Михаил Ремизов: Ход за оппонентами власти

Проблема современной России не в политическом кризисе, а в отсутствии понимания сути этого кризиса. Об этом на страницах «Независимой газеты» говорит президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов, подчеркивая, что современная оппозиционная активность, несомненно, порождена существующей системой, но беда в том, что сама эта система - лишь камуфляж на не вполне состоявшейся постсоветской государственности РФ. И поэтому крича «долой камуфляж», мы не прощаемся с «постылым прошлым» - скорее возвращаемся к нему, к реальному кризису. Выход из которого политолог связывает именно с оппозицией, но такой, которая будет смотреть на реальность, а не на видимость.

Фото:

Политический кризис в России связан отнюдь не с «существенным недоверием и отчуждением власти и общества», утверждает Михаил Ремизов. Недоверие к власти можно назвать естественным фоном не только для нашей страны, но и для большинства развитых демократий. При этом ведущая парламентская партия получает голосов в среднем (в кампаниях разного уровня) существенно больше, чем в «золотой век» путинской стабильности.

Несколько ближе к пониманию кризиса эксперты, утверждающие, что он проявляется «в сокращении базы поддержки Владимира Путина и изменении качества этой поддержки», пишет политолог. Но такой кризис возможен лишь в одном случае - когда устойчивость политической, государственной системы замыкается на популярности первого лица.

Реальный кризис в другом, утверждает Ремизов. «Кризисной является сама эта ситуация исходного недоверия к государственным институтам (а не просто конкретным лицам во власти), в которой мы находимся фактически с момента образования «новой России». «А то, что мы видим сегодня, - это не системный «политический кризис», а износ отдельно взятой антикризисной технологии, каковой и был «проект Путин» с момента своего возникновения на нашем горизонте», - пишет политолог.

«Смысл этой технологии в общем виде в том, что доверие к первому лицу, личная популярность отдельно взятого политика компенсирует и камуфлирует недоверие к государственной машине в целом», - уточняет он.

Технология работала долго, но она не может существовать вечно. Сегодня мы наблюдаем ее износ, и протестную активность, как одно из проявлений этого процесса. Но важно понимать, что при этом мы не прощаемся с «постылым прошлым», а скорее возвращаемся к нему: остаемся один на один с институциональной атрофией.

Лозунг «Путин, уходи!» не является революционным. Ведь революция - это рождение нового социально-политического субъекта и новой легитимности, новых оснований власти, пишет Ремизов. В нашем же случае мы имеем оппозицию как паразитический нарост на антикризисной технологии, на персоналистской модели власти.

«Она (оппозиция - ред.) живет за счет того самого замещения базовых институтов личными рейтингами, информационными артефактами, которое является отличительной чертой «свергаемого» ею режима, - пишет политолог. - В «институциональной» системе координат (парламентской, партийно-политической, административной) сегодняшние лица протеста - это просто «дети»... В «персоналистской» (путиноцентричной) системе координат это не просто дети, а дети, демонстративно подрывающие авторитет «родителя». И приобретающие в силу этого непропорционально высокое значение как в собственных глазах, так и в глазах окружающих».

«Инфантилизм как ролевая игра, - пишет Ремизов, - это обратная сторона той патерналистской ролевой игры, которая была нам предложена. Предложена не от хорошей жизни, а в качестве своего рода временного решения. Но именно потому, что решение в целом работало, атрофия политических институтов усугублялась. В первую очередь - партийной системы».

Курс на «партизацию» политики дал сомнительные результаты. «Правящая партия» по-прежнему не правит, а собирает голоса и голосует в соответствии с директивами. Оппозиция не представляет альтернативу и не борется за власть, а собирает протестную ренту (создаваемую самой властью)», - пишет политолог. При этом партии капсулировались, посчитав своей главной задачей сохранение монополии на «протестную ренту». А для извлечения ренты требуется не повышение конкурентоспособности, а умение ни с кем не делиться. Отсюда и закрытость, и санация альтернативных лидеров в своей среде. Сегодняшняя внесистемная часть политического спектра - это в очень значительной мере люди, отторгнутые политическими партиями.

«Актив (внесистемной оппозиции - ред.) на протяжении всего десятилетия пополнялся не теми, кому преграждал дорогу зловещий Путин, а теми, кому преграждали дорогу... Зюганов, Жириновский, Явлинский», - пишет Ремизов.

Какие сценарии выхода из сложившегося положения рассматривает политолог? Их всего два. Первый из них - перезапуск персоналистской модели власти вокруг новой персоны. То есть очередная вариация на тему «проекта преемник». «Но в президентских династиях, как ни крути, власть передавать труднее, чем в королевских, и с каждым разом трюк будет работать все хуже», - пишет Ремизов. «склонность людей надеяться на власть велика, но небезгранична», - добавляет он.

«Второй путь, как ни банально это прозвучит, - перезапуск партийной системы. В этом случае власть можно было бы передать не лицам, а институтам», - говорит Ремизов. «Но сложность в том, что перезапустить партийную систему можно только с ее оппозиционного «края», - уверен он. - Здесь энергия ожиданий, здесь нереализованный потенциал участия и доверия, которые могли бы обновить и оживить политическую систему, если бы были должным образом интегрированы в нее».

«Именно в этом смысле «новая оппозиция» - проект общенационального значения. Понятно, что он не может быть реализован (именно как институциональный, системный проект) без определенного уровня адекватности со стороны власти. Но главное, что он не может быть реализован непосредственно ею. Ход в историческом смысле за ее оппонентами», - резюмирует политолог.