"Назначены" насильниками

Горожане сходятся в одном: мальчишки, обвиненные в изнасиловании, преступления не совершали — их оговорила потерпевшая. Попробуем разобраться, зачем ей это понадобилось. Поскольку речь идет о несовершеннолетних, обойдемся без фамилий юных фигурантов уголовного дела.
В его детали счел нужным посвятить корреспондента "Челябинского рабочего" отец осужденного Петра — полковник милиции в отставке Юрий Екимович, руководитель службы безопасности крупного городского предприятия. За 32 года в системе МВД он заслужил 97 поощрений и несколько государственных наград, не раз ловил вооруженных преступников, был в Чечне. И представить не мог, что сына придется защищать от работников правоохранительных органов. Но — обо всем по порядку.

Потерпевшая пила самогон
12 февраля этого года Петя вечером отправился к приятелям на улицу Фестивальную. Вначале посидели в подвале, потом пошли на улицу Куйбышева, в дом к Алексею Штыфураку. Компания собралась большая — около 20 человек. Еще на Фестивальной две подружки, Алена и Ольга, начали выпивать. Сразу самогон. Но 16-летней Алене этого показалось мало, и с другой девочкой они отправились за пивом. В этот момент ребята сменили место дислокации, но Алена нашла их и в частном доме, куда ее вообще-то не звали.
Отмечали день рождения одного из мальчишек. Петя был душой компании, всех смешил (он играл в команде КВН горно-строительного техникума, где учился на втором курсе), следил за музыкой, но не выпивал — это подтверждают все, кроме Алены. Она же пьянела на глазах — падала во время танцев, откровенно "вешалась" на ребят, особенно на Виталю, который окажется на одной скамье подсудимых с Петром. Несколько раз Алену уводили поспать в закуток, отделенный в единственной комнате дома мебельной стенкой. Но она просыпалась, и все повторялось сначала:
В двенадцатом часу ночи трезвый Петя вернулся домой. Если бы не дальнейшие события, назавтра его ждал родительский нагоняй за позднее возвращение. Но на ночь глядя воспитательную работу решили не проводить, тем более, что в тот день мама возила сына в Челябинск на медицинское обследование — у парня порок сердца. В два часа ночи в квартире раздался телефонный звонок. Следователь прокуратуры С. Кистер хотел увидеть Петра, так как Алену якобы кто-то изнасиловал в компании, где он был.
- Я сразу взялся за сына: признавайся, если что-то было, — рассказывает Юрий Екимович. — Объяснил ему, что проведут биологическую экспертизу, отпираться бесполезно. Петр возмутился, что я мог в такое поверить, сказал: "Пап, если бы ты эту Алену видел, у тебя бы таких мыслей не возникло!" К приезду следователя я был твердо уверен, что мой сын изнасилования не совершал. Значит, опасность ему не грозит — следствие во всем разберется. Сразу попросил Кистера назначить биологическую экспертизу. Он сослался на то, что оснований возбуждать уголовное дело пока нет — с потерпевшей невозможно разговаривать, настолько она пьяна. Опросил Петра и сказал, чтобы завтра мы пришли в прокуратуру.
Юрий Екимович не может простить себе, что наутро сам повез сына в милицию и прокуратуру, а не отправил из города далеко-далеко... Вместе разбудили Виталю — второго подозреваемого в изнасиловании. К следователю прокуратуры А. Горных попали только в четвертом часу — ждали, когда он освободится. Тот сразу сказал, что ребята будут задержаны.
- Мы с адвокатом идем к исполнявшему обязанности прокурора Югову: "Возьмите анализы, проведите экспертизу! Поместите Петьку в отдельную камеру как несовершеннолетнего и сына полковника милиции — в общей его "опустят"!" Экспертиза не проводится, в камеру помещают общую, где четверо взрослых — ранее судимых. К счастью, никто из преступного мира детей не тронул — в тюрьме быстрее, чем в прокуратуре, разобрались, что ребята невиновны. Но можете себе представить, что мы с матерью пережили в тот момент:
Отец-юрист подает жалобу на помещение сына в общую камеру, иск в суд об изменении меры пресечения. Суд отказывает: преступление особо тяжкое. Хотя еще никто не доказал, что мальчишки его совершали. Юрий Екимович начинает собственное расследование обстоятельств роковой вечеринки и выясняет, что показания потерпевшей не подтверждает никто из подростков, бывших в доме на Куйбышева.

Хитрая Елена
На версии изнасилования настаивают четверо: Алена, ее мать, подруга Оля и старшая сестра последней Елена — сожительница брата Алены. В этой компании самая яркая личность — нигде не работающая и не учащаяся Елена.
В суде Елена инсценирует обморок, заявляя, что беременна и состоит на учете у врача. В Коркино суд находится через дом от женской консультации. Адвокат Петра приносит справку о том, что такой беременной там не числится. Несмотря на явную ложь, которую можно расценить и как оскорбление суда, судья Е. Немерчук рассматривает показания Елены как твердые и последовательные, заслуживающие доверия, а показания 16 свидетелей обвинения, тем не менее уверяющих, что не только Виталий и Петр — никто Алену 12 февраля не насиловал, "оценивает критически, так как они находятся в дружеских отношениях с обвиняемыми".
Еще нюанс. Пока идет следствие, Елена распускает по городу слухи, что Юрий Екимович предлагал ей в обмен на отказ от заявления в прокуратуру 100 тысяч рублей. То же самое она повторяет в суде.
- Будто я, человек с высшим юридическим образованием, предлагал ей деньги в коридоре прокуратуры! Надо такое придумать! Как будто не знаю, что такие дела прекратить по заявлению потерпевшей невозможно, — возмущается Юрий Екимович. — А вот она мне действительно звонила, предлагала встретиться. Я ответил, что если пойду на это, то лишь в присутствии нашего адвоката. И мы решили, что не стоит вступать с этой дамочкой в контакт. Всю ее затею я оцениваю как скрытое вымогательство.
Это косвенно подтверждается тем, что в первом заявлении Алены в милицию были указаны совсем другие фамилии. Виталия и Петра она назовет насильниками позже, вполне вероятно, по наущению Елены, почему-то любящей представляться мамой Алены. Вот "вторая мама" и могла посоветовать нечто в таком роде: Витале отомсти за то, что не ответил взаимностью на твои домогательства (хотя именно он еще с одним парнем провожал ее, пьяную, домой). А с Петькиных родителей мы можем сорвать хороший куш — папа его ездит на иномарке (служебной, чего девушки не знали), ему компьютер недавно купили, пускай раскошелятся, чтобы сыночка не посадили. Могло так быть? На мой взгляд, вполне. Особенно, если учесть, что в показаниях путаются все сторонницы обвиняемой. К приезду милиции к ним домой не сохранилось вещественных доказательств изнасилования — белье Алены успели постирать. И под первым протоколом за пьяную Алену расписывается Елена.

"Изнасилованная" девственница
Первая судебно-медицинская экспертиза потерпевшей проводилась якобы 13 февраля. Хотя поручение следователя эксперту датируется 15-м, а в суде появляется другое заключение, с исправленной датой. Две знакомые Алены записали на магнитофон телефонный разговор с нею в те же дни. Она говорит, что на экспертизу еще не ходила.: Жаль, запись девочки решились отдать родителям Петра уже после суда — боялись гнева прокуратуры.
17 февраля Алена вместе с Еленой попадают на прием к подростковому гинекологу И. Феньковой. Та осматривает девушку и успокаивает ее: девственная плева не нарушена. Врач подтвердила это и в суде, вызвав гнев Е. Немерчука. О том, что Алена — девственница, случайно становится известно Юрию Екимовичу. Выписка из больничной карты приобщается к уголовному делу, назначается повторная экспертиза.
Она выявляет два разрыва девственной плевы. Но по ответу на вопрос: "Когда это могло произойти?" - легко высчитать, что позднее 12 и даже 17 февраля. Биологическая экспертиза проводится с таким опозданием и нарушением УПК, что суд признает ее недопустимым доказательством.
При осмотре места происшествия, который проводился в конце февраля, следователь ГОВД А. Чернова (ныне — помощник прокурора г. Коркино) грубо нарушает УПК, проводя изъятие ткани с матраса, где есть напоминающие кровь пятна, в отсутствие понятых — одна из которых является, как выяснилось в суде, ее сокурсницей по юрфаку. (Попутно замечу: следователь Чернова умудрилась столько раз нарушить УПК и на других этапах следствия, вплоть до подлога при составлении документов, что суд принял в ее адрес частное определение). Она игнорирует замечание хозяина дома, что на кровати, откуда берутся образцы на экспертизу, Алена не лежала, а пятна на матрасе появились несколько лет назад. Полиэтиленовый пакет с вырезками ткани остается незапечатанным и также признается судом "недопустимым доказательством". Кровать, на которой спала Алена, вообще "выпадает" из схемы места происшествия, составленной почему-то не следователем Черновой, а Горных!

Приговор по заказу прокуратуры?
Обвинение строится на путаных, противоречивых показаниях потерпевшей и ее немногочисленных сторонниц. Нет объективных, неопровержимых доказательств, что Петр, Виталий или кто-то другой 12 февраля насиловал Алену. Но суд это не смущает. Как и заявление Виталия о том, что "во всем сознаться", оговорить себя и Петра его убедили милиционеры, сказавшие: "Твоего друга папа отмазал и на машине домой повез, а ты будешь отдуваться за двоих в "петушиной" камере". На следствии и в суде Петя свою вину не признал. На обоих 17-летних подсудимых поступили блестящие характеристики. Когда огласили приговор, девчонки в зале заплакали, мальчишки сжали кулаки. Витале — 4 года 9 месяцев лишения свободы, Пете — четыре с половиной года.
Юрий Екимович писал жалобы на многочисленные нарушения УПК всеми следователями в окружную и областную прокуратуру. Получал отписки с нарушением установленных законом сроков. Если к полковнику милиции, за которого ходатайствовали и областная организация "Союза ветеранов боевых действий", и многие уважаемые люди, такое отношение, на что надеяться простым смертным? На какой закон и справедливость? Для кого они в нашей стране?

"Это не вина, а беда"
Так писал в Коркинскую прокуратуру по поводу случившегося с Петром руководитель техникумовской команды КВН, заслуженный работник культуры Е. Разудалов.
Так думает не только Евгений Евгеньевич. В виновность Петра и Виталия не верит никто из тех, кто хорошо их знает. И даже незнакомые люди возмущены правовым беспределом.

Ирина КРЕХОВА, Коркино, "Челябинский рабочий"