Российская ПУТЧина, или два ГКЧП

Главный недостаток истории в том, что она повторяется, причем не обязательно в виде фарса. Зачастую история закольцовывается одной и той же трагедией.

Фото: Фото: AP

Почитаем документы разных эпох. "В лице Михаила Сергеевича Горбачева мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост генерального секретаря ЦК КПСС. Он - человек острого и глубокого ума, и тот, кто его знает, хотя бы один раз встречался с ним, тот это подтвердит", - из доклада министра иностранных дел Андрея Громыко на пленуме ЦК КПСС, март 1985 год.

"Горбачев растревожил спящее царство застоя и волею судеб пришел к руководству, как нельзя кстати. Он отважился на, казалось бы, невозможное - на революцию умов при сохранении социалистического устройства общества. Он твердо стоит на крутом ветру перестройки", - писатель с мировым именем Чингиз Айтматов, май 1989 год.

"Дух свободы... / К перестройке / Вся страна стремится. / Полицейский в грязной Мойке / Хочет утопиться".

Поэт-символист Саша Черный о первой русской революции 1905 года. С небольшими поправками - например, "кагэбешник" вместо полицейский - это произведение не потеряет актуальности и через 80 лет, когда "вся страна" во главе со своим главным героем в очередной раз "устремилась".

У "перестройки" образца 1917 года, естественно, тоже был свой герой. "Рыцарь революции", "Львиное Сердце", "гений  свободы", "спаситель Отечества", "народный главнокомандующий" - так величали Александра Керенского газеты тех лет. Без всякого "политического заказа", искренне. В мае 1917 года всерьез рассматривался вопрос об учреждении "Фонда имени Друга Человечества А. Ф. Керенского". Гм, "Друг Человечества" - это, пожалуй, покруче, чем "вождь и учитель" будет. К слову сказать, девиз "Горбачев-фонда" - "К новой цивилизации".

Очень скоро от былой страсти не останется и следа. "Михаил Сергеевич Керенский" мечтал сохранить обновленную империю и... похоронил ее. Зато лихо брался за реформы, в которых мало что смыслил, не стеснялся ломать границы и отпускать на волю. Еще в ранге министра юстиции инициировал широкую амнистию. "Продавил" решение о признании независимости Польши и восстановление Конституции Финляндии. Сбросившая оковы "проклятого царизма" тогдашняя "Прибалтика" (т. е. Польша с Финляндией) тут же повернулась к России даже не спиной, а тем, что ниже.

Именно юрист Керенский "добил" прежнюю Фемиду: судебные деятели пачками удалялись со службы без всяких объяснений, иногда - на основании телеграммы какого-нибудь клерка, утверждавшего, что, мол, такой-то неприемлем общественными кругами. Разрушая, Александр Федорович ничего не предлагал взамен. Закона не стало, дозволено все!

Другая песня - армейская "перестройка". Покончив с юстицией, Керенский уцепился за портфель военного и морского министра. И сразу же затрепетал "ветер перемен". Все более-менее известные в войсках командиры лишаются своих постов,  туда назначаются никому не известные, но лично преданные Александру Федоровичу вояки, получившие прозвище "младотурки" (помните ельцинских "младореформаторов"?).

Вообразив себя Бонапартом ("мы все глядим в Наполеоны"), Керенский лично объезжает боевые части, стремясь воодушевить солдат на "полную победу" (после чего его назовут "главноуговаривающим"). Но армия ослаблена "кадровыми чистками", реорганизацией и солдатскими комитетами, т. е. уже небоеспособна. Июньское наступление 1917 года доказывает это и заканчивается полным провалом.

А между тем в стране бушует "гласность". Никчемность Керенского начинают открыто высмеивать, и он не успевает отвечать на критику. Уже в глубокой старости Александр Федорович в сердцах воскликнет: "Если бы тогда было телевидение, никто бы меня не смог одолеть!". Апогеем становится слух о том, что Керенский, всегда бравировавший личной скромностью, спит на кровати бывшей императрицы. Поэт Маяковский едко "проехался" по этому поводу:

"Цари рождались, жили, старели. / Дворец не думал о вертлявом постреле, / Не гадал, что в кровати, царицам вверенной, / Раскинется какой-то присяжный поверенный".

Понятно, что при таком авторитете капитана трудно удержать на плаву все более кренящийся державный корабль. К тому же в России всегда найдется достаточно людей, желающих перехватить штурвал. Керенскому вспоминают все - от неудачной финансовой реформы (пресловутые "керенки", ставшие синонимом никчемных, обесцененных денег) до развала армии. Его метания то к левым, то к правым приводят к тому, что "рыцаря революции" всерьез не воспринимают ни те ни другие. Он утомил всех.

Керенскому неоднократно доказывают: нужны чрезвычайные меры, критическая масса накапливается, далее - цепная реакция и период полураспада. Но тот не слушает, а говорит, говорит, говорит... Например, британский агент Сомервиль, более известный как писатель Сомерсет Моэм, дает такую характеристику: "Положение России ухудшалось с каждым днем... а Керенский убирал всех министров, чуть только замечал в них способности, грозящие подорвать его собственный престиж. Он произносил речи. Он произносил нескончаемые речи. Возникла угроза немецкого нападения на Петроград. Керенский произносил речи. Нехватка продовольствия становилась все серьезнее, приближалась зима, топлива не было. Керенский произносил речи. За кулисами активно действовали большевики, Ленин скрывался в Петрограде... Он произносил речи".

А теперь я нарушу историческую последовательность. Обычно параллели проводятся в прошлое, я же устремлю их в будущее. Одним из немногих, представлявших истинное положение дел в стране, катящейся к черте (или к черту), был назначенный Керенским новый Верховный главнокомандующий Лавр Георгиевич Корнилов...

...Из обращения ГКЧП от августа 1991 года: "В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества... вводится чрезвычайное положение".

Горбачев неоднократно беседовал со своим ставленником, министром обороны Дмитрием Тимофеевичем Язовым о том, что, видимо, приходит пора решительных действий. Но словами все и ограничилось. Горбачев как бы подталкивал товарищей: вы начните, а я уж поддержу. Маневр отличный: в случае успеха он - спаситель Советского Союза, за неудачу же ответит "кучка заговорщиков". Кроме того, при суровом раскладе Горбачев сохранит свое "человеческое лицо", которое так нравилось Западу. Итак, товарищи из ГКЧП начали, демократы завопили: "Кошмар! На улицах - Язов!"...

...Август (опять август!) 1917-го для Лавра Корнилова выдался хлопотным. Лавр Георгиевич никогда не был ни социалистом, ни монархистом: подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он чурался политических страстей. Но твердо знал: ради спасения армии и державы все средства хороши. По мнению его единомышленников, верховной властью в стране должен был стать Совет народной обороны из Корнилова, Керенского (который считался "своим"), Колчака, Савинкова и др. При Совете формировалось правительство с самым широким представительством: от бывшего царского министра Покровского до одного из лидеров социалистов Плеханова.

Из воспоминаний генерала Деникина: "20 августа Керенский соглашается на объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками".

25 августа Корнилов во главе верных ему частей двинулся в столицу. Керенский понимает, что заигрался, усиление Корнилова - прямая угроза его личной власти. Ради ее сохранения он готов к союзу хоть с дьяволом, хоть с "германскими шпионами", поэтому освобождает из тюрем большевиков и раздает рабочим винтовки (по свидетельству Урицкого - аж 40 000 штук). Летит спешная телеграмма: сместить Корнилова с поста Верховного главнокомандующего и объявить его мятежником. Окопавшимся в тылу "бойцам" Петроградского гарнизона, которым Корнилов обещал отправку на фронт, вовсе не улыбается окопная перспектива. Они - горой за Керенского, его же поддерживает "Красная гвардия" (те самые рабочие с винтовками).

"Защитники демократии" готовятся к отпору, хотя их шансы против регулярных войск крайне сомнительны. Нужна стремительная атака, офицеры уговаривают своего генерала, но тот отвечает: "Передайте Корниловскому полку: я приказываю ему соблюдать полное спокойствие. Я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови..."

...Язов тоже не отдаст приказ применить оружие, не из слабости, а из-за воспитания. Благородство, естественно, оценят "по заслугам": последнего министра обороны СССР обвинят в измене.

Слово - бывшему следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимиру Калиниченко: "Тогда я был первым заместителем начальника специального подразделения - мы работали по горячим точкам. Начальником был мой товарищ Саша Фролов, который фактически и руководил расследованием. 21 августа, когда членов ГКЧП арестовывали, я улетел в командировку и вернулся через 10 дней... Когда узнал, какое он предъявил им обвинение (64-я статья, "Измена Родине"), спросил: "Саша, у тебя совесть есть?" Ведь что такое "Измена Родине" - 64-я статья? Закон прямо указывает: это - умышленное деяние, совершенное гражданином СССР с целью подрыва государственного суверенитета, военной мощи и территориальной целостности. А гэкачеписты какую цель перед собой ставили? Они хотели сохранить Советский Союз..."

Корнилов вошел в историю как "мятежник". Слово - виднейшему в 1917 году писателю, философу, публицисту Ивану Ильину: "Теперь в России есть только две партии: партия развала и партия порядка. У партии развала - вождь Александр Керенский. Вождем же партии порядка должен был стать генерал Корнилов. Увы, не суждено, чтобы партия порядка получила своего вождя. Партия развала постаралась". Корнилов ни в коей мере не покушался на государственный строй; он стремился, при содействии некоторых членов правительства, изменить состав последнего, подобрать людей честных, деятельных и энергичных. Это - не измена родине, не мятеж и не путч.

Ну а потом... Что потом - Ельцин лезет на танк, Ленин - на броневик. Керенский бежит в автомобиле американского посольства и всю оставшуюся жизнь уверяет, что удирал не в женском платье. Переодевался, не переодевался - какая теперь разница? Клеймо предателя, которым его припечатали и свои, и чужие, все равно не спрятать.

Позже Керенский предаст даже свои идеалы. В 1968 году Александр Федорович попытался получить разрешение на въезд в СССР. Ему поставили условие: "...получить его (Керенского) заявление: о признании закономерности социалистической революции; правильности политики правительства СССР; признании успехов советского народа". И Александр Федорович признал: "Те события, которые произошли в октябре 1917 года, являются логическим завершением общественного развития России. Он нисколько не сожалеет, что произошло именно так, как было". "Я ни о чем не жалею", - скажет накануне своего 80-летнего юбилея Михаил Сергеевич Горбачев.

Умер Александр Федорович 11 июня 1970 года в возрасте 89 лет в своем доме в Нью-Йорке. Местная Русская православная церковь откажется от его погребения, сочтя, что слишком уж много бед он принес для России.