Любовь до конца. Семьи

Развод и девичья фамилия... Так, кажется, звучит шутливая угроза. Разрубить одним махом узел накопившихся претензий и проблем! И на свободу от взаимных обязательств. Вот только почему-то даже феминистически настроенные дамы не спешат рубить. К разводу идут порой долго и мучительно, а после него трудно восстанавливают психоэмоциональное здоровье, несмотря на то, что давно миновали времена, когда в России развод был редкостью. С 1976 года число разводов не опускалось ниже полумиллиона. Сегодня цифра составляет около 600 тысяч в год, больше миллиона мужчин и женщин оказываются у разбитого корыта своей жизни.

Анна слушала приятельницу вполуха, размышляя о своем. — Знаешь, Аньк, я развелась легко и быстро и, пожалуй, неожиданно для себя. Влюбилась и не захотела лжи. Взяла да и ушла от мужа. Несмотря на то, что он настаивал на дальнейших отношениях, говорил: "Любовь пройдет, а семья останется. Дети растут". Но мне не хотелось обманывать ни его, ни себя, ни другого мужчину, ни в конечном счете детей. Тяжело было прежде всего потому, что развод — это всегда больно. Рвешь-то живые отношения. Но я убеждена, что всегда надо видеть главное. Что держит в семье — чувства, материальный аспект, статус замужней женщины, страх одиночества, дети?.. Насчет последних как раз думаю, что они при счастливых родителях, независимо от того, врозь они живут или нет, вырастут гораздо более спокойными и гармоничными, чем при злых и неудовлетворенных. А все остальное... Я не испытывала никаких страхов. Привыкла рассчитывать на себя. Важнее всего для меня были искренние чувства и отношения. Когда их нет, терпеть и мучиться, придумывая себе причины, зачем ты это делаешь, только здоровье терять понапрасну...

Апельсиновое счастье

Подруга продолжала говорить, а Анна, кивая, вспоминала, как они познакомились с мужем. Теперь уже с бывшим.

Обычная история. Приехала поступать в вуз из района. Владивосток показался девчонке из приморской глубинки столицей. И не добрав баллов, решила все же остаться в большом городе. Работа на фабрике, рабфак, общага на "Заре".

Анна вспоминала, как трудно добирались туда после дискотек: 20 лет назад маршрутки не ходили... Будущий муж появился в ее жизни как-то незаметно. "Друг друга подруги", — хохотала Анна. Она вообще была ужасной хохотушкой. Ямочки на щеках, глаза, как в той песне, — карие вишни. Засмеется — и пропал мужик. Коля и пропал. Приходил в гости, ухаживал, приносил экзотические по тем временам апельсины. Почему-то очень запомнились эти апельсины, как символ яркой молодости, счастья.

Ощущения, что встретила своего человека, у Анны не было. Впрочем, сегодня она понимает, что не было, наверное, внутренней свободы, умения безжалостно отбросить лишнее. Зато были вежливость, желание ответить на малейшее участие стократным добром. Так воспитала ее мама, обычная деревенская женщина.

Она и на Колины знаки внимания не могла не ответить благодарностью. Вроде бы завязались отношения. А потом Коля собрался в длительный рейс. Боялся потерять такую девушку. Сделал предложение.

Свадьбу сыграли в городе. Хотели все по-современному. Без белого платья, в кафе. По-молодежному. Но платье она в последний момент решила все же надеть. Как это — невеста и без белого платья? Так была воспитана: были близки — выходи замуж, свадьба — подвенечный наряд...

Брак

В первый раз Анна по-взрослому посетила гинеколога, когда поняла, что беременна. Строгая тетя спросила: "Будем сохранять?". Анна и вопроса-то не поняла. А что, может быть иначе? Но для порядка (совет с мужем по любому поводу считала обязательным) спросила у него: "Будем сохранять?". Коля ответил: "Не знаю...".

Ладно, решили. Вернее, решила. С тех пор она в принципе все стала определять сама. Первое время с маленьким жила у мамы в деревне, когда Кириллу исполнилось четыре месяца, вернулась во Владивосток. Сняли квартиру. Тот дом стоит и до сих пор на самой остановке. Старый, мрачный. Потолки высоченные. Вечером, когда зажигался фонарь на улице, над остановкой, Анна карабкалась на стул и шваброй закрывала шторы. А еще топила печку, рубила дрова топором для мяса, потому что настоящего топора муж так и не собрался купить. А у нее все руки, вернее, ноги, не доходили до магазина стройматериалов. Муж приходил из рейса, сетовал на то, что не так встречала, и уходил снова, не решив домашних проблем.

Анна выучилась в Дальрыбвтузе на бухгалтера, работала. После одного из мужниных приходов в отпуск родила Оксану.

О том, что в семье неблагополучно, задумалась всерьез во время второй беременности. Сидела на кровати и, безнадежно уставившись в одну точку, размышляла: "Кому он нужен, этот ребенок?". Но страх убить его пересилил безнадежность. Получается, родила для себя.

Грянул 91-й. Карточки, муж без работы начал пить. Вернее, эпизодически он пытался куда-то устраиваться, но почему-то всегда терпел фиаско. А в результате обвинял во всем Анну, которая тихо и незаметно росла по службе на своей фабрике. Ее не бог весть какая зарплата спасала семью во время его увлечений кооперативами, торговлей, туристическим бизнесом и многим другим.

Иногда в ней просыпалась злость: ну нарочно так не придумаешь, как ее жизнь "мордой по асфальту" возит. Но брала себя в руки. Семья — самое важное, дети при отце. Стол всегда вовремя накрыт, белье поглажено, окна вымыты. Кстати, окна она теперь мыла без труда: в полученной от ее работы типовой трехкомнатной квартире они были типовыми. А еще она всегда пыталась не давить на самолюбие мужа, считала, что демократичная женщина всегда в выигрыше. Да и дети видели только хорошее отношение к отцу с ее стороны, и сами относились так же.

Ну и любили. Очень любили.

Девочка плачет

"...Шарик улетел", — пел Окуджава. "А был ли он, шарик? И какого цвета — желтого, синего?" - думала Анна. Она всегда выглядела девочкой. Невысокая, ладно сложенная, с темной копной волос. Мужчины ее замечали, но она всегда с испугом воспринимала любое внимание — у меня же муж, дети. Она и его устроила на свою фабрику каким-то рабочим. Все по расписанию, конкретные обязанности. По выходным — в кино или театр, в гости. Летом — на море. Все вместе, с детьми. По большому счету эти четыре года из двадцати, что они прожили вместе, были единственными, когда она чувствовала себя если не счастливой, то уж спокойной во всяком случае.

Были ли у них с мужем разные модели семьи? Ну, наверное... Анна думала и об этом. Все его фирмы и фирмочки так же легко распадались, как и создавались: торговля сварочными аппаратами, катерами, ремонт золотых украшений... Фонтан, творческая личность, не умеющая и не желающая замечать того, что жизнь состоит не только из праздников, но и из нудных забот и обязанностей, которые кто-то должен выполнять.

Муж мог не появляться дома неделями. Потом приходил, бросал что-то дежурное, обозначающее причину отсутствия, отсыпался на родной территории, снова уходил.

Она каждый раз ждала, нервничала, пыталась объясниться, догадывалась, что есть другая. Однажды, лет семь тому назад, ей стало плохо, приехавшая "скорая", которую вызвал сын, констатировала микроинсульт. С трудом шевеля губами, она произнесла врачу свое имя, а возраст... Забыла. Доктор называл наугад цифры, подсказывая ей, ориентируясь на внешность девочки. Муж внес ясность — 33. Возраст, когда все мы, согласно новозаветной истории, должны пережить... Что? Смерть? Духовную или физическую? А может быть, просто смерть надежд и иллюзий. И остаться, если повезет, жить дальше каменной глыбой, которую прошибет разве что атомная бомба.

Память восстанавливалась больше года. Рабочие документы лежали на столе в разных папках, тщательно подписанных на случай необходимости. Бросил взгляд на строчки — и все ясно, а то пока вспомнишь...

Развод

Анна разошлась с мужем, когда Кириллу исполнилось 18. Для детей развод был не то что неожиданностью... Они просто никогда не думали об этом. Отца любили без памяти оба. Он приходил раз в неделю, они висли у него на шее. Этого феномена Анна до сих пор не может понять. Не поддается логике эта животная зависимость детенышей от родителя. Дети же были первыми, об кого отец вытер ноги. Просто создал новую семью, родил ляльку и забыл о том, что эти двое носят его фамилию. Но это все позже.

Анна понимала, что развод неизбежен. Почему терпела? Не знает... Было жалко его. Когда он ушел в очередной загул, Анна решила, что пошлет все к черту. Но в последний момент охватила какая-то тревога. Она взяла сына и поехала к нему в мастерскую. Он лежал на столе полумертвый от выпитого, сданные в ремонт золотые вещи были украдены. "Божечки!" - по-деревенски запричитала Анна, пытаясь поднять тело.

Впервые в жизни решилась на открытый разговор: "Где ты и с кем ты? Чего ты мечешься? Если у тебя любовь, скажи, не мучай детей и меня...". Муж не стал отрицать.

Анна собрала его вещи, которые всегда так тщательно гладила.

После...

Анна страдала не от разрыва, фактически она давно жила одна. А от предательства, от унижения. От сознания того, что человек мучил ее. Пока она сама не сказала "хватит". Он мог мучить и дальше, мог уничтожить физически, доведя до болезни. И даже мысль, что Анна — мать его детей, не мешала ему.

...Дети. Они радуют Анну. Сын учится в институте на "отлично". Дочка-подружка тоже из лучших в своей школе. Они ездят к отцу, который их отверг сразу же после того, как они встали на сторону Анны. Денег он и раньше в семью не давал, а теперь даже 10 рублей на автобус детям не выделит. "Берите у матери, раз приезжаете", — говорит. Он женился, женщина молодая, похожая на Анну. Говорит, что начал жить с начала в свои 40.

Уже после развода пришел забрать музыкальный светильник, который привез когда-то из рейса к Новому году. Лирическая мелодия и неяркий огонек в подарок новой жене. Светильник почти сразу сломался, и муж так и не смог его включить тогда.

Сейчас Анна работает, ездит со знакомыми за город, ходит в театр и грустит. 20 лет — слишком много для того, чтобы понять, что корыто разбито. Почему-то вспоминает неправильные глаголы, из-за которых когда-то недобрала баллов: терпеть, видеть, обидеть, ненавидеть...

Ольга Зотова, "Владивосток"