Путин - самурайский меч работы мастера Хаттори Хонзо

Заканчивается первый месяц показа "Kill Bill. Том первый" в российских кинотеатрах. Шесть лет место короля современного кинематографа оставалось вакантным. И вот вернулся Тарантино, и занял его так уверенно, будто никуда не уходил. Хотел того Тарантино или нет, но он опять снял фильм для русских. Фильм о красоте и неизбежности мести, фильм о вечно бабьем в русской душе (Н.Бердяев). О чисто кинематографическом совершенстве нового тарантиновского фильма говорить не хочется. Тут все понятно. Надменные ларсы фон триеры и сокуровы получили красноречивое доказательство того, что их фамилии нужно писать с маленькой буквы. Пытливые умы Балабанова ("Брат"), Сидорова ("Бригада") и Буслова ("Бумер") — получили дополнительную порцию пищи для ума. А зрители (все — от самых неискушенных до самых маститых) — получили, наконец, хлеб насущный, вкус которого начал уже забываться в унылом царстве посредственной кино-мякины.

Фото: Путин — самурайский меч работы мастера Хаттори Хонзо

Путин - самурайский меч работы мастера Хаттори Хонзо

Речь идет именно о российских зрителях. Американцы, судя по отзывам, ничего, кроме чудовищных размеров экранного насилия, не увидели, ничего не поняли. Деньги в кассы кинотеатров они, между тем, исправно приносят. Морщатся, но смотрят. В общем, та же история, что и с "Криминальным чтивом". И это неудивительно. Несмотря на всю свою пронизаность американской поп-культорой, по масштабу дарования и степени творческой свободы Квентин Тарантино — безусловно, русский режиссер. Следовательно, его главный зритель здесь. И фильмы его адресованы нам.

Утверждение это практически недоказуемо. Его можно либо принять, почувствовав в нем внутреннюю правоту, либо не принять (формальных аргументов против слишком много, чтобы их здесь перечислять). Подсказкой для сомневающихся в "русскости" Тарантино может послужить один из самых загадочных и самых русских фильмов — "Три тополя на Плющихе". Разрабатывая линию Миа-Винсент в "Криминальном чтиве" Тарантино фактически повторил все режиссерские находки Татьяны Лиозновой. И там, и там зритель буквально кожей чувствует упругую ткань невысказанного. И там, и там режиссер проникает намного глубже сознания и сферы эмоций — туда, где плещутся темные воды коллективного бессознательного. Разница только в том, что у нас Доронина пела, а Ума Турман с Траволтой танцевали...

"Kill Bill. Том первый" - романтическая кино-сказка рассказанная гипер-совеременным шершавым кино-языком. Героиня Умы Турман мстит бывшим однополчанам по спецназу, которые пытались ее убить на девятом месяце беременности. Этим сюжетная канва фильма исчерпывается. Если еще короче, "Kill Bill. Том первый" - фильм о женщине-герое, которая мстит. Трудно представить более актуальную для современной России тему.

Для того, чтобы увидеть в героине Умы Турман Россию, не нужно делать над собой никакого усилия. Также легко увидеть персонифицированную Россию в героине Дорониной из "Трех тополей на Плющихе" или в Любе из "Калины красной". Беременная Ума в подвенечном платье, страшно избитая, умирающая на полу в церкви — более точный образ России конца 90-х годов (с дефолтом и чеченской войной) и придумать невозможно. Далее следует потеря плода (читай — будущего) и четыре года комы — первый путинский президентский срок.

Действие фильма начинается в момент, когда героиня Умы Турман выходит из комы. Это ровно то состояние, в котором мы находимся сейчас. Очнувшаяся видит мир, искаженный несправедливостью, которая за четыре года ее беспросветной комы пустила корни. Возникла иллюзия, что несправедливый мир, в котором живут и здравствуют ее враги, устойчив, что так может продолжаться вечно. В принципе, если бы Россия-Ума умерла — там, на церковном полу, или в больнице (где ее бесчувственным телом торговал санитар) — так бы оно и было. Но она очнулась — мир обнаружил свое уродство, нуждающееся в немедленном исправлении.

Утраченная гармония может быть восстановлена двумя способами: либо через прощение (в нашем случае — экономическую, и всякую другую, амнистию), либо через отмщение. Тарантино перед своей героиней эту дилемму не ставит. На всем протяжении фильма сомнение в том, что месть оправдана, не возникает ни разу. Зритель права на сомнение тоже лишен, его роль четко прописана — сопереживать мстителю, желать ему удачи. Таким образом, сюжет фильма в точности соответствует реальной повестке второго путинского срока. Эпиграф с которого Тарантино начинает свое повествование звучит удивительно по-путински: "Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным". Истинный мститель не импульсивен, гнев не застилает ему глаза. Объект мести не воспринимается им как нечто, имеющее самостоятельную ценность. Самостоятельную ценность имеет лишь акт мести, восстанавливающий пошатнувшуюся гармонию.

Если Россия — Ума Турман, то кто тогда Путин? На это вопрос Тарантино тоже ответил с обескураживающей прямотой: Путин — самурайский меч работы мастера Хаттори Хонзо. В самом мастере, прикидывающемся простым барменом, легко угадываются российские спецслужбы, на долгие годы самоустранившиеся от участия судьбе страны.

Показательно, что в ходе первой части фильма героиня мстит исключительно женщинам, то есть врагам, имеющим ту же природу, что и она. Отсюда можно сделать вывод, что в ходе второго путинского срока Россия будет восстанавливать справедливость в отношении своих внутренних врагов — тех, кто в соавторстве с заокеанским Биллом (четыре года назад именно так звали президента США) убивал ее в злосчастной церкви, но, на свою беду, так и не убил до конца. То есть, олигархов и их пособников бюрократов. Самое интересное вынесено за рамки первого фильма (а следовательно, за рамки второго путинского срока) — убийство самого Билла. В последних кадрах первого фильма мы узнаем из его уст, что ребенок Умы Турман выжил. Эти слова звучат в унисон с осторожными предположениям западных аналитиков о том, что Россия в 2010-2015 гг. может вернуть себе место одного из мировых лидеров.

Ребенок жив. У нас есть будущее. А значит, мы обязательно убьем Билла, полагает NewsInfo.