Как делают статистику преступности и раскрываемости? - Новости правосудия

Почему в России многие дела о наркотиках высосаны из пальца, а люди необоснованно осуждены? Как подделывается статистика о раскрываемости преступлений? Обо всем этом и многих других проблемах российского правосудия генеральному директору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте Российской Федерации, главный редактор журнала "Правозащита" Евгений Мысловский.

Читайте начало интервью: Евгений Мысловский: закон поворачивают правоприменители

— Евгений Николаевич, кто подсыпает или досыпает наркотики задержанным?

— Сами полицейские, когда задерживают. У них же нет при себе весов, они не могут сказать, что это точно наркотик. Они обнаружили у задержанного наркосодержащую смесь. Ее отправляют на экспертизу. В этот момент, когда взяли этот пакетик, но пока еще не отправили туда, его же никто не взвешивает и не контролирует. Его взвешивают только на экспертизе.

Опять же, экспертиза проводится в экспертном центре МВД, сейчас — в каждом УВД. Во-первых, просто делают хроматографию, которая показывает, что там содержится или не содержится. Они никогда не выделяют, какое там количество чистого вещества. А что там в смеси есть, сколько там граммов чего, чего туда набодяжили: навоз или солому обычную, сахарную пудру, аспирин подсыпали, — никто ничего не знает.

В Рязани у молодого парня) кстати, бывшего сотрудника полиции, который уволился, потом занялся бизнесом) не сложились какие-то отношения, и начали его прессовать. Изымают якобы у него некое наркотическое вещество из кармана. В кармане никаких контактов не обнаружено. На руках у него никаких контактов нет, ничего нет. Поэтому вполне может быть, что подсунули.

Что говорил эксперт в суде: ну там масса была такая, что, может быть, было очень немного самого наркотического вещества, а масса была большая, наркотик поэтому там где-то внутри затерялся и поэтому не оставил никаких следов. То есть по сути там наркотика-то практически и не было! Но дали ему в итоге лет восемь. У нас на сегодняшний день борьба с наркотиками поставлена на вообще непонятно какую основу.

— Но ведь она все-таки должна быть, борьба с наркотиками должна быть жесткой.

— Жесткой. Безусловно. Но должна быть честная, порядочная борьба. Во-вторых, должна быть понятная ситуация по каждому конкретному делу. То есть изымаешь наркотики, так определи, какое действующее там вещество. Ведь про любое лекарство написано, какое там основное действующее вещество и сколько, остальное — какие-то наполнители.

Но в отношении наркотиков этого нет. Никто этим вопросом по существу не ведает. Законодатели этим вопросом тоже почему-то не заинтересовались. Закон они приняли, а конкретику, в том числе определение количества наркотиков, передали на усмотрение правительства. Исполнительная власть установила размер и составила перечень по своему усмотрению.

Но в правительстве сидят люди, которые тоже не совсем в курсе. Они это передали минздраву. Но в минздраве не сидят юристы. Они не смотрят, они написали, что должна быть, допустим, вот такая-то доза наркотиков. Вспомните, пентамин, которым ветеринары лечили. Их тоже стали привлекать за то, что они якобы незаконно используют это наркосодержащее вещество. Но, товарищи, мы куда так пойдем, если это вообще дошло до абсурда?…

— Был еще большой скандал, когда многодетная мать, у которой тяжелобольной ребенок испытывал сильные муки, заказала в интернет-магазине препарат, а когда пришла на почту получать, ее задержали и сутки держали.

— Да, это никуда не годится. Хотя в конце концов препарат ей отдали, но когда это уже вызвало большой скандал. К сожалению, здесь задействован человеческий фактор исполнителя. Если у человека нет мозгов, а он фуражку надел и удостоверение получил, то он считает, что уже взял Бога за бороду и может делать все что угодно.

И здесь еще один маленький нюанс может быть. Мы говорим, какой процент наркомании. Все почему? Раскрытые дела, нераскрытые дела. Общая статистика, к сожалению, влияет на все это. Значит, условно говоря, совершено 100 преступлений в какой-то округе, районе. Из них раскрыто 50. Значит, раскрываемость 50 процентов. А хотелось бы больше.

Как можно увеличить эту раскрываемость? С одной стороны, сократить число учтенных преступлений. Допустим, если 20 убийств, можно написать, что убийств всего десять, а остальные — смерть по неустановленным причинам. Вот неустановленные причины — и все тут. И уже нет этих особо тяжких преступлений.

Когда я начинал службу в Прокуратуре города Москвы, был просто анекдотичный случай в ночь на 1 мая. Будучи дежурными следователями, мы выезжали на все криминальные трупы. Выезжаем, обнаружен труп таксиста с проломленным черепом, кошелька, денег нет. На Каширском шоссе стоит машина. Выехали, осмотрели. Я у себя записываю: "Обнаружен факт убийства", — докладываю об этом дежурному прокурору города.

Это было, наверное, часов в пять утра. В девять утра, когда сдается смена, мы получаем сводку. Читаю сводку, а убийства нет в сводке. Как нет убийства, почему его нет в сводке? Начинаю листать, листать, листать, в последнем разделе сводки "Обнаружение трупов" написано: "Обнаружен труп с признаками насильственной смерти. То есть не пишут, что совершено убийство, просто "обнаружен".

Я спрашиваю: "А почему вы не записали в убийства?" Мне дежурный по городу говорит: "В праздничный день сводка отправляется Гришину (первый секретарь МГК КПСС, член Политбюро), вот он откроет…" А каждый день обнаруживалось пять-семь трупов. Многие бытовые раскрывались сразу. Это включалось. А в таком случае первый секретарь горкома партии задавал вопрос: "Что вы сделали для того, чтобы раскрыть это убийство?"

Вот для того, чтобы вопросы не задавали, это загоняли в самый конец. А сводка по Москве всегда большая. Естественно, Гришин конец сводки никогда не читал. Он читал первые разделы — про убийства, изнасилования, причинение тяжких телесных повреждений, то есть наиболее тяжкие криминальные преступления. "Ага, нет, ну, хорошо, нет убийства". Это к вопросу о раскрываемости.

Читайте продолжение интервью:

Член СПЧ: почему нельзя доверять статистике преступности

Почему сидят невиновные? Судебно-процессуальные абсурды

Правозащитник: почему судят и приговаривают ни за что

Прокурор против следователя — "плотник супротив столяра"

Правозащитник: 10% осужденных сидят незаконно