"Я мечтаю поехать в Чечню" (исповедь русских шахидок)

В следственную службу ФСБ передано уголовное дело Зары Муртазалиевой, которая обвиняется в вербовке москвичек в террористки-смертницы, сообщают "Известия". Ее задержали на проспекте Вернадского 4 марта со 196 граммами пластита в дамской сумочке. По версии следствия, она собиралась взорвать эскалатор в торговом центре под Манежной площадью и готовила в шахидки двух русских москвичек, которые проходят по делу как свидетели.

Фото: "Я мечтаю поехать в Чечню" (исповедь русских шахидок)

Я мечтаю поехать в Чечню (исповедь русских шахидок)

"Известия" разыскали этих девушек. Выяснилось, что с Зарой Муртазалиевой они познакомились по собственной инициативе, а воевать против федеральных сил готовы безо всякой вербовки.

Этим девушкам по 18 лет. В сентябре прошлого года они приняли ислам. Обе русские, пишет газета. Одну зовут Аня Куликова, она живет в ближайшем Подмосковье. Год проучилась в Российском новом университете на лингвиста. Бросила, потому что английский любит, а латынь нет. Сейчас нигде не работает и не учится, готовится поступать в РУДН на факультет туризма и гостиничного бизнеса. Имя другой, коренной москвички, корреспондент газеты изменил по ее просьбе. "Я в страховой компании работаю, — объяснила она. — Клиенты меня не поймут. Назовите меня как-нибудь по-другому. Машей, что ли".

"Мы хотим сказать правду, что никаких взрывов Зара не замышляла и нас к этому не побуждала, показаний против нее мы не давали, наши слова на допросе были искажены, а протоколы мы подписали от растерянности", — заявили они "Известиям".

"Я всегда верила в Бога, но христианство мне было непонятно. Вот есть Бог, вот его сын Иисус Христос, а еще Святой Дух. Вот когда Бог один, тогда всем все понятно. Или, например, стоит человек перед иконой и молится. Это вообще идолопоклонство. Короче, я была верующей и подыскивала себе религию. А в новостях много говорили об исламе, в основном плохого. Что мусульмане, дескать, настроены агрессивно... И мне стало любопытно. А может, думаю, это хорошая религия. Сидела в интернете, спрашивала, как можно принять ислам... И в один прекрасный день, 18 сентября 2003 года, мы с Машей пришли в мечеть. К нам вышел учитель. Иностранец из Бангладеш. Ну, мы и решили: а что тянуть, давай сегодня и примем", — рассказала Аня.

По словам Маши, до принятия ислама она была верующей христианкой. Каждый вечер молилась — читала "Отче наш". "Но как-то не находила я в этой религии упоения. Я думала: вот есть Бог, а вот Христос. Потом я начала думать, что Иисус Христос и есть Бог. Короче, я окончательно запуталась — кто Бог. Я ходила в церковь, примерно раз в неделю. Выходишь из церкви, должно вроде легче стать, а у меня, наоборот, тяжесть на сердце", — рассказывает он.

Потом она познакомилась с мусульманами-чеченцами. "Мы как-то были у них в гостях, и там они делали намаз. На меня это произвело большое впечатление. Как это читалось, этот шепот...", — сказала она.

"На "Коньково" в студенческом городке с кем только не общались, кого там только не было — индусы, арабы, грузины, армяне, киприоты у нас были знакомые, негры. Но из всех наций самыми необычными и самыми интересными нам показались чеченцы. Эта их гордость чрезмерная... Короче, девушкам нравится. Я уверена, что мы не одни такие", — говорит Маша.

"Чеченцы не такие, как их по телевизору показывают. Мне нравится, что у них все строго. Традиции соблюдаются, обычаи, — говорит Аня. — Они, например, всегда встают, когда кто-то заходит. Парень при общении с девушкой соблюдает дистанцию. Они могут общаться, но он ее даже пальцем не трогает. А девушки чеченские не пьют, не курят. Жена с мужем при посторонних друг друга по именам не называют, своих чувств не показывают, зачем другим на это смотреть... Справедливая такая строгость".

"Я все это восприняла как свое. Я просто влюбилась в эти традиции, в эту страну, в этот народ. Я мечтаю поехать в Чечню", — признается девушка.

Как отмечают "Известия", Ане и Маше, для того, чтобы стать чеченками, достаточно выйти замуж за чеченцев и родить им детей — тоже чеченцев, поскольку национальность ребенка в тех краях определяется по отцу.

Сторонникам доктрины "война до последнего чеченца" следует уяснить: чеченцы никогда не закончатся. В крайнем случае, Ани и Маши нарожают новых, пишет газета.

"У меня были русские друзья — компания целая. И если бы я продолжала с ними общаться, я бы очень быстро испортилась, — говорит Маша. — Может, я такой человек, который поддается чужому влиянию... В общем, были у меня друзья, которые увлекались курением травки. Ну, я тоже увлеклась курением травки. И так серьезно увлеклась. Чуть ли не каждый день курила. Потом такие депрессии. Жизнь казалась поганой. И мне так надоело с ними общаться. Потом у меня появились друзья, которые увлекались хождением на дискотеки. Ну, я тоже начала с ними ходить. И контраст между буднями и выходными стал таким резким, что учиться было невмоготу. И я уехала за город на дачу, чтобы не видеть своих друзей с их травкой и дискотеками. А когда вернулась в Москву, стала общаться с чеченцами, приняла ислам, бросила университет и всех своих русских друзей. Раздражает эта их расхлябанность, бесполезность общения с ними".

С Зарой девушки познакомились в октябре прошлого года в мечети на проспекте Мира. В феврале они поселились в общежитии на улице Галушкина. "Мы давно хотели пожить вместе, таким мусульманским джамаатом. Вместе молиться, читать книги исламские, все делать правильно — по-исламски", — рассказывают они.

"О ненависти к русскому народу Зара не говорила. Только к солдатам. Но я тоже говорила о своей ненависти к солдатам. А следователи восприняли это как ненависть ко всему народу", — рассказывает Аня.

По словам Маши, однажды она спросила у Зары, как можно стать шахидом. Девушка признается, что шахидкой становиться не собиралась, но ей было интересно, как это происходит.

"Просто интересно было, как эта система организована. И Зара мне сказала: едешь в Баку, там лагерь, там тебя подготавливают, а потом приезжаешь в Москву, ну и вот. А я еще спросила: "А нам можно так сделать?" А Зара говорит: "Да зачем вам это нужно, вам еще жить да жить", — рассказывает она.

"Была такая Хава Бараева, которая взорвала комендатуру в Алхан-Кале. То, что она совершила, очень похоже на самопожертвование ради народа Чечни. Во-первых, она взорвалась не в Москве, она пошла не против мирных жителей, а против вооруженных солдат. Сколько ей там было — 16 или 14 лет. Видимо, она очень страдала, что на ее родине происходят такие вещи, и хотела что-то сделать, чтобы все это прекратилось. И так выразила свой протест. Она вызывает у меня не то чтобы уважение... Восхищение!" - рассказывает Аня.

А Зулихан Элихаджиева, которая взорвалась в Тушине, никакого восхищения у нее не вызывает. "Ее взрыв был против людей. Хава, конечно, тоже против людей, но то были агрессоры. А здесь просто люди, которые пришли посмотреть концерт. То же самое касается и "Норд-Оста", — говорит она.

Сами девушки шахидками становиться не хотят. "Мне это не нужно, — говорит Аня. — Это ведь ничего не докажет. Чем больше будет взрывов, тем больше будет притесняться мусульманский народ".

По версии следствия, Зара Муртазалиева планировала взорвать эскалатор в торговом центре под Манежной площадью и готовила для этого двух русских девушек. Аня и Маша говорят, что эскалатор они фотографировали только потому, что там много чеченцев.

"Не эскалатор мы фотографировали, а чеченцев, — рассказывает Маша. — Там их всегда много тусуется. Фотоаппарат мой, а фотографировала Зара. Просто потому, что нам нравятся чеченцы".

Девушки уверены, что их разговоры в общежитии прослушивались, а позже были "пришиты" к материалам дела. Но по их мнению, все их слова были искажены. "Эти наши разговоры про смертниц, про войну, про Чечню можно ведь по-разному повернуть, — говорят они. — Можно как болтовню праздную, а можно как умысел на преступление по предварительному сговору. И вот следователь так умудрился акценты расставить, что получилось, будто Зара все это организовывала".

"Я все это время думала, что дала показания против Зары, — признается Аня. — Там все так было написано, как будто я против нее, и я переживала, что получилось, будто я ее предала, и родственники ее подумают, что я такая-сякая. И Зара во мне разочаруется. Мы сегодня вот эту записку в тюрьму ей передадим".

В записке говорится: "Зарочка! Мы с тобой, мы тебя не предали. Правда с нами!" "Я считаю, что русская армия творит в Чечне беззакония. Я бы пошла защитницей чеченского народа", — говорит Маша. По ее словам, она не считает тех, кто воюет в Чечне, русским народом.

Аня же признается, что хотела бы помогать раненым чеченцам. "Я вообще всегда на стороне слабых", — говорит она. А Маша отвечает: "Они не слабые, Аня. Они свободные, непокорные вообще. Они взрослые с детства. В моей семье нет такого мужчины. Главного нет. Отец — добытчик денег, но мягкий человек. Не то чтоб подкаблучник, но все равно как-то... Я вот иду по улице и не вижу среди русских ни одного парня с мужским взглядом. В этих своих серьгах, татуировках, с пивом и хвостиками. Жалкие все какие-то".