О СИЗО. Рассказ осужденного за экстремизм в Казахстане

В передаче "Жизнь как она есть" глава медиахолдинга "Правда.Ру" Вадим Горшенин обсудил с политологом, бывшим заключенным Петром Милосердовым ситуацию в московских СИЗО, наши отношения с постсоветскими странами, националистов в политике и многие другие темы. 

— Мы снова продолжаем говорить о политике. На этот раз с несколько необычным гостем. Мы с ним познакомились и разговаривали несколько раз под запись видеорегистраторов, рядом стояли люди, которые наблюдали, проверяли, что мы говорим, вдруг что-то не то скажем. Это было в следственных изоляторах Москвы.

Я там бывал в качестве члена Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, которая следит за соблюдением прав заключенных. А Петр Милосердов находился там достаточно долго по обвинению, которое мне не совсем было понятно. Если я правильно понимаю, дело было возбуждено за экстремизм в Казахстане?

Как российские суды осуждают за экстремизм в других странах

— Канва звучала так. За создание экстремистского сообщества с целью свержения конституционного строя в Казахстане.

— И российский суд за это судил?

— Да, и российский суд за это судил.

— В Никарагуа ничего не пытались создать?…

— Понятно, что это абсурдное обвинение, с моей точки зрения. Но тем не менее суд у нас такой, какой есть.

И несмотря на то, что Уголовный кодекс Российской Федерации не охраняет интересы других держав, будь то Казахстан, Украина, Израиль или США, тем не менее я оказался судим именно за преступление против Казахстана.

— Вы считаете, что это у вас было политическое дело?

— Да, безусловно.

— И я помню, что за все время, пока вы находились в СИЗО, было достаточно много провокаций, связанных с какими-то националистическими делами, против вас какие-то меры принимались и т. д.

— Пока я находился в заключении, следствие пыталось мне пришить, грубо говоря, и размещение каких-то роликов в интернете. Доказать это не удалось.

И даже незаконный ремонт оружия пытались предъявить. У меня охотничье ружье было дома, разумеется, по лицензии. Обвинили в том, что я его якобы незаконно ремонтировал.

Масса была всяких сюжетов, связанных, с моей точки зрения, с тем, что я отказался сотрудничать с ФСБ, которая требовала от меня ложных показаний в отношении другого человека — Александра Поткина.

— В результате вас судили?

— Да.

— Приговор есть?

— Приговор есть. Мне дали 2,5 года. Я их практически все отсидел в следственном изоляторе.

— А в приговоре что указано? Какие основания?

— Создание экстремистской организации с целью свержения конституционного строя Республики Казахстан.

Что хуже всего в СИЗО

— Жизнь в СИЗО и на воле, естественно, очень сильно отличается. Что было первое из того, что вас шокировало или сильно удивило, чего вы не знали, когда вас только поместили туда?

— У меня есть довольно много знакомых из разных политических движений, которые уже побывали в тюрьме. Я довольно много слышал рассказов о том, как там все устроено. Поэтому сказать, что чем-то был сильно шокирован, нельзя.

Были вещи, которые неприятно удивили, например, грязь. Бутырка, в которую я был помещен, поразила своей жуткой грязью, неухоженностью, грибок на стенах, трещины.

Там просто неприятно находиться, особенно когда человек впервые попадает в тюрьму, он попадает на карантин — в камеру, в которой он пробудет от одного до трех дней. Потом его распределят в какую-то другую камеру, где он будет сидеть основное время.

Карантин. Так называется место, где никто, как правило, не следит за чистотой, особо не убирается. Там жуткая грязь. И это, конечно, такое очень неприятное ощущение.

Разные условия в СИЗО для разных групп

— Так во всех СИЗО?

— Нет, не во всех на самом деле. Потому что я сидел в трех изоляторах: "Бутырка", "Медведково" и "Матросская тишина".

В "Матросской тишине" есть такой специальный отдел — как бы элитный корпус. Там сидят в основном:

• бывшие чиновники,
• крупные бизнесмены,
• взяткодатели,
• взяткобратели,
• крупные мошенники,
• крупные наркоторговцы и т. д.

— В полуподвале?

— Да, он такой чуть-чуть притопленный в землю. Вот там, надо сказать, очень чисто, и также там очень вежливый персонал.

Все на самом деле зависит, как я понял, от двух моментов:

• первое — от начальника СИЗО,
• второе — от того, в какой корпус вы попали.

В корпусе, где содержатся карманники с трех вокзалов, грязь и жуть, а в корпусе, где содержится министр, все более менее пристойно. Вот то, что определяет чистоту.

И не только чистоту. Вежливость персонала — сотрудников УФСИН. Я поначалу был очень удивлен, когда одни и те же люди в форме УФСИН, конкретно одни и те же люди, которые заключенным, содержащимся на спецу, вежливо улыбались, говорили "здравствуйте" и обращались на "вы", в другом корпусе обращались на "ты", арестантам хамили, грубили.

— Они же?

— Они же, конкретно те же люди. Переходил в другой корпус — они тут же меняли линию поведения.

Это типа сословного различия — здесь сидит быдло, а здесь нужно разговаривать вежливо.

Беседовал Вадим Горшенин

К публикации подготовил Юрий Кондратьев