Интервью с великим конструктором и ученым Анатолием Савиным

"Чаепития в Академии" — постоянная рубрика Pravda. Ru. Писатель Владимир Губарев трижды встречался с великим конструктором и ученым Анатолием Савиным. Сегодня мы публикуем итоги второй такой встречи. Главной темой сегодняшнего интервью стало то, как наша страна в условиях угрозы нападения со стороны США создавала свой ядерный, военный щит.

Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!

Аббревиатура "ВПК" у людей вызывает разные чувства. Одни говорят о "Военно-промышленном комплексе" с придыханием, мол, не было бы его, не было бы и страны: она погибла бы еще в Великую Отечественную или вскоре после начала "Холодной войны", которая обязательно бы переросла в "Горячую" с использованием атомного оружия. Тогда американцы были сильнее, а потому разрабатывали планы ядерной атаки на СССР, и только появление атомный бомбы у нас остановило их.

Интервью Pravda. Ru во время первой встречи с академиком Анатолием Савиным читайте здесь

Но большая группа людей ненавидела "ВПК", и сразу же после прихода к власти в начале 90-х попыталась уничтожить его. Объясняется это просто: так называемые "демократы" считали, что главной опорой Советского Союза был как раз Военно-промышленный комплекс. Они были правы: история распорядилась таким образом, что само существование СССР было напрямую связано с обороной страны.

В полной мере оценить масштабы ВПК удается только сегодня. В прошлом это было сделать невозможно, так как паутина секретности скрывала и предприятия оборонного профиля, и людей, которые на них работали.

К 60-летию Победы вышла книга "Военно-промышленный комплекс". В ней руководители ВПК подробно рассказывают о том, что было сделано для обороны страны в ХХ веке. Есть в ней и рассказ о работах академика А. И. Савина. И, в частности:

"В 1973г. с целью разработки, совершенствования и сопровождения Военно-космических информационно-управляемых систем различного назначения был создан Центральный научно-исследовательский институт "Комета". Коллективом института под руководством Анатолия Ивановича Савина были разработаны и переданы на вооружение комплекс противокосмической обороны "ИС-М" и система морской космической разведки и целеуказания (МКРЦ). Высокая эффективность системы МКРЦ была продемонстрирована в период англо-аргентинского вооруженного конфликта у Фолклендских островов. Система позволила полностью отслеживать обстановку в море.

В 1982 г. институтом была создана и передана в эксплуатацию космическая система раннего обнаружения ракет "УС-КС"…"

Всего несколько строк в истории, на как же труден и долго был путь к космическим орбитам! И о первых шагах к нему мы говорим с академиком Савиным.

— Почему же вас все-таки забрали из Горького?

— В 49-м году сделали атомную бомбу и взорвали ее. Я занимался котлом на тяжелой воде. Обстановка в мире складывалась тревожная. У нас были единичные экземпляры бомб, а у американцев — три сотни. Они планировали начать войну против нас. Поэтому первостепенной задачей для нас стала защита от атомной бомбы. У американцев уже были "летающие крепости", которые могли долететь и до Москвы. И тогда было принято решение сделать вокруг Москвы новую систему обороны. Было организовано КБ-1, в нем главным конструктором стал сын Берия — Сергей. Сначала директором был назначен кто-то из заместителей министра, но он не справился. И тогда возглавить КБ-1 предложили Еляну. В то время он был заметной фигурой в промышленности, и его забрали из Горького.

— Сам Берия шефствовал на этой проблемой…

— Прежде всего, сам Сталин. А Берия выполнял его указания. 1-е Главное управление создавало атомную бомбу. А 3-е Главное управление, построенное по такому же принципу, предназначалось для защиты от ядерного нападения. КБ-1 было в нем головной организацией. Дело было совсем новое. Если по баллистическим ракетам какие-то материалы были, в частности, из Германии, то по управляемым ракетам вообще ничего не было. На первом этапе дела шли плохо, вот Сталин и Берия решили поручить это дело Еляну. А он уже привлек нас. Кстати, я впервые за многие годы ушел в отпуск и уехал на курорт. Вдруг получаю телеграмму, что надо немедленно явиться в Москву по такому-то адресу. Приезжаю. Мне дали номер в гостинице Москва, и не отпускали даже в Горький, чтобы взять необходимую одежду. Так в летнем и ходил до поздней осени. Как во время войны работали. Для нас она долгие годы не кончалась. По-моему, даже сейчас продолжается…

Елян был превосходным организатором, и дело потихоньку пошло. Первая работа — это морская крылатая ракета. Это был проект Сергея Берия. "Комета" стала первой в мире крылатой ракетой. Она подвешивалась под самолет, потом сбрасывалась, сначала шла в луче, а потом начинала работать головка самонаведения. Цель — боевые корабли. Она должны была уничтожать авианосцы.

Чтобы восстановить хронологию событий, хочу воспользоваться воспоминаниями Сергея Лаврентьевича Берия, которыми незадолго до своей смерти он решил поделиться с общественностью. В них сын Лаврентия Берии попытался реабилитировать, более того, защитить своего отца, но это сделать ему не удалось — он слишком мало знал о реальной ситуации, которая складывалась еще в те годы, когда его и на свете не было. Конечно, преданность отцу похвальна, но даже от сына ожидается объективность. Впрочем, об его искренности пусть судят наши потомки, а для меня воспоминания Сергея Берия интересны и ценны в той своей части, когда он рассказывает о появлении крылатых ракет и о создании легендарного "Кольца вокруг Москвы". Итак, слово С. Л. Берия:

"Не без советов и подсказок опытных специалистов я сделал дипломный проект. В нем предлагался самолет-снаряд, который шел по радиолокационному лучу… и на заключительном участке переходил на управление от головки самонаведения. Дипломная работа получила хорошую оценку и рекомендации к внедрению в производство. Возможно, эта рекомендация так бы рекомендацией и осталась, но однажды Сталин говорил с Бергом по поводу каких-то радиолокационных дел, и Аксель Иванович упомянул мой дипломный проект. Сталин попросил привести меня и стал расспрашивать, а можно ли это реализовать на деле. Не столько я, сколько Берг убедил Сталина в реальности этого проекта, после чего было принято решение о начале работ… Сразу после того, как я окончил академию, в 1947 году Сталин дал распоряжение моему отцу и Григорию Маленкову организовать КБ. По предложению отца, КБ отдали под "крыло" министра оборонной промышленности Дмитрия Федоровича Устинова…

В течение четырех лет мы разработали самолет-снаряд. Изделие пошло в серию под названием "Комета". Это реактивная машина с треугольным крылом — эдакая крылатая ракета. В качестве учебной цели представили устаревший крейсер "Красный Кавказ". С корабля сняли экипаж, предварительно установили рули для движения по кругу диаметром в 30 км. Мы несколько раз просадили берег "пустыми" снарядами. Напоследок нас попросили показать, удастся ли потопить корабль одним снарядом с зарядом взрывчатки? Ни один из адмиралов не верил в это, но мы "Красный Кавказ" потопили с первого раза.

К моменту завершения программы в разгаре была корейская война. "Комету" еще официально не поставили на вооружение, но уже изготовили серию из 50 единиц. Сталин созвал Совет обороны, пригласил нас, авиаконструктора Микояна, который разрабатывал сам снаряд. Тогда Сталин спросил, а сможем ли мы потопить американские авианосцы. Их тогда у берегов Кореи было восемь. Мы, конечно, заявили, что сможем. Сталин страшно обрадовался. Но отец и маршал Василевский возразили, что применять снаряды против авианосцев нельзя ни в коем случае: они-то поразят цель, но американцы ответят ядерным ударом по Москве. Сталин страшно рассердился: как это Москва не защищена? Нас в этот момент из зала заседаний выставили — не по чину в такой дискуссии участвовать".

Как всегда бывает, решение одной проблемы порождает появление новых. Чаще всего, их намного больше, так как развитие науки и техники, подобно дереву, устремляется по разным направлениям. Не все они приведут к успеху, но два-три обязательно достигнут конечной цели. Так случилось и на этот раз.

Рассказывает Александр Павлович Реутов, один из ведущих специалистов по радиоэлектронному оружию:

"В одну из летних ночей 1950 года Куксенко вызвали на "ближнюю дачу" — кунцевскую квартиру Сталина. Хозяин квартиры принял Павла Николаевича в пижаме, просматривая кипу бумаг на диване. Через некоторое время, оторвавших от чтения документов, Сталин задал вопрос:

— Вы знаете, что неприятельский самолет в последний раз пролетел над Москвой 10 июля 1942 года? Это был одиночный самолет-разведчик. А теперь представьте себе, что появится в небе Москвы тоже одиночный, но не самолет-разведчик, а носитель атомной бомбы. Выходит, что нам нужна совершенно новая ПВО, способная даже при массированном налете не пропустить ни одного самолета к оборонному объекту. Что вы можете сказать по этой проблеме?

— По нашим оценкам, перспективные системы ПВО должны строиться на основе сочетания радиолокации и управляемых ракет "земля-воздух" и "воздух-воздух", -ответил Куксенко.

После этого, по словам Павла Николаевича, Сталин задал ряд вопросов по столь непривычному для него делу. Радиоуправляемое ракетное оружие находилось в зачаточном состоянии, и для Сталина это было новое военно-техническое направление. Куксенко подчеркнул, что сложность и масштабность проблем здесь соответствует уровню создания атомного оружия".

Решения тогда принимались решительно и быстро. Было создано мощное КБ-1. Главными конструкторами его были назначены Куксенко и Сергей Берия. Система, которую они начали создавать, назвали "Беркут" — по начальным слогам их фамилий. Но решающий вклад в ее появление внес, безусловно, Александр Александрович Расплетин, которому суждено будет возглавить это направление в нашей оборонной промышленности.

Старший Берия, как и приказал Сталин, решил придать работам "атомный" размах. Но средств в стране не хватало, и тогда он принял решение на первом этапе работ все поручить 1-му Главному управлению, то есть ведомству, создававшему ядерное оружия и которым он руководил.

Как и в начале Атомного проекта, по предприятиям и научным учреждениям была "раскинута кадровая сеть": лучших специалистов отбирали в новые КБ и на новые предприятия. Чаще всего, согласия не спрашивали, мол, "надо", и людям, привыкшие к жесткой дисциплине недавнего военного времени, не расспрашивали, куда и зачем их направляют работать.

Так произошло и с Анатолием Ивановичем Савиным.

Чтобы завершить историю создания "Кольца вокруг Москвы", хочу привести слова академика Бориса Евсеевича Чертока. Он непосредственно не участвовал в этих работах, но хорошо знает о том, как они проводились. Итак, он рассказывает:

"Вслед за первой системой С-25, использовавшей ракеты В-300, созданные на заводе № 301 Лавочкиным, на заводе № 293 разрабатывал ракеты главный конструктор — будущий академик Петр Дмитриевич Грушин. В содружестве с преемником Александра Александровича Расплетина — академиком Борисом Васильевичем Бункиным, возглавившим будущий "Алмаз", они разработали на качественно новом техническом уровне системы поражения самых разнообразных средств воздушного нападения.

1 мая 1960 года ракета Грушина системы С-75 сбила американский самолет-разведчик…

27 октября 1962 года такой же системой Бункина-Грушина, разработанной на заводе № 293, был сбит еще один американский самолет-разведчик У-2, теперь уже на Кубе, в дни Карибского кризиса. Во время войны во Вьетнаме система С-75 уничтожила сотни американских бомбардировщиков. Создатели управляемых систем ПВО получили щедрые награды от советского правительства. Однако их имена оставались неизвестными миру еще 30 лет после того, как имя американского пилота, сбитого под Свердловском 1 мая 1960 года, облетело весь мир".

Кто теперь посмеет утверждать, что "Холодная война" не перерастала регулярно в "Горячую"!?

Однажды Генеральному конструктору доложили, что в бюро пропусков появился человек, фамилия которого в прошлом "Берия". Охрана, естественно, его не пропускала, хотя он утверждал, что когда-то возглавлял эту организацию. Поведение человека показалось часовым странным, а потому на всякий случай его арестовали.

Савин сразу же догадался, что из Небытия появился Сергей Берия.

Он был арестован следом за отцом. Вскоре старший Берия был расстрелян, о судьбе сына никто ничего не знал, да и он сам нигде не появлялся, хотя слухи ходили, что его выпустили из тюрьмы.

И вот теперь он сам коротко рассказал о том, что произошло.

Первое время его пытались заставить оклеветать отца, подтвердить, что тот был английским и американским шпионом.

Сергей упорно доказывал, что все обвинения отца беспочвенны и глупы.

Бить его не решились — Сергей, отличавшийся могучим телосложением, даже в тюремной камере не лишился сил, а потому при первой же попытке побить его дал сдачи. Следователи поняли, что этот человек способен до конца отстаивать и своего отца и самого себя. Его оставили в покое, когда он категорически отказался сменить фамилию. Кстати, его сокамерники как и следователи уважали его за стойкость.

После освобождения Сергей (ему насильно все-таки поменяли фамилию) попытался защитить кандидатскую диссертацию, которую он подготовил по "Беркуту" еще до ареста. Но найти оппонентов он не мог. Это и привело его к Савину.

Честно говоря, Сергей Берия не думал, что руководитель "Кометы", с которым он работал в КБ-1, так радушно и тепло примет его. Он был тронут, когда Савин не только согласился быть оппонентом по диссертации, но и предложил ему возглавить одно из подразделений "Кометы".

До конца своих дней С. Л. Берия руководил филиалом института в Киеве.

К концу жизни он сильно располнел. Так, что бессменной помощнице Савина Любови Михайловне приходилось ставить два стула рядом, чтобы Берия мог удобно разместиться — ведь совещания у Главного иногда затягивались на много часов.

— Я с большим уважением относился к Сергею, — говорит академик Савин. — Он был не только хорошим конструктором, но честным и мужественным человеком. Естественно, когда он обратился за помощью, я не мог ему отказать. Чувство справедливости обязательно должно жить в нас, во многом оно определяет человеческий облик. Вне зависимости от того, какую должность занимаешь.

— Не могу понять: вас постоянно бросали на совершенно новые дела, и каждый раз вы справлялись с заданием. Как вы считаете, почему?

— Специалистов не было, и потому подбирали тех людей, которые могли легко осваивать новое. Я получал образование в Бауманском институте, оно было великолепным. Мы изучали и физику, и математику, и механику. Основы были, и их надо было правильно использовать. Коллективно рождались новые направления в науке. Так, когда создавали "Кольцо вокруг Москвы", применяли свои знания и радисты, и физики, и математики, и металлурги. Комплекс специалистов, которые собирались вместе, и решал проблему. Мы понимали, что нужно сделать обязательно, во что бы то ни стало, а потому и работали так. Сейчас ничего подобного и быть не может…

— Не спрашиваю "почему?". Этот вопрос я задам позже. Пока продолжайте…

— Я принадлежу к особому поколению. Мы закалены войной, нас импульс Победы закалил, и мы понимали, что нельзя ни от чего отказываться. Так что поколение, которое я представляю, совершенно необычное. И это относится не только к атомным, ракетным, оборонным направлениям, но и к сельскому хозяйству, к строительству, ко всему. Люди сопротивлялись тяготам и лишениям, и сопротивлялись "от всей души", как говорится.

— Вы работали и встречались со многими выдающимися людьми. Кто помнится особенно?

— Первым, конечно, назову Амо Сергеевича Еляна. Я не встречал еще такого же человека, который столь бы быстро реагировал, соображал и принимал решения. Он ночью ходил по цехам. Однажды подходит к сверлильному станку, видит, что у рабочего ничего не получается. Он берет пластинку, крепит ее на верстаке, берет напильник и снимает слой окалины. Потом ставит пластинку на станок и делает необходимое отверстие. Сверло, конечно же, целое. И ничего не говорит рабочему, но тот все прекрасно понимает. Теперь он делает так, как показал Елян. Казалось бы, простая ситуация, но она точно характеризует Амо Сергеевича.

— Когда речь заходит о прошлом, то чаще всего вспоминают ученых, конструкторов, но почти не говорят о директорах предприятий. Это несправедливо!

— Безусловно! Такие директора, как Елян, руководили головными предприятиями страны, и без них не было бы ни Победы, ни наших достижений по созданию ракетной и атомной промышленности. Мы работали с выдающимися организаторами промышленности, и они во многом определяли достижения нашей Родины. И, конечно же, я высоко оцениваю Сталина. Система управления при нем по-настоящему была с обратной связью, хотя ее устроить было трудно, так как не было средств, чтобы строить сетевые структуры. Но Сталин работал четко, грамотно и хорошо знал, что нужно стране и народу.

— Насколько я понимаю, вы с ним не встречались?

— Нет. Но почему я беру на себя смелость оценивать его деятельность? Сейчас, когда я начал размышлять об экономике и управлении страной, я поразился, как человек без специального образования мог руководить ею. Я тщательно изучил историю становления промышленности и всего народного хозяйства. До 29-го года были перепробованы разные методы хозяйствования, и только после перехода на плановую систему и введения показателей по минимальной стоимости продукции, только тогда пошло развитие. Причем темпы были потрясающие!

— Сейчас они, к сожалению, зависят только от цен на нефть.

— Нефть и газ надо беречь, а не гнать по трубам на Запад и не распродавать месторождения! Это не развитие, а проедание будущего. Есть много восполнимых источников, и их нужно развивать. Если человечество хочет жить, то оно не должно бездумно тратить то, что дает нам Природа.

— Хочу вернуться к тем людям, с кем вы работали. Итак, Елян и кто еще?

— Много работал с Исааком Константиновичем Кикоиным. Впечатление о нем сложное. Физики слабо разбирались в инженерных вещах. И это было заметно. Исключение, пожалуй, составляет Анатолий Петрович Александров. Это мудрец. Мне с ним пришлось много работать, когда мы делали второй атомный котел.

— А Курчатов?

— Я с ним сталкивался мало. Был у него дома однажды — там на территории института, но вместе не работали. А ведь человека узнаешь хорошо только в деле. Курчатов попросил меня рассказать о диффузионных машинах. Я заметил, что его интересовало все, что связано с получением оружейного урана. Такого рода встреч в жизни было множество, и лишь немногие люди оставили о себе яркое впечатление.

— Ракеты — это новый этап жизни?

— Безусловно.

— И что характерно для него?

— Существовала прямая связь между правительством и исполнителями. Осуществлялся постоянный контроль хода работ. Когда надо было, помогали. Если требовалось, поддерживали. Контакты были постоянными. И это, конечно же, помогало нам. Сейчас власть, к сожалению, действует иначе.

— Их это просто не интересует!?

— Как это может быть?! Ведь сейчас все связано с космической обороной, на ней все держится. Ведь воевать-то в наше время нельзя!

— Что вы имеете в виду?

— Сейчас если война начнется, то погибнет весь мир. При более или менее серьезной схватке обязательно будет применено ядерное оружие. А оно такой мощности, что две-три бомбы и таких городов, как Москва, просто нет — они перестанут существовать. Мощность у бомб невероятная… Лучше об этом не говорить!

— Вы начинали работать по обороне Москвы от ядерного нападения. Но задача-то казалась нереальной, разве ее можно было решить на практике?

— Поначалу казалось, что и бомбу нельзя сделать. Сделали! Считали некоторые, что и Москву нельзя защитить. Защитили! Нерешаемых проблем нет, если есть люди, которые способны их решать.

— Сказано красиво! Но не обидно видеть, как результаты твоего труда уничтожаются?

— Что вы имеете в виду?

— То "Кольцо вокруг Москвы", которое предназначалось для ее обороны, ликвидировали. На оставшихся площадках сейчас растут грибы — и это лучшие места для их сбора. Ничего не осталось… По-человечески разве не обидно, что результаты твоего труда уходят в вечность и о них забывают?

— Я считаю так: приобретается опыт, цену которому нет. Если смотреть с сегодняшних позиций на то самое "Кольцо", можно утверждать, что была сделана ошибка. Нынешние системы обороны намного надежнее и эффективней. Однако тогда не было космоса, не было той техники, которая есть сейчас. А потому все, что делалось в прошлом, следует оценивать с позиций того времени, а не нынешнего. Непосредственного отношения к "Кольцу" я не имею, в то время в основном занимался крылатыми ракетами для моряков, для летчиков, для подводных лодок и так далее. У меня было специальное ОКБ, которое сделало первую крылатую ракету, потом первую ракету "воздух-воздух", а потом все модификации для новых носителей. Чуть позже зашла речь о защите от ядерного нападения, то есть на первый план вышла противоракетная оборона.

Читайте все материалы в серии "Чаепития в Академии"