"Страну от немецких полчищ спасли. А в 91-М без единого выстрела сдали..." Письма от бабы Нади

Вспоминая наши прошлые публикации... К годовщине ГКЧП: 1991-2002

 Среди писем, которые приходят в редакцию, это привлекло особое внимание. Небольшое, написанное на листке из ученической тетради. Старательно. Буква в букву. Как школьное сочинение. Приведу его дословно: “Здравствуйте, мои милые. Я о вас узнала год назад. И вот весь год я надоедала людям в поисках вашего адреса, хотела связаться, чтобы оказать вам хоть какую-нибудь помощь. Мне 74 года, зовут меня баба Надя. Высылаю посылку. Получите, когда сообщите, в каком состоянии дошла. Напишите, пожалуйста, как вас всех зовут, сколько кому лет. И еще напишите поточнее адрес. Даст Бог, еще что-нибудь соберу. Больше пока писать ничего не буду. Держитесь. До свидания. Будьте все здоровы. Баба Надя”.

 Прочитал эти строки и, признаться, сердце сжалось от волнения. Никому неизвестная баба Надя, простая русская женщина, желая помочь незнакомым ей людям, похоже, единомышленникам, оторвала от своего бюджета, быть может, последние гроши...

 А через день-два пришла и посылка. В небольшой картонный ящик были вложены две пачки вермишели, пакет манной крупы, три небольших куска сала. Когда посылку вскрыли, я заметил, как на глаза одной из сотрудниц навернулись слезы. Признаться, мне очень захотелось увидеть бабу Надю, простую русскую женщину, с открытой душой. И загорелся я желанием ответить на ее вопросы, рассказать о людях, с которыми работаю и встречаюсь каждый день. Возвратясь с работы, я взялся за письмо. Поведал бабе Наде, что знал о каждом из нас, заодно и ее просил рассказать о ее житье-бытье в наши черные, окутанные невзгодами дни. И, конечно же, от имени коллектива сердечно поблагодарил за посылку, которую мы решили назад не отсылать. Не хотели обидеть бабу Надю.

 Шли дни, недели, а ответа не было. Признаться, надежда получить его постепенно угасла. Как же я был удивлен, когда спустя некоторое время обнаружил в почтовом ящике письмо, написанное однажды уже виденным каллиграфическим почерком. На конверте был выведен обратный адрес: Воронеж, Астафьева Надежда Павловна...

 И тут я понял: да это же баба Надя. И показалось мне вдруг, что где-то я ее уже видел, эту простую женщину, с открытой русской душой. Казалось, чем-то она напоминала мою мать. Такая же, с натруженными, мозолистыми руками, в старом, аккуратно заштопанном пиджаке. Ласково улыбаясь, она спешит мне навстречу. Шаг, еще шаг и вот уже своей жесткой ладонью прикоснулась к моей щеке...

 Я пережил те же минуты, как и тогда, два с половиной года назад. “Здравствуй, милый, — писала Надежда Павловна, по привычке, наверное, не меняя тональности своего общения с людьми. — Ты не сердись. Не собиралась уже и писать. Где ты там, что с тобой? В наши тревожные дни не знаешь ведь, где можно и голову свою сложить. Внука моего Сережку в Чечне убили. Чья пуля и за что сразила его? Сын Андрей горя не перенес, тоже схоронили недавно. Я за эти два с лишним года белого дня не видела от слез, как в сорок пятом, когда ждала возвращения мужа Василия с войны, да так и не дождалась. “А разве я одна?” — тешила себя. Вдовой всю жизнь так и промучилась, пока сын Андрей не повзрослел: сама за плугом ходила, сеяла, серпом жала. И вот снова в наш общий дом беда пришла. Я уже и боженьку просила: забери ты меня. Старая, всего насмотрелась. Такая жестокая война прошла на моих глазах. Семью нашу полностью осиротила. Похоронку на отца еще в сорок втором получили. Сестру немцы живьем сожгли за связь с партизанами. Не верилось. Бывало, сидим в доме с мамой, тень промелькнет вдруг — и мы к окну: может, сестра Лиза с папой возвращаются?..

 Ну а что сейчас сотворилось такое? Страну от немецких полчищ спасли. А в девяносто первом без единого выстрела сдали. Не знаю, как там у вас, в Москве, а у нас, среди простых людей, вопросы и вопросы. Зачем и кому понадобилось, чтобы люди за эти шесть лет столько слез пролили, горя натерпелись? У нас эти вопросы раньше мальчику Мише из Ставрополяадресовали. Нет ему места на нашей земле. Слюнтяй. Предатель. Другого имени и не заслуживает. Но помнишь 19 августа 1991 года? По радио прозвучало Обращение ГКЧП. И вселилась в людей надежда. Кажется, Болдин В. И. в своей книге “Крушение пьедестала” писал, что это была мера вынужденная, но необходимая. Это был крик души отчаявшихся, но наделенных властью людей, видевших, как на их глазах погибала страна. И народ поддержал их, за исключением разве что кучки отщепенцев. Ты знаешь, за них даже у нас в церквах молились...

 Но надежды людей угасли, как свет далекой звезды. Я думаю, ГКЧП действовал нерешительно и бездарно, а мы до сих пор все не решались об этом сказать. Крови испугались? Я уверена, среди членов ГКЧП не было людей, которые отдали бы приказ стрелять в своих соотечественников! Но сколько ее, этой крови, пролилось, когда не стало СССР? Крови в Армении и Азербайджане, крови в Молдавии, крови в Таджикистане. А сотни тысяч беженцев, искалеченные судьбы людей? Разве их действия не были бы оправданными, чтобы избежать таких человеческих жертв?

 Говорят, члены ГКЧП честь Советской Армии оберегали. Вооруженные силы, дескать, должны быть вне политики. Много вопросов вызывает это их “благородное” стремление. Разве, скажем, принимая присягу, наша армия не давала клятвы на верность своему народу, Отечеству?

 Тогда, в девяносто первом, погибли трое парней. И говорят, глупо погибли, ибо в Москве действительно никто не стрелял. Однако каждому из них присвоено звание Героя России. Слышала, еще и бюсты их установлены в Москве. Я разделяю боль и горечь их матерей. Как, однако, быть нам, матерям и бабушкам тех 100 тысяч российских ребят, которые погибли в Чечне, тела многих из которых даже не преданы земле? Тут о чести армии никто не думал.

 И если уж говорить о чести, то вспомним, как повел себя Язов, министр обороны. У него в подчинении Вооруженные Силы были, могучие еще в то время. Думаю, одно его слово — и Советский Союз был бы спасен. А он добровольно пошел в “Матросскую тишину”. После еще чуть ли и на колени не становился: простите меня старого дурака, Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна. Не позор ли? Впрочем, вспомним, сколько их, с генеральскими лампасами, было в октябре девяносто третьего. Правда, это уже были не советские генералы. Крови тогда тоже никто из них не испугался. Это по их приказу расстреливали Дом Советов, своих соотечественников у Останкино. Да, членам ГКЧП они преподнесли хороший урок, как надо защищать “Отечество”.

 И вот теперь мы все пожинаем плоды. За что же такие муки?”

 В заключение баба Надя писала: “А ты не забывай. И не жди, пока я тебе отвечу. Возьми да и черкни пару слов, много не надо. Обязательно летом в гости приезжай. Придется быть в командировке где-нибудь неподалеку, выкрой хоть полдня. Увидишь бабу Надю, как я живу. Я тут носки тебе связала. И еще кое-что приберегла. Ты только не скромничай. Слава Богу, варенье и компоты свои. Сад в деревне еще не вырубили. Ох, и будет же в этом году цвести...”

 Признаться, письмо это ошеломило меня. Неожиданностью и смелостью своего суждения прежде всего. И согрело, как и тогда, два с половиной года назад, еще большей материнской теплотой и заботой. Невольно в тот день я погрузился в размышления. И впервые, быть может, засомневался, насколько продуманными и серьезными были намерения и действия ГКЧП.

 И еще: письмо невольно возвратило меня в далекое прошлое. Баба Надя напомнила о другой русской женщине по имени Мария Котова, родом со Смоленщины. Так уж сложилось, что в годы своей юности я остался совсем один в далеком и чужом мне городе. И вот эта женщина, на содержании которой были двое детей, к тому же муж-фронтовик постоянно хворал, взяв меня за руку, привела к себе в дом и сказала: “Ты здесь на равных”. Чтобы прокормить всех нас, несла непосильный труд, работая грузчиком на складе утильсырья. Опекала, согревала, как могла. Никогда ни в чем не попрекнула, хотя детских шалостей у кого не было?..

 И еще немогу забыть тот день, когда держал в руках телеграмму о ее смерти. Она опередила мой приезд на один день. И вот это письмо от бабы Нади, вновь одарившее меня и материнской теплотой, и заботой, и лаской, которыми уже однажды окружили никогда не знавшие меня простые русские люди.

 Еще и еще раз перечитываю его строки. Спасибо тебе, русская земля, что живут на тебе такие люди. Простые и откровенные. Щедрые на доброту. Русские по характеру.

 Жили и будут жить.

  Владимир КОСТЫРКО

 ПРАВДА.Ру, 4.02.1999

  Вехи истории. Документы:

  ЗАЯВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО РУКОВОДСТВА

 ОБ ОТСТАВКЕ ПРЕЗИДЕНТА М.С. ГОРБАЧЕВА

 И О СОЗДАНИИ ГКЧП СССР

  Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР был создан в ночь с 18 на 19 августа 1991 г. представителями властных структур, несогласными с политикой реформ М.С. Горбачева н проектом нового Союзного договора.

 18 августа 1991 г.

 В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем обязанностей Президента СССР и переходом в соответствии со статьей 127 (7) Конституции СССР полномочий Президента Союза ССР к вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу;

 в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества;

 исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик;

 руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей,

  заявляем:

 1. В соответствии со статьей 127 (7) Конституции СССР и статьей 2 Закона СССР "О правовом режиме чрезвычайного положения" и идя навстречу требованиям широких слоев населения о необходимости принятия самых решительных мер по предотвращению сползания общества к общенациональной катастрофе, обеспечения законности и порядка, ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года.

 2. Установить, что на всей территории СССР безусловное верховенство имеют Конституция СССР и законы Союза ССР.

 3. Для управления страной и эффективного осуществления режима чрезвычайного положения образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР) в следующем составе: Бакланов ОД. - первый заместитель председателя Совета обороны СССР, Крючков В.А. - председатель КГБ СССР, Павлов В.С. - премьер-министр СССР, Пуго Б.К. - министр внуренних дел СССР, Стародубцев В. А. - председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А.И. - президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д.Т. - министр обороны СССР, Янаев Г.И. - и.о. Президента СССР.

 4. Установить, что решения ГКЧП СССР обязательны для неукоснительного исполнения всеми органами власти и управления, должностными лицами и гражданами на всей территории СССР.

  Правда. 20 августа 1991 г.

  На снимке: Председатель ГКЧП Геннадий Янаев

Ссылки по теме:

  ПРАВДА.Ру:

  ГДЕ ВЫ БЫЛИ 19 АВГУСТА 1991 ГОДА? ВСТРЕЧА РУКОВОДИТЕЛЕЙ СССР С РОССИЙСКИМИ И ЗАРУБЕЖНЫМИ СМИ. ГКЧП: 10 СПУСТЯ

  Комсомольская правда:

  ГКЧП: все-таки что это было?