Потомки белых эмигрантов начинают возвращаться в Россию

Многие потомки белых эмигрантов начинают возвращаться в Россию и открывают здесь успешный бизнес, отмечается в статье Paris Match.

Paris Match

Спустя век после революции 17-го года меньшинство на Западе, ставшее "пророссийским", вновь возвращается к своим корням, пишет издание. Сейчас они снова могут жить и работать в России, которая "перестала быть советской" и теперь "совместима с их ценностями", говорится в статье.

Потомки российских эмигрантов открывают для себя в России новые возможности, сообщает Paris Match. Например, Даниил Толстой, родившийся в Швеции, сейчас занимается в России масштабным проектом "экологического" сельского хозяйства. В статье подчеркивается, что агропром — приоритетное направление для правительства Путина. И вот потомок Толстого купил 500 коров и семь тысяч гектаров земли. Он мечтает выращивать зерновые, в планах — наладить выпуск хлеба, сыра и колбасы.

Ростислав Ордовский-Танаевский — еще один потомок белых эмигрантов. Он поселился в Москве в 80-х годах и начал развивать сети быстрого питания. Сейчас ему принадлежат около 200 ресторанов. Ростислав — активный член "белого" сообщества. "Нас, белых, воспитывали с зачастую идеализированным представлением о России. Дома первый тост всегда был за Россию и существовало совершенно наивное убеждение в том, что однажды мы вернемся, чтобы освободить страну", — пояснил Ордовский-Танаевский в интервью Paris Match.

Еще один герой статьи — швейцарский бизнесмен и меценат Кристофер Муравьёв-Апостол, предки которого когда-то участвовали в восстании декабристов. Сам он родился в Бразилии. Именно он отреставрировал дворец своих предков XVIII века и превратил его в выставочный центр.

Он очарован Россией: "Я вырос в Бразилии, где почти не видно наследия прошлого. Поэтому здесь я был зачарован такой привязанностью к истории".

"Истории белых зачастую мрачны и пронизаны ностальгией. Я же вернулся к корням через прекрасное приключение. В этом есть нечто романтическое", — отметил Муравьёв-Апостол в интервью Paris Match.

Английский потомок белых эмигрантов — Дэвид Хендерсон-Стюарт. В 2010 году он выкупил Петродворцовый часовой завод, основанный Петром I. "В 2010 году все говорили нам, что это безумие. "Сделано в России" больше не казалось никому привлекательным. Люди хотели носить швейцарские часы. Местные никогда бы ничего подобного не сделали. Для нас же всё было иначе. Проект касался нас. Мы — русские в том плане, что патриоты, но у нас есть французское чувство престижа и бренда", — рассказал Хендерсон-Стюарт Paris Match.

Потомки белых эмигрантов поддерживают ценности, которые культивируют власти. Так, Ростислав Ордовский-Танаевский заявил: "Путин — настоящий православный. Он ходит в церковь, и белые ценят это. Кроме того, он поднял страну, вернул ей место в мире, пусть даже его авторитарные шаги и могут не нравиться".

В статье приводится мнение местной "общины" потомков эмигрантов: "С появлением Путина люди вновь обрели гордость, и наши часы — шаг в этом направлении. Нынешняя политическая обстановка с подъемом патриотизма, безусловно, играет нам на руку". Так, были выпущены специальные часы под названием "Крым-2014" — в честь "объединения" Крыма с Россией, отмечает Paris Match.

Ранее "Правда.Ру" сообщала, как жили белоэмигранты за рубежом. Как сложилась жизнь белых офицеров, вынужденных с семьями покинуть послереволюционную Россию? В чем была трагедия русской эмиграции и, в особенности, их детей, поверивших в Россию советскую? Об этом главный редактор нашего издания Инна Новикова ранее беседовала с потомком белоэмигрантов, выпускником Дипломатической академии Франции Александром Артамоновым.

— Александр, вы потомок белоэмигрантов, которые уехали из советской России, будучи несогласными, и оказались в итоге во Франции. Расскажите о своей семье.

— Родственники со стороны мамы — действительно, Пойнтеры-Милославские, которые относились к русскому дворянству. Частично их происхождение английское. Пойнтеры приехали из района Уэльса в южной части Великобритании лет за сорок-пятьдесят до революции и служили России в двух поколениях.

Если говорить о судьбе моей семьи, она влилась в ряды очень многих и многих дворян, прошедших Первую мировую войну и потом относившихся к харбинской эмиграции. Тогда 500 тысяч человек были эвакуированы или эмигрировали через Харбин. Многие белые офицеры уезжали со своими семьями.

— Если в революцию большинство приняли сторону белого движения, то когда началась Вторая мировая война, насколько я знаю, часть была против Гитлера, например, Деникин, но были люди, которые говорили, что сначала мы разберемся с большевиками, а потом уже будем разбираться с Гитлером. Почему было такое отношение?

— Можно попытаться разобраться в том, каким образом люди пришли к 1938 году, к моменту, когда готовился захват Судет, когда Гитлер уже вплотную подошел к власти.

Представьте себе, что люди в 1917–1920 годах с оружием в руках воевали против большевиков, и тот призывник, который имел возможность пройти Первую мировую и Гражданку лет в 22-23, к 1938 году достиг всего-навсего лет сорока. Это были тяжелые 20 лет. Но дворяне той эпохи были приучены и к физическому труду, и к тому, чтобы его не бояться. Это абсолютнейшая норма, она шла с очень древних времен. Не только вся семья Николая II абсолютно не стеснялась работы в госпиталях, я беру женскую часть семьи, дочерей, у меня прабабушка была хирургической медсестрой, участвовала в тяжелых операциях. То есть, в принципе, они несли абсолютно все тяготы военной жизни. И мужчины тоже не стеснялись физического труда. И я скажу, что это было международно.

Поэтому люди, оказавшиеся в эмиграции, были подготовлены к тому, что придется трудиться руками, и воспринимали это не просто как служение. Они считали, что несут всю полноту ответственности за то, что случилось с Родиной, ибо они были мужчинами, они были под присягой, и они держали оружие в руках и они не смогли уберечь Отчизну. Воспринималось это только так. Мало было людей, которые смогли иметь более отстраненный подход.

Есть еще очень важный момент — французы вовсе не чувствовали себя обязанными русским. Это удивительно, потому что в Первую мировую войну Париж едва не пал под напором немецких войск и остановил это продвижение немцев к Парижу натиск русского оружия в Восточной Пруссии. Под руководством двух генералов удалось продвинуться вглубь Восточной Пруссии, оттянуть, как пластырь, немцев от Парижа, и случилось что-то, что французы изучают в школьных учебника как "чудо на Марне". Это, с точки зрения французских историков, такое чудесное событие, когда немцы шли, шли, шли, дошли до Марны на севере Парижа, и вдруг неожиданно французам удалось остановить напор германского оружия. Официально говорится, что французы мобилизовали всех, включая таксистов, и таксисты дружно погрузили добровольцев-парижан в городской таксопарк и отправились в район Марны, влились в регулярную армию, немцы их увидели, испугались и убежали. Это так и называется — "чудо таксистов".

На самом деле, маршал Франции, тогда Жоффр, отбивал телеграммы Николаю II, главнокомандующему, требуя, настаивая на срочном вводе русской армии в бой. Фактически ввод в бой нашего корпуса, который стоял на границах с Германией, означал, что корпус потеряет связь с базой, уйдет в отрыв, будет взят в котел и погибнет. Тем не менее, Николай II, отлично отдавая себе отчет в том, что может произойти и что, собственно, произошло, отдал приказ во имя спасения Парижа двинуться вперед этому экспедиционному корпусу, который вклинился в Восточную Пруссию и спас Париж.

Жоффр после этого писал: "Никогда Франция об этом не забудет". Франция об этом забыла в 1920 году. И когда Белая армия потерпела поражение, она ожидала, что французы помогут ее возродить, дадут базу, предоставят возможности, помогут в борьбе против большевиков и примут семьи, примут детей. Оказалось всё совсем не так.

И когда части Белой гвардии были эвакуированы в Турцию, в район Стамбула, французы заявили, что они готовы оплатить содержание русской армии только где-то в течение двух-трех недель и то — в обмен на продовольствие. Там были тысячи пудов зерна, которые привезла русская армия с собой для своего пропитания, десятки тысяч патронов, много орудий, два парохода, десятки тон угля и т. д. Конечно же, это вызвало глубочайшее потрясение у белых офицеров.

— Многие ли сумели эмигрировать вместе с семьей?

— Полностью сумели вывезти свои семьи казаки. Они в значительной части оказались в Югославии. К сожалению, они попали на сторону Гитлера, что для них было естественно, так как Гитлер с самого начала, через своих идеологов, Карла Хаусхофера, Рудольфа Гессе, повел очень умную политику отделения казаков от основной массы русских. Фактически все казачьи союзы, в особенности тот, который имел место в Югославии, поддерживали идею, что коль скоро не удалось сохранить единую неделимую, то надо отделить казаков, превратить их в Казакию и жить отдельно. И считалось, что Гитлер - это неким образом их сторонник и освободитель.

Я могу сказать, что хватает фактов, которые красочно иллюстрируют факт массового предательства или заблуждения Белой эмиграции в плане Гитлера. Если на момент начала эмиграции, то есть в 1921 году, численность русской армии, уехавшей или мигрирующей, эвакуирующейся через Галлиполи, составляла около ста тысяч человек, то на момент кристаллизации структуры РОВС, то есть создания уже более-менее твердых подразделений, которые тренировались, поддерживали себя в форме, постоянно работали с оружием, их было около 30 тысяч человек. Но это была обстрелянная сильная армия, и Гитлер считал, что они послужат костяком, вокруг которого он сумеет нарастить то, что потом реально состоялось и было названо РОА — Русская освободительная армия. И тут, я бы сказал, план удался.

— В основном для всех белоэмигрантов и их потомков информация о России до 1991 года была негативная, а потом ситуация изменилась. А сейчас, выходит, пришло время возвращения эмигрантов?

— На самом деле, движение наметилось гораздо раньше, с 80-х годов. И потом, что греха таить, исчезновение Советского Союза воспринималось как абсолютное фиаско и гибель коммунизма. Соответственно, чего бояться, если зверь издох? То есть коммунизма больше нет, бояться нечего.

Боялись большей частью только мафии, разгула беззакония на территории России — всего того, что сопутствовало 90-м. Но для внуков, для правнуков белоэмигрантов Россия, отказавшаяся от коммунизма, не представляла никакой опасности. Им, скорее, было очень интересно перейти с лирической ноты на деловую, коммерческую. То есть открываются перспективы, Россия нуждается в специалистах, и есть возможность поехать, заработать, узнать.

В Европе давным-давно уже безработица и достаточно тяжело продвинуться по карьерной лестнице, а здесь та самая сказочная страна, о которой бабушка с дедушкой, прадедушка рассказывали, у меня есть язык, у меня есть дипломы, я могу быть востребован. И потом — это большое приключение.

Полную версию интервью можно прочесть ЗДЕСЬ.