Анатолий Кучерена: «обвинение против Тамары Рохлиной полностью сфабриковано»

Сегодня в Наро-Фоминском горсуде может быть оглашен приговор по делу об убийстве депутата Госдумы, лидера ДПА генерала Льва Рохлина. Во всяком случае, судья Людмила Жилина объявила об этом подсудимой, предоставив ей время для подготовки последнего слова. В эти минуты адвокаты Анатолий Кучерена и Александра Алитовская начинают свои выступления по делу. Сразу вслед за ними выступит и Тамара Рохлина. Но страна не услышит их разгромных речей и призывов оправдать вдову генерала.

Вот почему я попросил Анатолия Григорьевича привести тезисы своего выступления и высказаться о процессе. Вскрылись ли на нем конкретные доказательства того, что именно Тамара Павловна в ночь на 3 июля 1998 года нажала курок у виска единственного в семье кормильца?

- Никаких! – резко заявил известный адвокат. – Процесс лишний раз показал, что она не совершала убийства своего супруга, с которым бок о бок прожила почти тридцать лет, вырастила двоих детей, прошла 24 гарнизона, «горячие точки» Союза и которого ждала с двух войн. Если откровенно, я все еще нахожусь в состоянии крайнего возмущения требованием гособвинителя Грибинюченко приговорить эту прекрасную женщину к десяти годом лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима. И это после того, как ее незаконно и необоснованно продержали в тюрьме целых полтора года вдали от больного ребенка – пожизненного инвалида!

Генпрокуратура нанесла непоправимый ущерб здоровью юноши, которое резко начало ухудшаться без повседневного ухода и лечения со стороны матери. Понимает ли это господин Устинов, подвигнувший своего подчиненного требовать для нее еще 10 лет строгой изоляции?! Есть ли предел цинизму и изуверству? Вы знаете, что прокурорские сыщики уже десять человек заставили признаться в убийстве Влада Листьева. Казалось бы, столько уж столько насмотрелся на их беззакония, но, оказывается, это еще не предел.

Я уже говорю, что следствие совершенно не ставило перед собой задачу найти истинных убийц генерала Рохлина, исследовать различные версии. Все усилия руководитель следственной бригады Индюков полтора года направлял на то, чтобы вышибить из арестованной «признательные показания». Но, несмотря на обострившиеся болезни, постоянные сердечные боли и приступы астматического удушья, физические и моральные страдания, Тамара Павловна не шла на самооговор. Поэтому ее безжалостно гноили в ужасных условиях СИЗО.

- Судья Жилина после прочтения обвинительного заключения, напичканного оскорблениями и инсинуациями в адрес подсудимой, выдворила из зала прессу и всех сочувствующих ей, включая друзей и знакомых. Дескать, во время разбирательства могут быть затронуты «интимные подробности» жизни Рохлиных...

- Все так называемые «интимные подробности» она уже огласила, так что ее беспрецедентное решение вести процесс за закрытыми дверями ни на чем не основано. Подтвердились мои худшие опасения – закрытость нужна была для того, чтобы, во-первых, скрыть факты произвола и беззакония, которые сыщики Индюкова творили в отношении Тамары Павловны на протяжении полутора лет. А, во-вторых, чтобы российская общественность не узнала, что это состряпанное недобросовестными руками дело на суде развалилось. Дозированная же информация в некоторых электронных СМИ о том, что «представитель генпрокуратуры считает обвинение полностью доказанным» только наводит туману и совершенно не отражает материалов судебного разбирательства.

- Анатолий Григорьевич, а установлены ли мотивы, по которым Тамара Павловна могла бы взяться за пистолет после мирного семейного ужина в честь дня рождения сына?

- Мотивов не было и не могло быть изначально, поэтому г-н Индюков трижды высасывал из пальца все новые формулировки, причем всякий раз совершенно на противоположную. Эта «сборная солянка» отразилась в деле и потому представляет из себя совершенно неудобоваримую стряпню. Сначала он пытался сделать из Тамары Павловны «ворошиловского стрелка», способного попасть в висок человека из пистолета, которого она в руках-то не держала. Потом арестованной предлагали согласиться на прием некоей неизвестной таблетки, после которой «она ничего не помнила». Когда и этот номер не прошел, несчастную женщину упекли на полтора месяца в «психушку», пытаясь получить от врачей заключение, что она душевнобольная. Это позволило бы бесчестным следователям списать на нее убийство и закрыть дело.

- Верно ли, что в первые часы после трагедии Тамара Павловна призналась в убийстве мужа? Эта тема не сходит из уст комментаторов некоторых СМИ.

- Представьте состояние того морально-психологического шока, в котором она находилась. У нее на глазах застрелен муж, при этом негодяи избивают ее, требуя взять убийство на себя. Иначе они расправятся с сыном и дочерью. Как поступит настоящая мать? Раненая львица кидается на защиту своих детенышей. Тамара Павловна, не думая о себе, кинулась защищать своих детей. И это – высшее проявление ее материнских чувств, лучшее свидетельство ее порядочности, любви к сыну и дочери.

Во время первого допроса она пошла на самооговор еще и под чудовищным прессингом со стороны следователей и всех тех, кто получил приказ превратить ее из потерпевшей в обвиняемую. Разве случайно, что, едва заявившись после ЧП на дачу Рохлиных, еще не произведя не одного допроса, не сняв отпечатков пальцев ни у кого из присутствовавших в доме, ни смывов с рук, ни следов пороха с их одежды, пом.генпрокурора Емельянов и следователь Соловьев вовсеуслышание заявили: вот убийца! Ату ее! Потом эту «сенсацию» и официальные лица СМИ разнесли по всей стране. Вот вам и презумпция невиновности!

- И только потом появилась версия об убийстве с заранее обдуманными намерениями на почве личной неприязни?

- Совершенно верно. Однако волгоградки А.Раевская, С.Виноградова, ординарец генерала А.Пензин и другие рассказали суду о совершенно удивительных и трогательных отношениях этой супружеской пары, с пеленок поднимавшей на ноги своего внезапно и безнадежно заболевшего сына. Не всякий муж будет по два раза на дню звонить жене в Америку, чтобы узнать, как они там с Игорьком лечатся? А разве стал бы генерал Рохлин звонить с чеченского фронта «плохой жене» в первые минуты после взятия Грозного и интересоваться: «Томочка, как вы там?»

Понимая это, представитель генпрокуратуры Грибинюченко явил суду еще одну, совершенно дикую версию. Вдумайтесь только: Тамара Рохлина была недовольна митингами, которые проводил ее муж в защиту армии и народа, видела в них угрозу себе, сыну и потому решила избавиться от супруга. Ну, скажите - разве это не плод больной фантазии?

Вполне можно говорить о том, что Тамара Павловна мысленно всегда была с мужем, помогала ему готовить документы и воззвания ДПА, потому что никогда не отделяла себя от его дела. Достойна восхищения сказанная ею фраза: «Мы с Левой были не просто муж и жена. Мы были единомышленниками, а это больше чем любовь. Мы стремились, чтобы наши люди жили достойно». В недавнем интервью она развила эту мысль: президент Путин делает многое из того, о чем мечтал мой Лев. Если бы он был жив, они сейчас были бы рядом.

Вообще, какие проблемы благополучия семьи и сына могла «решить» эта любящая мать и жена приписанным ей выстрелом? Ни за что отсидела полтора года в тюрьме, имущество в доме разворовано, личные сбережения исчезли. Сейчас живет вдвоем с сыном-инвалидом на его пенсию в 850 рублей в месяц. Идиотизм в квадрате.

- Главными «свидетелями» обвинения следствие выставило бывших генеральских охранников Плескачева и Шельдешова, шофера Крысанова. Насколько были убедительны их показания и что они, собственно, показали?

- Эту троицу лучше назвать лжесвидетелями, потому что на следствии и суде они постоянно путались, а порой откровенно врали. Скажу сразу: никто из них не привел ни одного доказательства причастности Тамары Павловны к убийству генерала. Следствие использовало их для подтверждения своей версии о «неприязненных отношениях». Вот почему эти молодые люди, которым еще жить да жить, не стеснялись на оскорбительные эпитеты в адрес своей бывшей хозяйки, в чьем доме жили на положении сыновей. Она относилась к ним как к родным: кормила, обшивала, обстирывала, а Лев Яковлевич доплачивал им жалованье из своего кармана. Поэтому их циничная ложь вдвойне, втройне омерзительна.

В ночь трагедии Шельдешов спал в квартире Рохлиных на Рублевском шоссе, а на даче находились Крысанов и Плескачев. Оба совсем заврались и внятно сказали лишь то, что «не слышали» двух выстрелов, унесших жизнь генерала, которого они обязаны были охранять денно и нощно как зеницу ока. Особенно после того, как Льву Яковлевичу стали угрожать неизвестные с требованиями прекратить свои разоблачения.

После наших допросов выяснилось отсутствие Плескачева на месте преступления примерно с трех до шести утра. То он, видите ли, в это время стирал рубаху, то сидел внизу в гараже и слушал музыку. На мой прямой вопрос, где же он пребывал, последовал полный цинизма ответ: «Может, я в окно смотрел». На суде приводились свидетельства его постоянных ночных отлучек по любовным делам. И вот представьте: после всех несуразиц, сказанных этим глубоко безнравственным парнем, постоянно менявшим показания, обвинитель Грибинюченко во всеуслышание заявляет, что им нужно верить. Плескачев, по его заявлению,– единственно верный свидетель. Чего, спрашивается? Пресловутых «неприязненных отношений»? Так же низко вел себя и Крысанов, который, оказывается, тоже «не слышал» ни выстрелов, ни криков заходившейся от побоев хозяйки.

Анализ их путаных показаний позволяет сделать вывод, что обоих попросту не было на даче в минуты убийства генерала Рохлина. Или же они боялись сказать суду то, чему были очевидцами, или еще хуже - соучастниками. На большие размышления наводит и тот факт, что Плескачев – этот бывший солдат-контрактник из Волгограда за прошедшие два года сумел основательно закрепиться в Москве. Проморгав убийство своего командира, он, тем не менее, удостоился места начальника «экономической охраны» фирмы. Чья-то сильная рука обеспечила его жильем и пропиской, пристроила в престижный вуз и оформила прописку. А разве случайно на процесс он демонстративно явился на дорогостоящей иномарке?

На суде вообще хорошо высветились облики этих лже-телохранителей. Плескачев постоянно отлучался ночам, бил Игоря и притащил в семью Рохлиных чесотку. А Шельдешов, выясняется, и вовсе страдал известным венерическим заболеванием. Лев Яковлевич хотел избавиться от обоих, но - «коней на переправе не меняют». Они были посвящены во все его приготовления и в случае изгнания, конечно, выдали бы планы «мирной революции», которую он готовил. Теперь легко представить степень нравственной деградации следователей и руководителей генпрокуратуры, которые не погнушались выставлять «главными свидетелями» морально этих нечистоплотных людей.

- А выяснилось что-нибудь из планов генерала Рохлина по организации«мирного переворота», о котором Тамара Павловна рассказывала на страницах ряда газет?

- Когда она спросила Шельдешова: «Максим, за то, что готовил Лев Яковлевич, его могли убить?», он ответил: «Могли». Говорилось, в частности, о закупках оружия и «мобильников». По нашему ходатайству судьи посмотрели фрагменты пресс-конференции, на которой лидер ДПА рассказал о готовящемся на него покушении, причем специально подчеркнул, что его убийство будет замаскировано под бытовую ссору. Это роковое предупреждение сбылось. Можно говорить и о том, что огромные деньги из кассы ДПА могли быть хорошей приманкой для криминала. Но следствие и не исследовалось исследовать все версии.

- А что это за история солдатом Романом, который внезапно объявился, как тот рояль в кустах?

- Это запасной игрок, которого прокуратура держала на всякий случай на скамейке запасных лжесвидетелей. Солдат Малкин нес службу по охране дачи Теперь представьте картину. Охранник Плескачев, объявившийся неизвестно откуда около шести утра, находит в постели окровавленного мертвого генерала. Но вызывает не милицию, не ФСБ, а кого бы вы думали? Командира близлежащего ремстройбата В.Кискина. Тот приезжает, тоже видит убитого друга в постели и… тоже не поднимает шума! Каково? Он забирает с собой солдата Романа и увозит его в неизвестном направлении. Все это, извините, напоминало заметание следов. Разве не показательно, что за 22 месяца генпрокуратура об этом Романе как бы не вспоминает. Когда мы заявили на суде о его исчезновении, его тут же отыскали его и доставили в суд. И этот охранник, спавший за стеклянной перегородкой на балконе в пяти метрах от генерала, тоже, оказывается, «ничего не видел и не слышал». Меня все эти слепоглухонемые охранники наводят на очень тяжелые мысли. Свою версию о их возможном участии в убийстве генерала Тамара Павловна изложит в «последнем слове».

- Какая версия покушения представляется вам наиболее вероятной?

- В задачу адвокатов не входит установление истины по делу. За 22 месяца «расследования» генпрокуратура ее так и не установила, точнее – не задавалась целью установить. Прозвучавшие на процессе свидетельства полностью подтверждают рассказ моей доверительницы об убийстве, совершенном у нее на глазах тремя неизвестными в масках. Ни один из ее доводов не был опровергнут – вот что важно! Зять Рохлиных и лечащий врач их сына Б.Шпрехер порознь показали, что около шести утра им звонила Тамара Павловна и сказала: Льва Яковлевича больше нет. Я все возьму на себя. Точнее - «эти суки заставят меня взять все на себя».

Сами того не ожидая, мы стали зрителями сенсационно-разоблачительной сцены видеодопроса, который явно по недосмотру попал в суд. На допросе Тамара Павловна выговаривает следователю Соловьеву: «Вы же порвали мое первое заявление. Вы заставляли меня взять вину на себя, угрожали посадить дочь, зятя, шофера Юру...». Какие еще нужны доказательства, чтобы говорить о сфабрикованности этого дела и невиновности подсудимой!?

Для нас же юридически важно то, что ее «признания» были произнесены без письменного согласия на допрос без адвоката, а значит, юридически ничтожны. Знаете, есть азы уголовного судопроизводства: показания обвиняемого, сделанные в отсутствие защитника, недействительны для суда. Кажется, времена Вышинского все-таки прошли. Оказывается, не совсем. Я ходатайствовал об исключении тех «признательных показаний» из обвинительной базы, но суд, в нарушение закона, отклонил нашу законную просьбу. Поэтому предоставляю вам самим судить о степени его ангажированности.

Или такая несуразица. Эксперты обнаружили на теле арестованной свыше двадцати синяков и ушибов, нанесенных различными травмирующими предметами воздействия. По ее словам, ее так избили неизвестные молодчики, застрелившие Льва Яковлевича и угрожавшие расправиться с детьми, если она не возьмет убийство на себя. Как же объявил происхождение этих травм господин обвинитель? Ничтоже сумняшеся, он заявил, что эти зверские раны «могли нанести» ей сокамерницы. При этом в кровь избитая Тамара Павловна и ее адвокаты все время молчали.

Между прочим, есть рассказ арестованной о том, что Тамара Павловна часто просыпалась с криками: «Не бейте!». Вообще речь Грибинюченко – это не какая-то хоть сколько-нибудь связанная и осмысленная цепь доказательств, а сплошные домыслы: «могла», «не исключено», «вполне возможно»... Скажем, прозвучали четкие доказательства того, что Тамара Павловна никогда сама не открывала самозакрывающуюся дверь дачи. Ей это было просто не по силам, потому что Лев Яковлевич оснастил дверь крепким и капризным запором. И, стало быть, рушилось главное звено обвинения, по которому «совершив убийство, гражданка Рохлина вышла во двор и выбросила пистолет в кусты». Что это вообще за бред? Но господин обвинитель пошел еще дальше, «порадовав» суд железным объяснением этой несуразицы. Мол, там рядышком с дверью «могла быть железка», которую подсудимая «могла» использовать для открывания двери и которая потом «могла» потеряться. Стыд и срам.

- Какого приговора для своей доверительницы вы ждете?

- Только оправдательного! Нельзя на основании домыслов и инсинуаций вершить судьбу человека. Иное решение действительно явилось бы выполнением политического заказа и местью за дела мужа.