Ходорковский и его "тюремные тетради"

VIP-заключенный прямо из исправительной колонии начал рассказывать обществу о "тюремных людях". Первая колонка олигарха вышла в журнале The New Times — бывшем "Новом времени", переименованном на американский манер. Сообщается, что теперь Ходорковский будет писать для издания на постоянной основе. В первом материале — о судьбах двух наркоманов, об их чести, достоинстве, которое не часто встретишь на свободе, и "системе", которая калечит людей.

Фото: Фото: AP

Причем слова о чести и достоинстве отнюдь не гипербола, автор именно так и говорит о своих персонажах. Вот один из них. Слово — самому Ходорковскому: "Николай сидел по так называемой народной статье — за хранение наркотиков. Таких в тюрьмах почти половина. Было ясно, что он вернется, поскольку за свою недолгую 23-летнюю жизнь успел пять лет провести "за колючкой". Не собирался он отказываться от такой жизни и дальше".

Единственное, с чем можно спорить, — с применением характеристики "народная статья". Все-таки обычно хранение наркотиков называют иначе, пусть даже таких заключенных в тюрьмах до половины. Даже если народом Ходорковский считает тюремное население.

В остальном — классический и далекий от романтики образ наркомана, возможно — распространителя наркотиков, для которого "зона" — второй дом. Образ, не вызывающий, откровенно говоря, никаких симпатий.

Но не у Ходорковского. У автора заметок для зэка Николая заготовлено несколько теплых строк, разом переворачивающих ситуацию с ног на голову: "Хотя парень откровенно не глупый, но с детства впитавший ощущение своей отверженности, ненужности и привыкший бороться с ним в коллективе таких же отверженных". Изгой, борец, интеллектуал.

Чем же Николай вызвал восторг олигарха? Через полгода он вернулся в "зону" со шрамом на животе и поведал страшную историю. Ему, в очередной раз взятому за хранение наркотиков, пытались "пришить" кражу двух тысяч рублей у старушки. Причем предоставим слово самому Ходорковскому: "Бабка, конечно, ничего не запомнила и легко "опознала" того, на кого ей указали оперативники".

В лучших романтических традициях зоновских понятий Николай сопротивлялся и даже из чувства протеста "вскрылся". "Настоящее харакири, — пишет Ходорковский. — Шрам толщиной в палец и в полживота длиной".

Экс-глава ЮКОСа в восторге от поступка Николая. "Спасли его чудом, — пишет экс-олигарх — Теперь он инвалид, но не жалеет: "Если бы старухину сумку на меня "повесили", я бы так и так помер", — говорит Коля, имея в виду самоуважение, без которого жизни себе не мыслит".

Самоуважение, конечно, это хорошо, но почему Ходорковский не упоминает, что кража двух тысяч у старушки считается в уголовном мире отнюдь не самым лучшим поступком, глубоко порицаемым на зоне — со всей свойственной такому порицанию жестокостью и бесчеловечностью?

Не упоминает потому, что иначе не было бы следующего абзаца — философских выводов из рассказанной притчи: "Я смотрю на этого многократно судимого человека и с горечью думаю о многих людях на свободе, которые ценят свою честь гораздо дешевле, а отнять пару тысяч у старика или старухи вообще особым грехом не считают. Пусть грабеж и прикрыт умными словами. Им не стыдно".

"И я невольно горжусь Колей", — пишет олигарх.

Вот видите, как все хорошо получается у Ходорковского. Хранить наркотики Николаю было не стыдно, хоть это на данный момент для России — оружие массового поражения. Зато на опыте с кражей у старушки можно провести параллель между таким совестливым ЗК и такими бессовестными людьми на свободе! Это, конечно, еще не "лучшая часть страны сидела", но близко, близко.

"Часто становится буквально жутко от ощущения бездарно растрачиваемых человеческих жизней. Судеб, сломанных своими руками или бездушной Системой", — добавляет МБХ.

Второй герой тюремных очерков тоже наркоман, "находящимся под судом по обвинению в сбыте наркотиков". Причем Ходорковский честно пишет, что "Сергей — наркоман "со стажем". Но — приличный. "По нему это трудно заметить… Употребляет наркотики давно… но… тщательно следит за чистотой "продукта", не забывает правильно питаться и регулярно "перекумаривается", то есть воздерживается от приема несколько недель — снижает требуемую дозу".

Так Ходорковский с ним и познакомился — тот попросился в камеру олигарха, чтобы "перекумариться": "Несколько дней ему было откровенно тяжело, потом отпустило…" Видимо, и в тюрьме была необходимость периодически снижать дозу. Но этому Ходорковский должного внимания не уделяет.

Зато уделяет внимание рассказу наркомана: "Он рассказал свою историю, похожую на десятки других: употреблял, покупал у одного дилера, милиция потребовала сдать поставщика, он отказался, его подставили, представив сбытчиком". Бывший олигарх честно отмечает, что "таких сказок" он слышал море.

Зато дальнейшая история, звучащая не менее сказочно, не вызывает сомнений. Оказывается, в суд привели свидетеля — того самого, кто подставил Сергея. Причем за время суда у него нашли смертельное заболевание. И он раскаялся. И прямо в зале суда рассказал всю правду — и как подставлял, как торговал наркотиками по поручению милиционеров и так далее.

В общем, классический сюжет блатной песни, в которой смертельно больной прокурор раскаивается прямо на процессе и спасает от тюрьмы благородного жигана.

Для Ходорковского все предельно серьезно. Он гордится этими людьми. Он негодует на "систему", которая довела их до такой жизни. "Такая Система. Такие люди. До Порога. На Пороге. Который всех нас когда-то ждет", — завершает он свою статью.

Странные у МБХ поводы для гордости…