О "репрессиях" и о том, следить ли за словами

Последний день новогодних каникул "взорвала" новость об очередном "витке политических репрессий". В разряд "преследуемых" на этот раз была записана журналистка Ольга Романова — против нее возбудили уголовное дело за оскорбление представителя власти.

Фото:  

Собственно, о произошедшем в ее жизни неприятном событии сообщила сама Романова на своей странице в Facebook. Она напомнила, что летом прошлого года запечатлела у здания Хамовнического суда Москвы сотрудницу полиции с сигаретой в руке. Выразив возмущение тем, что она курит, находясь при исполнении.

В сообщении с известием о возбуждении уголовного дела Ольга Романова еще раз опубликовала то самое фото, сославшись на то, что предыдущее "Фейсбук куда-то дел". Правда, при этом не воспроизвела комментарий под предыдущей фотографией, где девушка в полицейской форме характеризовалась словами, далекими от литературных.

Без этого произошедшее принимает совершенно другой оборот. Человек, не видевший нецензурного комментария, сочтет, что дело совершенно надуманное.

То есть сам факт оскорбления незнакомого Ольге Романовой человека имел место быть. И, разумеется, никакой политической подоплеки в этом уголовном деле нет. Хотя конечно, по мнению некоторых наших соотечественников пребывание в стане оппозиции само по себе дает право на любые комментарии в адрес представителей тех же правоохранительных органов — в том числе и нецензурные.

Но случай Романовой, безусловно, частный. Который лишь иллюстрирует общую проблему — проблему ответственности за собственные слова. Хотя ситуация, может быть, не столь уж и сложна. Ибо вариантов решения этой проблемы на самом деле немного.

Первый — правовой. Уголовное дело (как в случае Ольги Романовой) и последующие судебные разбирательства. Ну или сразу суд. Это в некотором роде вариант идеальный, потому как другие грозят "провинившемуся" куда как менее приятными последствиями.

Второй периодически провоцирует скандалы разной степени громкости и продолжительности.

Напомним, например, что одной из версий избиения журналиста Олега Кашина была месть кого-то из оскорбленных им лично.

Другое происшествие — к счастью, гораздо менее драматичное — имело место весной прошлого года. Тогда политобозреватель журнала GQ Андрей Рывкин получил несколько оплеух от писателей Эдуарда Багирова и Сергея Минаева за нецензурный отзыв об их литературном сайте (причина конфликта по версии политобозревателя GQ).

Это лишь два примера — просто потому, что о них в свое время было сказано и написано много всего. Гораздо больше тех, которые особого резонанса не вызывают, становясь предметом обсуждения в узком кругу причастных лиц.

Есть еще один вариант. Иллюстрирующий его пример отношения к нашей стране, но и необычным для России не является.

В США в первые дни нового года разразился громкий скандал. В Твиттере поссорились две певицы, одна из которых (по имени Азилия Бэнкс) в ходе эмоциональной переписки имела неосторожность назвать гомосексуалистов другим, куда как менее цензурным словом. За что и была подвергнута всеобщему порицанию. Оправдания — мол, не то имела в виду — ничуть не помогли, а только еще больше подлили масла в огонь.

Под вопросом в итоге оказался контракт с звукозаписывающей компанией, но пока до разрыва дело не дошло. Как и до судебного разбирательства — хотя еще не вечер… Сама Азилия Бэнкс, надо думать, уже не один раз прокляла свою излишнюю эмоциональность.

К чему эти примеры? Да к тому, что волей-неволей, но давно уже пора отказаться от мысли, что интернет это место, где позволено все что угодно. Аргумент — в личном блоге имею право говорить обо всем подряд в каких угодно выражениях — совершенно неактуален. Что показывает и российская, и международная практика.

То есть говорить-то действительно можно и нужно, но и думать предварительно тоже стоит, взвесив последствия сказанного. А то ведь "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется". Конечно, можно сослаться и на "преследования", но частое употребление этого слова еще не означает, что таковые действительно имеют место быть.