Почему у оппозиции так и не нашлось повода для протестов после выборов

Итоги прошедших выборов в беседе с главным редактором "Правды.Ру" Инной Новиковой оценивает Дарья Митина — секретарь Центрального комитета Объединенной коммунистической партии, кандидат в депутаты от партии "Коммунисты России".

— Начнем наш разговор с явки. Кто-то говорит, что она была фантастически низкая, кто-то утверждает, что среднемировая, нормальная. Как ты сама ее оцениваешь?

— Скажем так, явка не катастрофическая, но в принципе, для Москвы, конечно, это низковато. В Москве такая явка характерна для местных, муниципальных выборов. В эту кампанию явка ниже, чем в прошлую, в 2011-м году. Тогда было 60 процентов, сейчас 47.

— Но тогда решалось очень многое…

— Это нам тогда казалось. На самом деле, ничего ни тогда, ни сейчас не решалось. Тем не менее, тогда был общественный ажиотаж, другой гражданский подъем, и реакция на итоги выборов была совершенно иная. Надо еще и фактор временной, климатический учитывать, потому что те выборы проводились зимой, как и все предыдущие. Конечно, то, что власть поставила эти выборы на начало осени, не могло не сыграть на понижение явки — сентябрь это время, когда кто-то еще не приехал с курортов, не вернулся с дачи. Тем более, что все эти дни были достаточно теплыми. Даже среди моих знакомых, людей активных, есть такие, которые сказали, что огород им дороже.

— Есть же открепительные талоны!

— Открепительные талоны надо брать, куда-то идти за ними. Народ у нас ленив и не любопытен. Для них уже подвиг — один раз на участок прийти. А уж получить открепительный талон…

— Зато зимой идти холодно, пока дойдешь до участка, замерзнешь.

— Есть общепринятая статистика, что зимой явка всегда выше. Кроме того, если вы обратили внимание, не было никакой навязчивой в глаза агитации, как на прошлых выборах: включишь утюг, а оттуда выпрыгивает кандидат от "Единой России". В этот раз было очень тактично.

В основном, висела социальная, не персонализированная реклама — приходите на выборы. И немного информации о кандидатах, даже от партии власти. От прямой рекламы было решено отказаться. Тем не менее, много было рекламы косвенной. Например, в моем округе, где я баллотировалась, победил детский хирург Дмитрий Морозов.

Напрямую за него не агитировали, но с апреля висела социальная реклама — "Лучший доктор Москвы", программа — "Твое здоровье", "Твой доктор" и так далее.

— Да, я сама это видела.

— Такая реклама, конечно, тоже влияла, прежде всего, на узнаваемость, потому что кандидатов никто не знал. И подобные маленькие хитрости, безусловно, срабатывали.

Но нужно сказать, что власть совершенно четко давала понять, что, в общем-то, низкая явка для нее не просто приемлема, но и выгодна. Потому что все лоялисты и люди, которые голосуют за власть добровольно ли, под давлением ли, так или иначе на выборы пришли.

Пришла и радикальная оппозиция. Не пришло так называемое "болото". Не очень хорошее слово, но со времен Французской революции есть такой термин. В основном это люди, которые определяются уже на избирательном участке и, в общем-то, не имеют четких политических предпочтений, политических привязок.

Оппозиция говорит, это потому что есть тотальное недоверие власти и ее институтам, в том числе к институту выборов, все равно все сфальсифицируют, поэтому ходить не имеет смысла.

Власть трактует это по-другому. Она говорит, что ситуация в стране достаточно стабильная, угроз существующему положению нет. Люди не пришли, потому что не чувствовали угрозы для страны и для себя лично. 

— Я видела комментарии, что если бы на участки пришло больше людей, то "Единая Россия" получила бы больше голосов.

— Меня один журналист тоже спрашивал, за кого проголосовала бы вторая половина России, которая осталась дома? Я ему полушутливо сказала, что она бы проголосовала за ЛДПР. Я абсолютно в этом убеждена. Потому что голосование за ЛДПР — это, с одной стороны, протестное голосование, потому что люди голосуют либо по приколу, либо, как молодежь, за "Жирика".

У меня даже среди близких знакомых есть куча народа, которая голосует за ЛДПР по идеологическим соображениям. Потому что слоган, который Жириновский эксплуатирует — "мы за бедных, мы за русских", — привлекает. При всем своем немножко несерьезном облике, он, тем не менее, свою аудиторию нашел.

Чего, например, нельзя сказать, о левой оппозиции, в частности, о КПРФ. На мой взгляд, она показала просто неприличный результат для этих выборов. Все оценивали шансы КПРФ гораздо выше, даже самые-самые прокремлевские службы — и ФОМ, и ВЦИОМ "рисовали" КПРФ больше. Этот низкий результат должен заставить задуматься руководство КПРФ о том, все ли они правильно делают.

— Кстати, глава КПРФ сообщил президенту России о своей обеспокоенности по поводу того, что "Яблоко" и "Парнас" получили много голосов. И пожаловался, что "фальшивые" коммунисты отобрали у КПРФ 1,2 миллиона голосов.

— Геннадий Андреевич может жаловаться кому угодно, хоть в ООН, хоть в "Спортлото". Вообще, на обиженных воду возят. На самом деле, это не просто бессовестно, но и смешно.

Кто такие "Коммунисты России"? Это люди, которых он внаглую выгнал из своей партии. Это люди, которые начинали с ним в начале 1990-х годов. Кто такой Максим Сурайкин? Мы с Максимом Сурайкиным в 1993-м году на баррикадах около горящего Белого дома были вместе. И Геннадия Андреевича, извините, там не видели. Он тогда по телевизору выступил, говорил, что всем надо оставаться дома.

И все руководство "Коммунистов России", весь партийный костяк в регионах — это люди, которые еще несколько лет назад были членами КПРФ, товарищами Геннадия Андреевича по партии. Просто в результате пагубной, совершенно идиотской и уродливой политики Геннадия Андреевича в КПРФ произошло несколько больших расколов.

В результате первого образовалась партия "Патриоты России", в 2014-м году отделились мы. Себя лично в данном случае я выношу за скобки, потому что я никогда в рядах КПРФ не состояла. Но в принципе, большая часть моих коллег по Объединенной Коммунистической партии — это люди, которые в 2014-м году покинули Зюганова.

— Но в Думе в свое время ты была от какой партии?

— Я была в списке КПРФ, но как беспартийный кандидат. Они меня пригласили, потому тогда формировали свой список на коалиционной основе и приглашали представителей из разных политических сил. Потом эту практику прекратили.

Но, так или иначе, все так называемые "непарламентские коммунисты" — это исторически те же зюгановцы, которые в силу тех или иных обстоятельств либо были исключены из КПРФ, либо сами оттуда ушли. Когда Геннадий Андреевич говорит, что они какой-то "кремлевский продукт", надо, как говорится, совесть иметь. Есть еще люди, у которых есть память и мозги, все над Геннадием Андреевичем смеются. Люди нынче образованные. Им ничего не стоит залезть в интернет и посмотреть, кто откуда взялся.

У нас раньше на всех выборах одеяло на себя тянули наши псевдолиберальные партии. А сейчас получается, что ни одна политическая сила не попыталась оспорить результаты выборов.

В 2011-м году, как мы помним, юридически тоже никто не оспаривал итоги выборов, но народ все равно вышел на улицу. А сейчас люди настолько были не готовы к этому спору, что даже не выставили наблюдателей на участки.

По Москве была анекдотическая ситуация — 3500 участков в столице в целом, 2500 наблюдателей от всех партий, от всех одномандатников. Теоретически на каждом участке должен был сидеть наблюдатель от каждого одномандатника. Условно говоря, та же Маша Баронова в Центральном округе претендовала на какие-то большие проценты. Но у нее было всего, она призналась сама, 86 наблюдателей, а участков — около 600.

Поэтому я не очень понимаю, на чем построены протесты оппозиционных партий, у них нет предмета спора. Я верю, что были вбросы, видели мы это и своими глазами. Есть целые регионы, которые славятся такими вещами. Но у людей нет на руках протоколов, нет аргументов, с которыми можно было идти в суд, в Центральную избирательную комиссию.

— Дарья, что означает "видели вбросы своими глазами"?

— Ростовский участок — хрестоматийный пример. Везде стоят камеры, но глупый председатель комиссии не все понял, что камера снимает в разных ракурсах. Было большое разбирательство с участием (председателя ЦИК Эллы) Памфиловой. Все транслировалось в прямом эфире, как председатель комиссии бросает пачку бюллетеней, а другие члены комиссии выстраиваются в какой-то фронт перед этой урной. Камеры на каждом участке — это огромная, дорогостоящая программа.

— Что скажете по поводу заявления Зюганова о том, что в Москве в районе МГУ "Яблоко" и "Парнас" получили 44 процента голосов?

— У Геннадия Андреевича очень плохие аналитические службы. Ему самому пора на пенсию, а уж социологов своих он точно должен разогнать поганой метлой. Ни на одном участке не было такого суммарного результата в 44-45 процентов.

"Яблоко" и правда по Москве набрало немало, но у "Парнаса" цифры в районе статистической погрешности. Были участки, где "Яблоко" набирало до 20 процентов. Но это районы, в основном, статусные. В моем округе "яблочница" заняла уверенное третье место, но ее давно знают в округе, она муниципальный депутат, участвовала в шумных кампаниях по спасению Ленинского проспекта и так далее. То есть, была задействована в информационном поле задолго до непосредственной выборной кампании.

В Медведково, допустим, есть очень известный правозащитник — Андрей Бабушкин. Но там тоже никакие не 40, даже не 20, а где-то 15 процентов. В основном же, в Москве везде с большим отрывом первое место у "Единой России". Дальше — где-то в половине округов — на втором месте КПРФ, в половине — ЛДПР. И есть немножко округов, где на третьем месте "Яблоко". Но таких немного.

— Одновременно с выборами в Государственную Думу в 39 субъектах Российской Федерации прошли выборы в местные заксобрания. И там также предсказуемая победа у "Единой России", но вот проценты очень сильно отличаются от федеральных результатов. Получается, что в регионах с местными одна история, а с федеральной властью какие-то другие взаимоотношения?

— Есть, конечно, местная специфика. Нам же из Москвы не видно местную специфику. Вот, допустим, в республике Марий Эл один избирательный округ. То есть вся Марий Эл голосует в одном и том же округе, за одних и тех же кандидатов. Там победил кандидат-коммунист. Хотя "Единая Россия" набрала по партийному списку больше. Но по одномандатному округу победил коммунист. Это говорит о том, что существует большое недоверие населения лично к главе республики, который ассоциируется с "Единой Россией". Леонид Маркелов очень долго сидит в своем кресле и имеет весьма скандальную репутацию.

Вообще есть округа — своеобразные индикаторы недовольства населения. В Ульяновской области коммунист Алексей Куринный одновременно баллотировался и в губернаторы, и в депутаты Государственной Думы. В губернаторы, понятное дело, не прошел, зато в депутаты избрался с хорошим запасом. Тоже "звонок", что есть недовольство именно областной властью.

Но в целом, конечно, это скорее исключения, которые подтверждают правила. В принципе, власть очень вовремя поменяла под себя избирательную систему. "Единая Россия" гораздо больше получает мандатов именно со стороны одномандатников, чем от списочных депутатов. Получается, что избраться по одномандатному округу не представителю "Единой России" практически нереально.

Если мы будем анализировать 7 мандатов, которые получила КПРФ, то, в большинстве случаев, это были кандидаты, согласованные с властью, те же самые, при всем моем глубочайшем уважении, Николай Михайлович Харитонов в Краснодаре, Олег Николаевич Смолин в Омске, эсерка Галина Хованская в Москве. Все они — кандидаты, согласованные партией власти и оппозицией.

Есть, конечно, исключения. В качестве примера можно привести район Медведково в Москве. Там совершенно неожиданно победил коммунист, но победил он потому, что тетя от партии власти сняла свою кандидатуру.

— Заканчивая разговор, хочу спросить, какие лично для себя ты сделала выводы из этой избирательной кампании — как политик, человек, писатель, журналист?

— Если говорить о личных итогах, то я, в общем-то, ими довольна, потому что главная цель была — пропаганда нашей партии. Она еще молодая и про нее еще мало, кто знает. Теперь, слава Богу, знают многие. У нас и приток в нашу партию намечается. Очень многие люди после нашей агитации пришли, написали заявление и хотят вступить в наши ряды. И прозвучало, наконец, ее название в федеральных средствах массовой информации.

Итог же для левых сил, он, в общем-то, не такой и печальный. Потому что люди показали, что есть такие, кто готовы голосовать за непарламентских коммунистов. Очень смешно было читать социологические прогнозы, когда рисовали 5 процентов "Родине", "Партии пенсионеров", "Партии роста", кому угодно, а "Коммунистов России" даже не включали ни в какие в рейтинги.

— В итоге вы — пятая партия.

— Пятая партия за "большой четверкой". "Коммунистов России" никто не видел в упор. Я говорила, что ни одна новая партия не прорвется, так и получилось.

Сомневалась насчет "Яблока", думала, что там могут быть варианты. Конечно, никакие пять процентов им никто не даст, но была свято убеждена, что госфинансирование им сохранят на уровне трех процентов. Но видимо, разочарование у людей большое.

Партии, которые, как говорится, не вошли в "крымский консенсус", провалились так глубоко, что им уже не подняться.

Все смеялись, был "Миша два процента", а стал "Мишей полпроцента". Я лично убеждена, что эти 0.7 процентов, которых получил "Парнас", это личный рейтинг Славы Мальцева. Все остальные рейтинги измеряются отрицательными величинами. Просто Мальцев — локальный вариант Жириновского. Людям нравится, у него есть свой электорат. На саратовском уровне, правда.

Протестный потенциал на нуле. Можно, конечно, по этому поводу огорчаться, но, на самом деле, объективная правда — люди проголосовали за то, чтобы не было войны.

— Хватит нам уже революций, Даша.

- Люди проголосовали за то, чтобы не было хуже. Против перемен, грубо говоря. Никому не хотелось перемен, даже тем, кто шел голосовать за КПРФ. Никто не хотел, чтобы маятник снова качнулся в ту или иную сторону. При том, что люди чувствуют общее ухудшение жизни, оно не такое радикальное и не такое критическое, как-то, которое было бы, если бы к власти пришли совершенно другие силы.