Томислав Сунич – писатель, дипломат, в прошлом профессор политологии в США.
В. Нынешнее хорватское правительство дало понять, что готово вступить и в Евросоюз и в НАТО. Если Хорватию примут в одну из этих организаций, какие, по-вашему мнению, могут произойти перемены? Позитивные или негативные?
О. Здесь не может быть никаких «да», «нет» или «если». Только вступление в Евросоюз и НАТО может спасти Хорватию от превращение в страну-изгоя. Другое дело, какими средствами. Хорватские политики многого не знают, например, какие могут быть «побочные эффекты», не знают сроков юридических обязательств и т.д. В Хорватии нет гражданского общества как такового, после второй мировой войны оно было разрушено югославским лидером Тито и его коммунистическими последователями, в основном выходцами из простого народа. Хорваты не совсем понимает, на чем базируются Евросоюз и НАТО. Членство в этих наднациональных организациях рисуется им как членство в каких-то элитарных клубах для тех, кто печется о собственных интересах. А вот что Хорватии нужно прежде всего, так это полная декоммунизация. Без этого Хорватия по-прежнему будет страдать безволием и неумением принимать решение. На данном этапе Хорватия, как и российские политики, занимается тем, что во всем подражает Западу.
В. Вы известны как ярый антикоммунист. Каковы причины вашего негативного отношения к коммунизму? К тому же, вы говорили, что главная опасность для хорватского общества это «западные» идеалы – капитализм и потребительство. Если вы считаете себя одновременно и антикоммунистом и антикапиталистом, то какую же политическую систему вам хотелось бы видеть в Хорватии? Нечто третье?
О. Существует несколько форм «антикоммунизма». Впрочем, антикоммунист вовсе не обязательно должен бросаться в объятия капитализма, его главного оппонента. Обе системы унаследовали принципы эгалитаризма, то есть веру в абстрактную идеологию прав человека и догмат о постоянном экономическом росте.
Коммунизм утратил привлекательность для ума из-за свой излишней прозрачности, весьма незначительных экономических успехов, отрицательного социально-биологического отбора и при этом неимоверного разгула террора.
Современный капитализм, который сегодня вооружился термином «глобализм», напротив, более преуспел в продвижении тех же тоталитарных задач. Ему удалось достигнуть утопических идеалов. Многие развенчанные коммунистические теории сейчас вполне применимы, хотя и используются под другими вывесками теми же Соединенными Штатами и Евросоюзом. Раннекоммунистический политический романтизм – сосуществование разных культур и разных национальностей, академическая самоцензура, интеллектуальный оппортунизм, именуемый ныне политкорректностью и отсутствие чувства трагического – все это полностью перенято Западом. Более того, в отличие от коммунизма, современный либерализм, то есть глобальный капитализм, не оставляет после себя слишком заметных кровавых следов. Так что его разрушительное долголетие гарантировано.
В. Вы также высказывались против огульного национализма, с помощью которого, по-вашему мнению, манипулировали людьми в бывшей Югославии. Но вы также не скрываете своих проевропейских взглядов. Что заставляет вас противостоять национализму? Считаете ли вы себя сторонником пан-европейских идей?
О. Оглядываясь на прошлое, я могу сказать, что европейский национализм принес невосполнимый вред всем людям европейского происхождения, начиная от гражданской войны в США 1861 года и кончая первой и второй мировыми войнами. Провинциальная ненависть к своему ближайшему соседу, такому же европейцу, не имеет будущего. Она выгодна неевропейцам, представителям других фенотипов. Пользуясь терминологией территориального императива, я бы сказал, что сегодня это чувство уже устарело. Мне видится единственное решение: европейцы должны оказывать негосударственный культурный отпор в США, Чили, Южной Африке, Европе вплоть до самой России, то есть там, где еще живут выходцы из Европы. Сегодня сложно с точностью определить врага, а это в скором будущем может привести к гибели почти всего культурного наследия Европы. Только вне зависимости от территории сегодня можно ощущать себя европейцем, а не в том узком, шовинистическом смысле слова.
В. Вы долго жили в Соединенных Штатах. Как американец, живущий в Европе, я по собственному опыту знаю, что у многих европейцев искажается чувство реальности, когда они попадают в США. Живя в Соединенных Штатах, вы должны были увидеть ту несомненную разницу между будничной американской реальностью и тем, что показывают европейцам в кино и по телевизору. Поделитесь, пожалуйста, с нашими читателями вашими мыслями на этот счет. И, если можно, расскажите немного об американцах хорватского происхождения. Можно ли говорить об их политической активности?
О. Главная проблема всех выходцев из Восточной Европы, в том числе и хорватов, это кризис индивидуальности и глубоко засевший комплекс неполноценности. Не достает уверенности в себе, а это, учитывая постоянные исторические сотрясения в нашем регионе, часто приводит к возникновению этакого высокомерного политического романтизма, не имеющего ничего общего с реальностью. Большинство хорватов унаследовали фальшь гомо советикус с примесью радужного тумана мыльных опер.
Хорватские эмигранты играли весьма заметнуюроль в финансировании кампании Туджмана. И при этом они продолжают жить в своем воображаемом мире, представляя себе романтический образ Хорватии, заметно приукрашенный кистью фольклориста. Между хорватскими эмигрантами и хорватами, живущими в Хорватии, существует огромная психологическая пропасть. Непонимание между двумя виртуальными мирами ведет к коммуникативному кризису. Что касается нового, склонного к левизне правительства, которое пришло к власти в Хорватии после Туджмана, оно оттолкнуло от себя хорватских эмигрантов.
Вопросы задавал Джастин Когил
ПРАВДА.Ру
Продолжение следует.
О том же самом в английской версии ПРАВДЫ.Ру:
Надо наслаждаться жизнью — сделай это, подписавшись на одно из представительств Pravda. Ru в Telegram; Одноклассниках; ВКонтакте; News.Google.