Ну а это — материал одного из наших старейшин, которого знала вся страна, Ильи ШАТУНОВСКОГО Был такой случай... Мишка, Колька и Лазарь Моисеевич (Из записок старого правдиста)С ближайшим сподвижником великого Сталина Лазарем

С ближайшим сподвижником великого Сталина Лазарем Моисеевичем Кагановичем я был знаком лишь по портретам. Живьем же видел его пару раз, по большим праздникам в числе других руководителей он стоял на трибуне Мавзолея, а я проходил в колонне правдистов по Красной площади, демонстрировавшей свою мощь, сплоченность и единство. Особых симпатий Лазарь Моисеевич у меня, кстати, не вызывал.
А мой сослуживец Иван Кузьмич (имя и отчество я изменил. — И.Ш.) был от Кагановича в восторге. О нем он мог говорить без конца: умен, вежлив, прост, одним словом, ангел с крылышками, да и только!
Между прочим, с этим членом Политбюро Иван Кузьмич тоже знакомств не водил, но однажды с ним пообщалась Евсеева теща Пелагея Семеновна. Это незабываемое событие произошло в Серебряном бору, где работникам “Правды” давали на лето казенные дачи. В тот солнечный день Пелагея Семеновна, еще не ведая, что ее ожидает в будущем, привела купаться внучат Мишеньку и Коленьку. Сама сидела на бережку и вязала, а мальчики в воде затеяли игру в пятнашки.
И вдруг на Москва-реке показался катер Кагановича, где-то тут неподалеку была его дача.
— Заметив мою тещу с детишками, — гордо рассказывал Иван Кузьмич, — Каганович велел мотористу подрулить к берегу и затеял душевный разговор с Пелагеей Семеновной. Справился о ее здоровьи, поинтересовался, не шалят ли Мишенька с Коленькой, дал ряд ценных указаний по воспитанию детей.
Иван Кузьмич оглядывал своих слушателей, желая убедиться, какое впечатление произвел на них его рассказ, и заключал:
— Представляете, сколько в тот день было на берегу людей, а Лазарь Моисеевич изо всех выделил мою тещу. Сразу видно: большой человек с государственным кругозором!
...Много лет спустя меня пригласили в дом к одному молодому человеку, который неожиданно оказался сыном уже покойного Ивана Кузьмича.
— Это с вашей бабушкой любезничал Каганович? — вспомнил я старую историю.
— Любезничал! — усмехнулся Михаил Иванович. — Мат стоял такой, что на троллейбусной остановке люди затыкали уши. Видел я на своем веку матерщинников, но этот был виртуоз из виртуозов. Полчаса он орал на бабушку, и самыми его невинными словами были “курва” и “проститутка”.
— С чего же он так озлобился? — спросил я.
— Кричал, зачем она разрешила нам купаться? Когда он проплывает, никто не должен находиться в воде. Очевидно, боялся, что мы с Колькой бросим в катер бомбу.
— А ваш папа восторгался Кагановичем...
— Бабушка не стала огорчать отца. Сказала, что Каганович с ней просто мило поговорил.
Михаил Иванович поморщился:
— А ну его в задницу, этого Кагановича. Присаживайтесь поближе к столу. Жена у меня готовит прекрасные пельмени по бабушкиным рецептам.

Илья ШАТУНОВСКИЙ,
неоднократно отдыхавший в Серебряном бору.