Взрывов ждем со дня на день

Взрыв в Аргуне, произведенный при помощи начиненного взрывчаткой грузовика "Камаз", а также другие воскресные "подарки" удивили только в одном - почему только сейчас? Почему взрывы домов в Москве и Волгодонске, неожиданно начавшись, так же и прекратились без видимой причины?
Если верна версия о том, что дома взрывали не чеченцы, может быть, это и увязывается в какую-то логическую нить с началом войны, выборами и так далее. Но, честно говоря, такая версия представляется слишком экзотичной для наших спецслужб, давно разобщенных и конкурирующих между собой. В такой ситуации правда о заказчиках и исполнителях давно уже утекла бы наружу.
Сегодня организация и осуществление взрывов производится с чеченской стороны и план "мероприятий" полностью согласуется с их текущими задачами. А эти задачи требуют проведения серии громких акций в ближайшее время. С другой стороны, "пиротехническая война" не является новостью ни для мирового сообщества, ни даже для СНГ.
Первый взрыв большой мощности, произведенный при помощи автомобиля с взрывчаткой был произведен еще во времена, когда евреи боролись против британского протектората в Палестине. Была разрушена гостиница, где жили сотрудники британской администрации, в основном военные.
В СНГ первые взрывы жилых домов производились боевиками Движения исламского возрождения Таджикистана в Душанбе, где ситуацию полностью контролировала центральная власть, но при этом сохранялось исламское подполье в 2-3 тысячи человек. Проводились попытки минирования российских военных объектов, но безрезультатно. Источником снабжения боевиков, а также местом их боевой и технической подготовки служили и служат лагеря "беженцев" в Афганистане, давно взятые под контроль международными террористическим движениями.
"Пиротехническая война" в Чечне подтверждает только одно - российским войскам и спецслужбам противостоит не партизанская, а диверсионно-террористическая армия. А ее действия характеризуются определенной тактикой и даже стратегией, которая укладывается в определенные рамки. Именно поэтому несостоятельны заявления аппарата Ястржембского о какой-то "мести" за какие-то "поражения". Подобные эмоциональные мотивации характерны для племенных вождей, атаманов из оперетты, а не для подготовленных и тщательно планирующих свои действия командиров-профессионалов.
Первые элемены диверсионно-терроористической тактики наблюдались во время первой чеченской войны, что говорит о едином стратегическом замысле кампании. Так, люди террориста номер один, Басаева во время налета на Буденновск не имели задачи захватывать больницу и терроризировать местное население. Планировалась чисто диверсионная, а не террористическая операция, их целью был авиационный полк, дислоцированный в окрестностях города, однако действия местной милиции, остановившей и развернувшей грузовики с диверсантами на центральную площадь города, изменили первоначальный план.
Захват больницы и большого количества заложников также укладывается в тактику подобных операций. Дело в том, что международные конвенции не распространяются на диверсантов, и любые действия в отношении мирных жителей считаются оправданными, если дают шанс спасти диверсионную группу, которая в случае захвата по законам военного времени все равно подлежит расстрелу на месте.
Любопытен факт, что люди Басаева провели минирование помещений больницы, однако взрывов не произвели. Сумка с взрывателями была обнаружена позже, в автобусе, покинутом боевиками в ауле Зандак. Судя по всему, боевики расчитывали на начало мирных переговоров, которые им обещал Черномырдин, и взрыв оставленной больницы повредил бы их имиджу борцов за независимость. Возможно также, что сыграли роль и морально-психологические факторы - в 1995 году даже обстрелянные в Абхазии диверсанты Басаева еще не были готовы к "беспределу".
Через полгода аналогичная диверсионная операция Радуева, также имевшая целью вертолетный полк в Кизляре, уже сопровождалась полноценным минированием объектов. Во время осмотра больницы в Кизляре пострадали два местных жителя, а позже, при разминировании, погиб один из саперов. Причем если в Буденновске, судя по всему, минирование проводилось с целью самоподрыва в случае неудачи переговоров об освобождении заложников, то в Кизляре взрывы прогремели уже после того, как террористы покинули объект, то есть имели целью оказать психологическое воздействие на войска и местное население.
В дальнейшем минная война натерритории Чечни приобрела свои характерные особенности. Помимо минных заграждений и минирования дорог с целью прекратить по ним движение или нанести урон технике и живой силе противника, стала применяться тактика засады, когда взрывное устройство приводилось в действие дистанционно. Одним из наиболее известных фактов подобного рода взрывов стала трагедия с генералом Романовым. Уже тогда проводились попытки перенести "пиротехническую войну" на территорию России. Однако серия взрывов на вокзалах была предотвращена и попытки террористических актов в местах скопления народа были оставлены. Они оказались слишком рискованными для диверсантов, поскольку такие объекты, как правило, охраняются.
Взрывы домов в 1999 году продемонстрировали, что отработана и готова следующая тактическая разработка штаба диверсионной армии. Это значит, что подготовлены и внедрены на территории противника (России) автономные группы диверсантов, произведены подвоз и складирование взрывчатых и иных материалов и готов некий единый план, по которому действия в том или ином регионе могут быть активизированы.
География московских взрывов и объектов скрытого хранения, обнаруженных в результате оперативно-розыскных мероприятий прошлой осенью, показывает, что все они находятся в одном из секторов, на который можно поделить город. "Свободными" являются, таким образом, еще два сектора, в которых следует предполагать наличие аналогичных автономных групп, складов и подготовленных к взрывам объектов. Причем если в первом случае имела место непроработанность деталей, некоторая торопливость в исполнении, то другие дивгруппы имели достаточно времени, чтобы подготовиться лучше. Также есть основание предполагать наличие подобных групп в Ростове на Дону, Волгограде, Воронеже, Краснодаре, Ставрополе.
Политическая целесообразность подобных акций для боевиков является сомнительной, поскольку мировое сообщество, по сути, само не защищенное от терроризма, крайне негативно реагирует на его проявления. Однако в российском обществе нарастает усталость от войны, которой не видно конца. И если боевые действия с элементами прямого боестолкновения становятся в Чечне все более затруднительными для боевиков, то диверсионно-террористические операции, особенно "пиротехническая война", являются достаточно эффективными для поддержания конфликта в напряженном состоянии. Не нужно забывать, что у Хаттаба, Басаева и других существует своего рода "отчетность" перед теми, кто финансирует и организует их деятельность. Они должны демонстрировать боеспособность и "давать результат".
Поэтому следует ожидать от террористов-подрывников как активизации, так и более избирательного отношения к объектам. Не просто жилые дома, а как в Аргуне - дома, где проживают российские военные. Именно подобные объекты, будучи так же плохо защищены, как и обычные жилые дома, следует в ближайшее время охранять особенно бдительно. Также следует готовиться к засадным операциям с элементами минирования, скажем, в местах, где обычно проезжают или проходят большие группы военных. Также, по опыту войны в Таджикистане, следует ожидать и индивидуальных актов террора по отношению к высшим и старшим офицерам, находящимся на отдыхе, в неслужебной обстановке и так далее.
Напомню, что в послевоенное время и до середины 60-х годов места проживания военнослужащих, особенно в Северокавказском и ряде других регионов, были компактными, вход в жилую зону осуществлялся по пропускам. Военнослужащим запрещалось посещение городских ресторанов, столовых, кафе и даже магазинов - существовали магазины сети "Военторг", которые специально охранялись. На вокзалах существовали не просто воинские кассы, а специальные залы, где военнослужащие могли ожидать поезда в охраняемой зоне. Досуг военнослужащих организовывался через окружные и городские Дома офицеров, где присутствовали кинотеатр, театральная площадка, музей, ресторан. Существовала сеть пансионатов и санаториев специально для сотрудников Министерства обороны или МВД. Имелись даже городские пляжи, носившие название "Офицерский" и "Динамо", куда вход опять-таки производился по удостоверениям личности. Кстати, именно из соображений безопасности устав до сих пор разрешает перемещение рядового и сержантского состава только группами и строем, что сегодня просто никем не соблюдается. Все это ограничивало личную свободу военнослужащих и сотрудников МВД, но затрудняло действия диверсантов и террористов. Ограничивало противника и еще одно обстоятельство - офицеру в СКВО предписывалось обязательное ношение оружия. Выдавалось личное оружие и большой категории гражданских ответственных работников. Проводилось патрулирование улиц, в котором участвовали по очереди все без исключения офицеры округа.
Возможно, это было чрезмерно и недемократично, но зато напряженные события на Северном Кавказе в 40-50-х годах не сопровождались террористическими актами, хотя регион не испытывал недостатка в нелегальном оружии и взрывчатых веществах, оставшихся с войны.
К вышеописанной практике еще придется вернуться, но, как всегда, после очередной серии терактов.
Анатолий БАРАНОВ.