Тысяча и одна версия убийства Юшенкова

Простая альтернатива — убийство политическое или экономическое — к концу первых суток расследования гибели Сергея Юшенкова сменилась куда более пространным списком вариантов. Напрашивавшаяся аналогия с убийством другого сопредседателя “либроссов” Головлева выросла в замысловатую теорию борьбы за некие оставшиеся после Головлева документы или вообще за “головлевское наследство” (что бы это значило?).

 Теория ведет в Челябинск, где во время оно Головлев заведовал приватизацией. Произнося название этого города, адепты “головлевской” теории понимающе хмыкают: мы, мол, знаем, кого в руководстве страны может задеть “челябинский след”. Назвать, правда, отчего-то боятся.

 Зато Березовского называют с бесстрашием, при виде которого так и хочется спросить: а где ж вы, храбрецы, были, когда телевидение с гордым названием “общественное” превращалось в трижды общественное – в заточку за пазухой у трех (или пяти? как посчитать) “березовских” акционерных обществ. Первым “прорвало” на сей счет депутата Виктора Похмелкина. Демократический “колобок” (“Я от Борис Ефимыча ушел, я от Борис Абрамыча ушел”) спел песню про то, что во имя торжества “своей” “Либеральной России” лондонский сиделец вполне способен устранить лидера “Либеральной России” конкурирующей. Хотя время о времени и прибавлял, что связывать разногласия с убийством не стал бы.

 Попал в информационное поле и неназванный по имени (быть может, по причине своего несуществования в реальной жизни) анти-Березовский — якобы найденный Юшенковым накануне гибели альтернативный спонсор, за контакты «либроссов» с которым депутат будто бы и поплатился жизнью. Заметим, что если такие версии воспринимаются общественностью всерьез, значит, партстроительство в целом (безотносительно к отдельно взятой «Либеральной России») прочно стало у нас видом бизнеса — как для получателей «пожертвований», так и для распределителей. Несколько ранее то же случилось, кстати, с распределением банковских грантов на всевозможные «гуманитарные» инициативы.

 Дальше наступил черед аналитиков более высокого уровня. Политологи у нас все-таки сродни археологам, по паре невзрачных обломков умеющих восстановить в уме хитросплетенное строение. Или – сколь ни кощунственно сравнивать – немецким богословам XIX века, по двум десяткам стихов Писания выстраивавшим громадные теории о причудливых схлестах раннехристианских духовных традиций. “О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый!” Убийство, оказывается, устроено затем, чтобы подставить Грызлова, а через него “единороссов”, а через них и ... страшно сказать кого. Правда – тут же следует оговорка – Грызлов, конечно, в отставку не уйдет и вообще все у него будет ОК, но зато как складно-то получается.

 Вспомнились пятнадцатилетней давности стихи одного скандального поэта, не радовавшегося перестройке: «Гласность! — даже немые кричат, Но о главном и в мыслях молчат». Впрочем, «главное» — это вовсе не какая-то иная версия убийства. А тот единственный сюжет, в котором трагедия 17 апреля приобретает не разгадку, а смысл. И это не сюжет предвыборной борьбы или борьбы за естественные монополии, а ужасно старая русская история: противостояние человека, исповедующего либеральные ценности, со всем тем, что от них любыми способами отбрыкивается, рисуя на своем знамени самых разных персонажей — от Ивана Грозного до Распутина, от Ленина до Саддама Хусейна. Полезен ли России этот сюжет, продуктивна ли его развязка и существует ли она вообще — на это каждый пусть ответит по-своему. Но сюжет-то есть в любом случае. Иначе придется констатировать, что истинная подоплека истории декабристов и разбуженного ими Герцена — борьба за передел сфер влияния во глубине сибирских руд.

 Усиленно «выталкивать» этот сюжет из сознания соотечественников стали, впрочем, не после убийства Юшенкова или Старовойтовой. Это дело как минимум десятилетней давности. Братаются депутаты с макашовцами, пуляет президент в депутатов, ходят ражие молодцы Коржакова на едва оперившегося медиамагната — а интеллектуальные комментаторы не преминут как бы в скобках заметить: мы-то, мол, умные, и понимаем, что нет здесь наступления тоталитаризма, нет, стало быть, и намека на борьбу либерализма против оного. Может, и хочется поверить, что нет, но одно неясно: а что же тогда есть? Как-то не получается смириться с тем, что в стране, вечно беременной идеями, за десять лет все безнадежно усохло до спора из рук вон плохо хозяйствующих субъектов.

 А еще из солидных психологических экспериментов известно: если подряд десять человек - один за другим скажут, что некий предмет белый, у одиннадцатого непременно закрадется сомнение: а может, и не белый вовсе, раз все так настойчиво это утверждают. Это так, на заметку мастерам черного или цветного пиара.

 Константин Казенин, ПОЛИТ.РУ

Ссылки по теме ПОЛИТ.РУ