешево?

— Не только. Такую систему можно сделать быстро, так как она не требует стрельбы, то есть экспериментов.

— Ошибка возможна?

— Идеология нападения состоит в том, что следует пускать сразу много крылатых ракет. Либо надо уничтожить все шахты и все носители ядерного оружия, либо ни в коем случае не пытаться все это делать.

— То есть речь уже идет о борьбе за мир?

— Я это и делаю, связывая ее с проблемой устойчивого развития цивилизации. Сейчас уже воевать нельзя. Гонка вооружений достигла небывалых размеров. Если так будет продолжаться, то планета погибнет. Расход невосполнимых ресурсов столь огромный, что надежд уже не остается…

Почему мы можем погибнуть?

Много лет академик Савин размышляет об экономике, об организации производства, сравнивает плановую экономику и рыночную. Свои работы он размножает на ротапринте, дает читать друзьям, коллегам. Если просят, то отсылает и "наверх". Но просят очень редко, так как там "экономистов разного рода" в избытке.

На месте власти я прислушивался бы к академику. Он всегда создавал системы, которых не существовало. Каждый раз считалось, что сделать их невозможно. Но академик Савин из числа тех, кто побеждает всегда. Он доказал это своей жизнью.

Принципы создания своих глобальных систем он переносит и в экономику. Самая главная его работа (так он считает сам!) это "Системный подход к выбору государственного механизма в условиях ограниченности всех видов ресурсов". Как всегда, академик и на этот раз подходит к проблеме нестандартно.

Мысли вслух: "Последние годы существования общества нашей страны проходят в условиях такого катастрофического разрушения всех сфер его деятельности, которое ни наукой, ни логикой объяснить невозможно.

Каждого, живущего в нашей стране, вложившего свой труд в создание Великого государства, мучают вопросы: как это могло случиться? В то время как военная угроза со стороны капиталистического мира стала уменьшаться (в 70-х годах наступил период разрядки), никаких видимых конфликтных ситуаций ни внутри социалистического блока, ни между государствами Запада и Востока не было, каких-либо природных катастрофических явлений не было и вдруг катастрофа, равноценная мировым катаклизмам — полный распад Великой державы, занимающей одну шестую часть всей планеты.

Попытки найти ответы на эти вопросы пока не дают вразумительных ответов. В основном объяснения базируются на локальных исследованиях, в то время как явление имеет глобальный характер. Поэтому попытка объяснения произошедшего с позиций глобальных процессов кажется вполне уместной".

— В 73-м году вы возглавили "Комету". Название взято из прошлого?

— Конечно. Это была первая работа. Да и основа коллектива сохранилась с тех пор. Мы построили хорошее здание, работать было приятно. Потом сделали производственный корпус.

— А почему вы ушли из "Кометы"?

— Тогда выгоняли всех толковых Главных конструкторов. В 95-м году нам перестали платить деньги. Делали все возможное, чтобы развалить военную промышленность. Я держался. К нам приезжали разные "живчики" типа Полторанина, которые будоражили народ.

— Это наш "кадр". Он работал в "Правде", мы не знали, как от него избавиться. Однажды Ельцин, будучи Первым секретарем в Москве, попросил дать ему "верного партийца". Мы и порекомендовали Полторанина. Они быстро подружились…

— Он приезжал к нам, агитировал народ против меня. Я собрал партийное собрание, актив. На нем рассказал, что такое рыночная и плановая экономики, рассказал о разных типах предприятий. Объяснил, что наша "Комета" не может быть "рыночной". Распространил среди коллектива мои книжечки по экономике. Были, конечно, прохиндеи-демократы, которые только орали, но большинство коллектива поддерживало меня. Все было нормально. Но деньги нам не платили. Но и без них последний этап — "Восточный узел" в системе раннего предупреждения, мы сделали. Я даже получил Государственную премию. Народ был мужественный, понимал, что надо преодолевать трудности ради Отчизны. Ведь первую часть работ мы сделали еще при советской власти, а на Дальнем Востоке — уже при новой. Все-таки доделали и сдали военным. А у американцев до сих пор такой системы нет — не могут наладить. Они даже создали специальный комитет по ложным тревогам, которые выдает их система.

— Может быть, имеет смысл их поучить?

— А я это попытался сделать.

— В Америке?

— Да. Когда в 90-х была неразбериха, у меня появились американе. Мне предложили поработать с ними. Я согласился. Примерно год это продолжалось. Хочу сразу сказать: мы работаем лучше, чем они! Были в штате Юта, там у них хороший университет. Все, что мы рекомендовали, они исполняли. Система получалась очень интересной: одновременно с двух спутников мы смотрели на одно место, получали не плоскую картинку, а стереоскопическое изображение. К сожалению, здесь продолжить проект не удалось.

— Что особенно запомнилось в Штатах?

— Встреча с руководителем их программы противоракетной обороны. Я долго убеждал его, что они напрасно тратят деньги. Предложил, вместе делать систему сдерживания, которая нужна одновременно им и нам. Он внимательно слушал, но, по-моему, — переводчик у него был неважный — многое не понимал…

— Странная ситуация: вы — военный конструктор, противник в "Холодной войне" — Америка, и вот в Пентагоне учите их уму разуму…

— Я не учил, просто рассказывал, что нельзя вооружаться, так как планета стоит на краю гибели… А в штате Юта мне понравилось, я объездил все горы там на лыжах… Так что воспоминания хорошие. Они очень уважительно к нам относятся. Сейчас приезжают, встречаемся, но вместе уже не работаем.

— А надо?

— Полезно.

— У вас было ощущение, что вас — я имею в виду боевых Главных конструкторов — новая власть очень боялась вначале?

— Конечно. Они не просто боялись, было приказано нас убирать! И разрушать Военно-промышленный комплекс. Что греха таить, им это удалось. Разрушены наука, образование, культура. Разве вы этого не видите?!

Мысли вслух: "Политические круги США и СССР (России) в течение уже длительного времени пытаются внушить народам всего мира, что благодаря принятым мерам по разоружению (уничтожение устаревшего классов ракет среднего радиуса действия, вывод Советских войск из Европы и др.) существенно уменьшилась угроза глобальной войны и широкомасштабных локальных войн.

Это не соответствует действительности, ибо объективные причины, вызывающие международную напряженность и межгосударственные конфликты связаны не с наличием вооружений… Происходит значительный рост народонаселения планеты, истощаются невосполнимые природные ресурсы, происходит загрязнение среды обитания человечества. Объективно международная конфликтная ситуация возрастает и опасность глобальных войн так же возрастает. Сдерживающим фактором пока является наличие ракетно-ядерного оружия".

— И главный ваш вывод?

— Почему возникают войны? Сейчас есть такая проблема: устойчивое развитие цивилизации. Противоречие между количеством людей, их потребностями и природными ресурсами планеты обостряется. Если ничего не предпринимать, то ситуация будет лишь усложняться. И человечество в этом случае должно погибнуть.

— Вы считаете, что мы находимся на краю пропасти?

— Конечно. Почему на нас так косо смотрят и на Западе и на Востоке? Да, потому, что у нас есть ресурсы. А они сохранились потому, что страна развивалась по правильной системе, которая была в советское время. Мы работали на экономной стратегии. Получали только те продукты, которые были нужны для удовлетворения необходимых потребностей человека. Остальное делалось ограничено, поэтому мы сохранили свои ресурсы. А в рыночной экономике основная регуляция идет по деньгам. Сейчас любую дрянь начинают делать, если она дает прибыль. Ресурсы расходуются. Все свалки сейчас завалены хорошей продукцией, но она не используется. Это, кстати, предсказывал Карл Маркс.

— Он сейчас популярен на Западе…

— Я не знаю лучшего специалиста по экономике… Схема, когда управляет государство, рациональная. Тут стихия невозможна. И мы убеждаемся каждодневно, что такая схема наиболее эффективна. Должна быть обратная связь между потребностями и продуктом. А сейчас ее нет. Любой каприз, даже если он бессмысленен, удовлетворяется, если есть деньги. Это психология потребительства. Она разрушает человека, а, следовательно, и цивилизацию. Раньше у нас в стране во главу угла ставилась себестоимость продукции, и потому мы думали о том, как сделать ее дешевле, экономней. Таким образом сохранялись природные ресурсы.

Мысли вслух: "Человеческое общество пошло по пути снятия любых ограничений в удовлетворении потребностей для любого члена общества и рассчитывает каждого удовлетворить по максимуму, поставив в качестве ориентира богатый класс, имеющий большинство материальных благ, присвоенных за счет использования прибавочной стоимости от труда малоимущих классов. Это приведет к социальным обострениям между классами. Рост же количества миллионеров возможен только за счет срока существования человечества, т. к. интенсивность в выпуске товаров для удовлетворения человеческих прихотей приведет к соответствующему ускорению уничтожения сферы обитания человека и полного израсходования невосполнимых природных ресурсов".

— Вы занимались военными делами. Существует представление, что денег для вас не жалели, что вас не ограничивали?

— Это не так. Я понял, что ситуация изменяется, когда началась "перестройка". У меня не было сомнений, что она пагубно повлияет на экономику. Я написал книгу и направил ее в правительство. Я доказывал на конкретных фактах, почему нельзя в наших условиях переходить на рыночные принципы, почему в экономике надо использовать вычислительную технику и те принципы управления, которые мы использовали при создании боевой техники. Однако мне ответили, что в стране нет технических возможностей перейти на такую систему управления. Мол, идеи мои интересны, но реализовать их нельзя. На мой взгляд, это была простая отписка.

— Вы занимаетесь многими проблемами. Причем всегда — страстно. А чем особенно гордитесь?

— Горжусь тем, что успевал трансформировать свое сознание применительно к тем потребностям, которые передо мной вставали. Мы с вами говорим о деловых вопросах, а меня ведь интересует сама жизнь. Я люблю спорт, занимался многими видами, сейчас играю в теннис, плаваю, катаюсь на горных лыжах. Был гимнастом первой категории… А гордость? Нет, как-то не задумывался об этом. Я горжусь, пожалуй, тем, что все свои работы доводил до конца. У меня множество систем, которые делал. Они стоили огромных денег, а создавались в кратчайшие сроки.

— Примеры, пожалуйста.

— Первая крылатая ракета. Цена вопроса — 75 миллионов. Срок — всего пять лет. Или система "воздух-воздух", срок — два года. Или системы "море-море", "земля-земля", "земля — море"… Сроки создания минимальные, эффективность — высочайшая… Освоенные средства каждого проекта — два миллиарда…

— Да вы истинный олигарх- миллиардер!

— Думаю, мы освоили средств гораздо больше, чем у всех наших олигархов вместе взятых. Вот только использовали мы их на благо Родины, а не на покупку яхт, вилл и футбольных клубов.

— И несколько слов о вашей последней системе?

— Это уже глобальное мышление, да и масштабы планетарные. Занимаюсь воздушно-космической обороной. Основная цель — это предотвращение возможной войны. Переход на сознание глобального типа дается любому человеку очень трудно. Человек привык мыслить конкретно, но в настоящее время этого недостаточно. Мне удалось преодолеть и этот барьер. Система сдерживания, которую я предлагаю сейчас, реальна. А у американцев, на мой взгляд, главная задача — это продолжение политики гонки вооружений, то есть возвращение к "Холодной войне", но уже на новом этапе. Я всех предупреждаю об опасности… Вот еще что я скажу… Студентом я прочитал Энгельса. Помню даже, где это было. В Лефортово я должен был сдавать какой-то предмет, и я вычитал такую фразу: "Развитие вооружений не приводит к отрицанию войн". И тогда это мне показалось неверным…

— Это было до войны?

— Да в глубокой моей молодости, в студенчестве. Учился на артиллерийском факультете, и все мозги мои были заняты только тем, как сделать больше оружия. Мне казалось, что только оно может обеспечить мир. Но постепенно я понял, что классик прав. Сейчас мы находимся в том периоде, когда его предсказания сбываются. Развитие вооружений достигло своего предела. Атомная бомба — это край, вершина оружия. И это предельно опасно. Очевидно, что дальше идти по этому пути нельзя.

— К вам прислушиваются?