Как в России вернуть власть народа - Новости о протестах в России

Несмотря на недовольство большинства населения пенсионной псевдореформой и множеством других действий властей, вызывающих все большее обнищание самых бедных слоев населения, протестные настроения в трудовых коллективах не растут.

Как в России вернуть власть народа. 402460.jpeg

Однако протест может вырасти гораздо интенсивнее, чем это представляется, просто стремительно. Об этом ясно и четко свидетельствует вся история, в том числе новейшая, свидетелями которой являемся мы сами. К чему нам нужно быть готовыми? Об этом и многом другом "Правде.Ру" рассказал первый секретарь "Объединенной коммунистической партии" Владимир Лакеев.

Читайте начало интервью:

Куда пойдут объединенные коммунисты?

Владимир Лакеев: люди еще верят власти, как в СССР

Костру протестов в России не хватает одной искры — мнение

— Коммунисты всегда выступают против эксплуатации капитала. Но ведь если даже свергнуть действующую власть, то капитализм же не исчезнет. Его можно победить, если бить в его центры на Западе, прежде всего в США.

— Где капитализм исчезнет, в какой стране, в ближайшее десятилетие или позже, никому знать не дано. Но ведь в 1917 году со свержением царского режима русский новоявленный капитализм с феодальными очень сильными заплатами тоже не исчез. Но была уже приоткрыта дверь для более радикальных, самых серьезных преобразований. И большевики этим прекрасно воспользовались.

Программа нашей партии сейчас разделена на два больших куска: демократизация общества и построение социализма. И мы понимаем, что после изменения (можно говорить, свержения, устранения) того режима, который сейчас есть в стране, сразу всеобщая благодать не наступит. Сначала обязательно пройдет определенный большой этап.

— Вы за насильственное изменение конституционного строя?

— Я за изменения конституционного строя всеми методами и способами, которые пролетариат в своей истории использовал успешно и эффективно. Конечно, лучше без насильственного обойтись, как бы власть к этому ни подталкивала.

— Да, конечно, лучше без насильственного.

— Мы против насильственного изменения конституционного строя. Будет гораздо лучше, если обойдемся без насильственного. Есть в сегодняшнем мире много способов и возможностей провести ненасильственную революцию. Например, в Боливарианской Республике Венесуэле она же насильственным путем возникла.

— А можно изменить направление развития России без гражданской войны?

— Можно, безусловно. Тем более сегодня, когда есть интернет, есть возможность мобилизации людей и определенный опыт проведения массовых протестных акций не только на улице, но и никто не спрашивал оружие политическое, экономическое к всеобщей сдаче. А так — можно, конечно. Здесь есть многие нюансы, и все зависит от ситуации в определенном месте в конкретное время.

Насильственный путь, революционный путь, силовой путь — все это по много раз было в переломные моменты во всех странах. Многие говорят, что диктатура пролетариата — это обязательно кровавое насилие. Хотя это совсем не так. Это может быть просто жесткая власть.

Многие говорят, что революция — это вообще насилие. Тождественно рассматривают эти понятия. Но это тоже совсем не так. И насилие тоже может быть разным. Одно дело — насилие, которое было в Гражданской войне, несколько лет продолжалось в стране, брат шел на брата… А совсем другое дело — штурм Зимнего дворца, где погибло всего лишь четыре человека. Разное насилие абсолютно. Временная власть. Петропавловск. А потом, пожалуйста, всех выпустили. Разные бывают формы насилия. То, что было на Дворцовой площади в 1917 году, — это даже не насилие, а силовая акция Советов.

— Тогда большевики вышли против узурпаторов, потому что временное правительство никто не избирал, а Советы были избраны?

— Да, тогда большевики вышли, выполняя в первую очередь волю Советов — избранного органа. А временное правительство никто не избирал. Оно было создано узким кругом лиц на волне революции. Они сами признавали, что их никто не избирал, и всегда говорили: проведем выборы в Учредительное собрание, вот тогда посмотрим, куда идти, что как делать и т. д.

Потом после бесславного конца Учредительного собрания у них была друга идея, но она была карательная и разрушительная. Почему они и проиграли. Они не дали в Гражданской войне никаких идей, кроме одной: уберем большевиков, а тогда посмотрим. А что вы предлагаете по земле? Что вы предлагаете по фабрикам? Что предлагаете по отношениям Церкви и школы? Что вообще предлагаете?…

А ничего созидательного они не предлагали! Они только предлагали убрать Ленина, повесить Троцкого, устранить коммунистов — и все. "А вот тогда соберем Учредительное собрание под звон колоколов, и русский народ будет решать". А русский народ сказал: "Нет. Большевики это, это, это и то предлагают и — главное — делают. Конкретные вещи. Мы все это видим. А вы что? Ничего!"

Только ближе к самому концу Гражданской войны Врангель что-то конкретное стал предлагать на территориях, которые он взял. Там шло что-то вроде земельной реформы, как-то он более продуманно стал к хозяйствованию и людям относиться. Но поздно уже было. Ушел уже поезд…

Я хочу сказать людям, что сейчас тоже не все так безнадежно. Все зависит от нас — от вас, от ваших соседей, от ваших друзей. Формы борьбы бывают разные: избирательный бюллетень и участие в экономических стачках и в массовых акциях. Если мы не будем бороться, "никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой".

Давайте каждый подумает, что он может сделать для изменения существующих порядков и где границы этих изменений. Я не призываю к насилию. Тем более, что делать это вполне можно законными методами.

— Все-таки вы не призываете к изменению конституционного строя?…

— Нет, конституционный строй тоже менять можно, но мирным путем. Конституционный строй включает в себя понятие об изменении Конституции и процедуре. Рассуждая, к чему могут привести протестные действия в ближайшем и в отдаленном будущем, безусловно, я и вся наша партия выступаем за конституционное решение всех противоречий в стране.

Мы не выступаем за насильственное свержение существующего строя. Но перемены обязательно должны быть. И они должны быть в интересах подавляющего большинства людей. Мы на этом стоим.