Критиковать Путина себе дороже

Критиковать Путина себе дороже
На телеканале НТВ запрещен к эфиру в программе «Намедни» материал о книге журналистки Елены Трегубовой «Байки кремлевского диггера». Руководство канала ввело строгий запрет на упоминание в эфире этой книги.

Так, по словам автора книги Елены Трегубовой, которая ссылалась на самого Леонида Парфенова, автора программы «Намедни», для эфира был подготовлен «большой сюжет о книге», включающий интервью с самой Трегубовой, а также «интервью Михаила Маргелова и Алексея Волина, которые тоже являются героями книги». В студии была воссоздана атмосфера одной из ключевых сцен книги - обеда в японском ресторане, куда Владимир Путин, будучи директором ФСБ, пригласил журналистку Трегубову. Весь сюжет занял 3.5 минуты.

«Сюжет сегодня анонсировался в эфире уже много раз, многие видели этот анонс, кроме того, программа вместе с сюжетом о книге уже вышла на «Орбиты», то есть часть регионов страны его уже посмотрела, - отметила Трегубова. - После чего, по словам Парфенова, ему позвонил Сенкевич, руководитель телеканала, и ввел категорический запрет на показ этого сюжета». «Леня сказал, что он не будет делать вид, что на кассету с записью перед самым эфиром пролилась бутылка с Pepsi, и честно говорит, что это запрет руководства, то есть это цензура по сути», - добавила журналистка.

Редактор программы «Намедни» Андрей Шилов не смог сказать в интервью «Эху Москвы», от кого именно поступило указание о запрете. По словам Шилова, сюжет запретили потому, что он «был слишком критичным». «Там очень критический взгляд на события, на Путина, вообще на политическую элиту», - сообщил Шилов.

В свою очередь гендиректор НТВ Николай Сенкевич заявил, что сюжет не выйдет в эфир из уважения канала к зрителям. «НТВ - не отхожее место, где есть место хамству и пошлости, - сказал он. - Считаю, что и наш канал, и столь уважаемая программа Леонида Геннадьевича - слишком изысканна и всегда слишком взвешена, чтобы нам скатываться до такой пошлости». Сенкевич категорически отверг какую-либо политическую подоплеку своего решение и подчеркнул, что решение принимал лично он, без чьих-либо указаний «сверху»

Елена Трегубова: «Байки кремлевского диггера» (отрывок из книги)

…секрет предвыборной кампании Путина действительно заключался ровно в том, что, если б не наша журналистская изобретательность, писать нам было бы абсолютно не о чем. Сортирные афоризмы у клиента быстро иссякли. А помимо этого фантазия главного кандидата страны ограничивалась лишь видами транспорта, на которых он, видимо, с детства мечтал показаться: истребитель «Су», «Волга», «КамАЗ», трактор. А у его пиар-команды полет творческой мысли и совсем заступорился ровно на том, что в каждом регионе Путин должен поцеловать ребенка и покрасоваться у любого работающего конвейера.

Ох уж эти конвейеры! На ГАЗе при нас конвейер чуть не передавил работниц, поджидающих высокого гостя. Просто перед путинским приходом лента, разумеется, не работала, запустить ее хотели только на время его прихода, для виду. А передовице, поставленной у рубильника, вдруг раньше времени примерещилось, что Всенародный Избранник уже на подходе, и она, разумеется, что есть мочи рванула за рычаг — едва не пустив в расход своих товарок, живописно примостившихся меж «Газелей».

На КамАЗе журналистов поджидал просто-таки эффект дежа вю: тот же неработающий конвейер, тот же работник у рубильника, ожидающий Путина. Только вот в расход здесь пытались пустить уже не работниц, а иностранных тележурналистов, которые пытались заснять на камеру эту показуху. Сотрудники путинской охраны, которые и так во время его поездок относились к иностранным журналистам как к врагам народа, тут же начали просто отпихивать и волтузить бедного оператора, чтобы не дать ему снимать застывший конвейер. Как ни смешно, защищать заморского бедолагу бросились опять-таки лишь хрупкие девушки «кремлевского пула», пригрозив охране, если они немедленно не оставят его в покое, написать обо всем в репортаже.

С детьми у главы государства тоже как-то сразу не задалось. По «кремлевскому пулу» из уст в уста передавались анекдоты, которыми оборачивались попытки Путина приласкать деток. В Петрозаводской больнице, вместо того чтобы пожалеть маленького мальчика на костылях, которого сбила машина, Путин заявил ему:

     — Ну вот, не будешь больше правила нарушать!..

Неудивительно, что после этого крошечная девочка, которую Путин попытался поцеловать, не далась и в слезах призналась ему:

     — Ятебя боюсь!

Об этих эпизодах путинская пресс-служба запретила писать в репортажах под угрозой немедленного лишения аккредитаций.

Впрочем, от путинской предвыборной кампании и не требовалось быть хорошей. Он должен был просто день за днем, в каждом выпуске новостей, с помощью государственного телевидения вбивать в мозги обывателям единственную мысль: «Я, Путин, уже у руля. Вне зависимости от того, проголосуете вы за меня или нет».

Несмотря на однообразие предвыборных поездок Путина, в каждой из них с нами все-таки случались происшествия, благодаря которым теперь этот город и запомнился мне на всю жизнь. Но именно этого-то писать в репортажах было и нельзя. Поэтому не могу упустить случая, чтобы рассказать несколько этих случаев здесь.
    
     ИРКУТСК: «Я захотела любви, ты же не захотела»

Во время встречи с местной интеллигенцией кандидат в президенты Путин во всеуслышание провозгласил, что секс — это одна из форм извращения.  Дело было так: отвечая на вопрос иркутского интеллигента об отношении к государственной цензуре на телевидении, Путин объявил, что «общество должно само отвергать все, что связано с сексом, насилием и прочими извращениями».

Вечером, когда я села писать репортаж, в моем гостиничном номере раздался звонок. Звонила моя коллега Таня Малкина из газеты «Время новостей»:

 — Слушай, Ленка, знаешь, ты эти слова Путина про секс лучше не цитируй. А то он каким-то идиотом будет выглядеть.

 — А почему тебя так волнует, как он выглядит? Мы что, с тобой теперь разве в пресс-службе президента работаем? — посмеялась я.

— Ну, понимаешь, Володя Рахманин (тогдашний глава президентского протокола. — Е.Т.) просил об этом не писать… — замялась Танька.

— Меня он ни о чем таком не просил, — отрезала я.

Через минуту телефон зазвонил снова. Это был Рахманин:

— Лена, вы извините, что беспокою, просто Таня Малкина мне тут подсказала, что лучше бы предупредить всех журналистов, чтоб вы не цитировали слова Владимира Владимировича… ну там о сексе… А то — нехорошо получается. Вы понимаете, он не то имел в виду…
    
     ВОЛГОГРАД: «Больно не будет, обещаю…»

В волгоградском военном госпитале, который стоял в плане посещений Путина, журналистам раздали белые халаты и выставили на заранее заготовленные точки. Я в этом бутафорском облачении случайно зашла в палату ампутантов, которых недавно привезли из Чечни. Несмотря на ужас увиденного, я поняла, что просто выйти оттуда и закрыть за собой дверь было бы малодушием. Тем более что молоденькие ребята, которые там лежали, уже с какой-то надеждой смотрели на меня: гость. Я интуитивно почувствовала, что им сейчас больше всего надо, чтобы я улыбнулась и не побоялась с ними разговаривать, смотреть на них. И я подошла и стала знакомиться со всеми. И улыбаться. И изо всех сил не замечать оторванных конечностей и изуродованных лиц. И опять улыбаться.

Девятнадцатилетний Алексей из Нижнего Новгорода рассказал мне, что после того как его призвали в армию, он успел повоевать в Чечне всего три месяца: ему взрывом оторвало кисть руки и чуть было не выбило глаз.

— Я мечтал стать шофером-дальнобойщиком. Как мой отец, — вздохнул Алексей. — Хотел ездить по стране, смотреть новые города. А теперь вот — видите, придется придумывать что-то другое…

— А девушка у тебя в Нижнем есть?

— Да, я ей уже всю правду написал про то, что со мной произошло. Она пишет: наплевать на все. Хочет быть вместе…

Тут дверь в палату распахнулась и вошел Путин. Чтобы не мешать делегации, я осторожно присела на край кровати Алексея и благодаря этому услышала чудовищный разговор Верховного главнокомандующего с этим мальчиком, искалеченным на войне, которую он, Путин, развязал. Сначала генералиссимус ходил по палате, жал всем руки и вручал часы и переносной телевизор. А когда дошла очередь до Алексея, которому часы надевать было не на что, а телевизор смотреть — почти нечем, Путин спокойно поинтересовался у него:

— Глаз видит?

— Да.

— А то, что шрам такой на лице, — это ничего. Сейчас хирурги все так умеют делать, что ничего потом заметно не будет! — бодро сообщил ему Путин.

После этого кандидат в президенты постарался побыстрей ретироваться из палаты ампутантов — уж больно невыгодная для телекамер предвыборная картинка там получалась.

Когда он стал прощаться, пробираясь к двери, Алексей даже не произнес, а еле слышно выдохнул:

— Даже не верится… Путин… Живой…

Все это время, пока я сидела рядом с Алексеем, мне казалось, что я изо всех сил стараюсь не расплакаться. Но в ту секунду я обнаружила, что на самом-то деле у меня уже давно по лицу сплошным потоком текут слезы. Больше всего мне хотелось встать и дать Путину пощечину: за его бесстрастное выражение лица в тот момент, за менторский тон, которым он, не воевавший на войне, позволил себе говорить с этим мальчиком, раненным на войне, которая так понадобилась Путину для победоносных выборов. А еще — за путинскую пропаганду по всем телеканалам, которая успела так загадить людям мозги, что этот парень, едва оставшийся в живых, радуется, что увидел живого Путина.

P.S. Автор книги "Байки кремлевского диггера" журналист Елена Трегубова заявила, что не исключает своего обращения в суд с жалобой на гендиректора телеканала НТВ Николая Сенкевича. "В ближайшее время мы с моим издателем обсудим возможность подать в суд за оскорбление подобными формулировками из уст Сенкевича", - заявила госпожа Трегубова.

По ее мнению, "подобными высказываниями про пошлость сюжета о моей книге Сенкевич оскорбил Леню Парфенова", известного телезрителям "своим демонстративным и нарочитым эстетством". "Прямое оскорбление было нанесено Парфенову, и он должен был подавать в суд", - считает Елена Трегубова.