Мусульманские алимы Лакии

Возникновение у лакцев письменной литературы, научной и философской мысли связано, как и у других народов Дагестана, с распространением ислама. Проникнув в равнинный Дагестан во второй половине VII в., он утверждался, постепенно продвигаясь в горные районы. С XII в. Кумух стал опорным пунктом распространения ислама в горных районах; селение получило название "Гази-Кумух", а его жители стали называться "гази" - воители за веру.

Ислам неотделим от других компонентов арабо-мусульманской культуры, являясь ее идеологической основой, теологической оболочкой и интегрирующим ее компоненты фактором. Поэтому вместе с ним распространялись связанные с ним традиционно философские, гуманитарные и естественные науки. Обучаясь в конфессиональных школах (медресе и т.д.), многие лаки, как и другие представители народов Дагестана, усваивали арабский и другие восточные языки, приобщались к высокой для того времени арабо-мусульманской культуре, а через нее — ко многим достижениям мировой культуры. Поэтому можно сказать, что ислам во многом выполнял просветительскую и культуро-творческую функции. При этом в процессе усвоения арабо-мусульманского наследия в него вносились местные элементы. Акад. И.Ю. Крачковский, анализируя работы дагестанских алимов, пишет, что дагестанцы интересовались всеми традиционными арабо-мусульманскими науками и создавали оригинальные произведения, органически связанные с краем.

Уже в ХIV веке в Кумухе появляется группа богословов и ученых. Среди них шейх Сулейман ал-Гумики, шейх Хаджи Умар ал-Гумики и другие. Сохранилось сочинение "Ал Мухтасар" ("Сокращенный", "Конспективный") Али Хаджи Ал-Гумики, жившего в XVI в. (умер в 1576 г.), кратко излагающее основы мусульманского законодательства школы шафиитов, списки его распространялись в странах мусульманского Востока. Толкования к рукописи написали египетский факих Абд Аллах аш — Шаркави (умер в 1741 г., руководитель университета "Аль-Азхар"), ширванский факих Абдусалам.

В начале XVII в. начинается своеобразный "ренессанс" местной арабо-мусульманской культуры, научной и философской мысли. Одним из наиболее крупных деятелей этого периода был аварец Мухаммед из Кудутля, который считается учителем первых дагестанских ученых. Незаурядным ученым и мыслителем был Мухаммед из лакского селения Убра (1678-1732 гг.). Он открыл медресе в своем родном ауле и посвятил много лет просвещению горцев, пропаганде знаний. Собранная им богатейшая для того времени библиотека с редчайшими книгами и рукописями (около 4 тыс. названий), притягивала в аул людей, жаждущих знаний. Мухаммед писал работы по философии, логике, астрономии, теологии. Из его наследия сохранилось мало: два стихотворения, несколько документов социально-политического характера, письма к семье и завещание.

Его бывшие соученики, ставшие известными учеными, осуждали набеги, увод пленных и превращение их в рабов, как несовместимые с разумом и шариатом. Так, Дауд-Эфенди из Усиша писал, что все народы независимо от национальности и религиозных убеждений равны.
В XIX в. приобрел известность лакский просветитель Абдулла Омаров, который был активным помощником П.К. Услара в его деятельности по подготовке учебников и распространению русской (светской) грамоты среди лакцев. Он предложил создать широкую сеть школ, в которых первоначальное обучение проводилось бы на местных языках и строго добровольно, где можно было бы "учить горцев наукам, которые более или менее способствуют правильному ознакомлению человека с природой и которые поэтому могут ослаблять в нем религиозный фанатизм". А. Омаров считал социальное деление общества и связанное с ним унизительное отношение к низшим сословиям ненормальным и недопустимым, осуждал феодальную знать за угнетение горцев.

Его современник Зейд Ислам Булатов из Куркли был ученым и мыслителем с широкими научными интересами. Особую популярность приобрел как астроном. Он заказал кубачинским мастерам по своим чертежам астрономическую трубу и с ее помощью вел наблюдение за звездами. Вместе с ученым из Кумуха Сулейманом он издал в Темир-Хан-Шуре календарь, который совпал с наиболее современным мусульманским календарем того времени. А.Каяев не без основания назвал Зейда Курклинского вторым учителем астрономии в Дагестане после Дамадана Мегебского, жившего в XVIII в. Г. Гузунов также называет его "очень способным астрономом".

Зейд занимался и философией. Обнаружено письмо, в котором изложены вопросы философского характера Зейда и ответы Гасана Кудалинского.

Зейд Курклинский живо интересовался политической жизнью страны. Он принял участие в восстании 1877 г., за что и был сослан царским правительством в Тобольск.

Наиболее выдающимися арабо-мусульманскими учеными и мыслителями из лакцев были Али Каяев и Гасан Гузунов.

Судьба Каяева трагична: в годы Советской власти он по сфабрикованному обвинению дважды был репрессирован, умер в ссылке.

Каяев был ученым с энциклопедическими познаниями: философ и богослов, астроном и географ, языковед и историк, поэт и публицист, педагог и общественный деятель. И во всех этих областях Каяев оставил заметный след.

Али с детства отличался дарованиями, любознательностью и целеустремленностью. Завершив в короткий срок традиционное мусульманское образование в Дагестане, в поисках более высоких знаний он побывал в Астрахани, в Египте и в Турции.

В творческом наследии Каяева четко прослеживается влияние как общемусульманской культуры, так и европейско-русской культуры.

Философские воззрения Каяева носят религиозно-идеалистический характер.

Вместе с тем он признает связь материалистической философии и науки и подчеркивает, что с развитием науки материализм получает все большее распространение. "Несомненно, правы материалисты, — пишет он, — когда они доказывают, что в природе, кроме материи с ее свойствами, нет ничего. Они ошибаются только в том, что признают наличие в самой материи силы, способной к самостоятельному творению. Такой силы в природе нет". По его мнению, она находится вне природы и выражена в лице божества.

Интересными представляются его гносеологическая концепция, которая базируется в основном на науке, и диалектические идеи об эволюции бытия — космических тел, природной поверх-ности, растительного и животного мира, человеческого общества. Каяев внес весомый вклад в пропаганду и развитие философской мысли в Дагестане. Его работы "Трактат о новой астрономии" (на лакск. яз.), где даются обобщенные сведения о достижениях мировой астрономии вплоть до середины XIX века, "Физическая география" (на лак. яз), в которой объясняются закономерности геофизических и атмосферных явлений, серии статей по различным естественным наукам в газете "Джаридату-Дагестан" содействовали распространению естественнонаучных знаний, расширению кругозора и развитию логического мышления горцев.

Большую роль в развитии социально-политической мысли Дагестана и обогащении духовного мира горцев сыграли его многочисленные исторические работы, в частности концепции первобытного общества, социального прогресса, соотношения свободы и необходимости в общественном развитии, происхождения частной собственности и т.д.

Неоценимо значение его рукописи "Биографии дагестанских ученых", где отражено творчество дагестанских мусульманских алимов (около 150 биографий).

С присущими ему проникновенностью и объективностью Каяев освещает борьбу горцев под руководством Шамиля и восстание 1877 года в Дагестане и в Чечне. Его работы по этим вопросам поучительны для многих наших современников, которые в оценке событий и личностей шарахаются из одной крайности в другую.

Большое значение имели и имеют воззрения Каяева на ислам и его роль в жизни общества. Он глубоко знал ислам, его источники и теологию, был убежденным сторонником этой религии. "Подлинный ислам, — пишет он, — отражает божью мудрость и не может противоречить здравому смыслу и конкретным реалиям..."

Каяев считает подлинный ислам гарантом социальной справедливости. Именно поэтому, по его мнению, французские философы Сен-Симон и Жан Жак Руссо обратили внимание на ислам. Каяев подчеркивает, что в Коране и шариате закреплено отношение ислама к собственности. "Земля не может иметь хозяина, — пишет он, — она принадлежит тем, кто трудится на ней непосредственно, а размеры частных владений должны зависеть от количества рабочих рук в семье". Горы, пастбища, кутаны и леса следует передать аулам на правах общинной собственности. Далее. Шариат запрещает отдавать землю в аренду и брать плату за использование земли, отвергает социальные барьеры и привилегии, запрещает угнетение одних другими и признает всех людей равноправными членами одной семьи. Эти идеи актуальны и в наши дни, когда остро стоит вопрос о собственности на землю.

Каяев стоял на позициях исламского реформизма, получившего распространение в мусульманских странах и в ряде мусульманских окраин России.

Подчеркивая экономическую и культурную отсталость мусульманского Востока, в том числе Дагестана, и непонимание мусульманами необходимости изменения жизни в соответствии с требованиями времени, ученый считает главными факторами общественного прогресса развитие промышленности и образовательно-научного потенциала. Причем, первое в конечном счете ставится в зависимость от второго, т.е. образования, науки и техники.

Каяев одним из первых в Дагестане выступил с требованием реформирования системы мусульманского образования. В России это течение стало известно как джадидизм (от арабск усул-и-джадид — новый метод). Предполагалось обновление всей системы мусульманского образования, начиная с введения новых предметов, в частности, естественных и технических наук, которые могли ознакомить учащихся с основами полезных для практической жизни знаний, а также пересмотр содержания традиционных дисциплин и изменение последовательности их изучения и метода обучения. Каяев не только пропагандировал эту систему, но и ввел ее в своем медресе. Первоначальное обучение он осуществлял на родном языке, а затем постепенно переходил на арабский язык.

Эти и другие теоретические установки по обновлению системы и методов обучения и его новаторская педагогическая деятельность оказали благотворное влияние на школьное дело не только в Дагестане. Многие мударисы Северного Кавказа высказались в поддержку идей Каяева о реформации мусульманского образования.

Каяев высоко отзывается о русских светских школах, методах обучения и уровне преподавания учебных дисциплин в них. В этой связи он призывает мударисов использовать рациональный опыт этих школ. Но вместе с тем он подчеркивает, что целью этих школ является воспитание учащихся в духе преданности царской России и русификация. И выпускники этих школ, получая у царских властей выгодные места, забывают о своем долге перед горцами, религию, национальную культуру и традиции.

Таковы основные положения его энциклопедического творческого наследия. Но заслуги Каяева нельзя свести только к ним. Он был необычайно популярным деятелем как в религиозных, так и вполитических кругах. К его голосу как трезвого и выдающегося знатока арабо-мусульманских наук прислушивались всюду. Не случайно А. Тахо-Годи обратился от имени Дагестанского правительства к Каяеву с просьбой написать историю Дагестана.

Гасан Гузунов (1854-1940гг.), как и Каяев, обладал разносторонними знаниями. Он получил не только мусульманское, но и светское образование в русской школе, владел арабским, турецким, русским и несколькими дагестанскими языками. До утверждения Советской власти в Дагестане работал в Казикумухской царской администрации, а в период Советской власти — в органах народного образования. В 1923 году из-за плохого состояния здоровья уходит со службы. Но, желая, как пишет он, быть полезным народу, больной, глухой и незрячий старик в 1923-1927 годах продиктовал своей дочери около 20 стихотворений и пьесу для лакского драматического театра.

Гузунов оставил большое литературное наследие. Наибольшее внимание уделял он астрономии, философии, поэзии. Оставленная им рукопись в четырех томах "Джевахир-ул-Бухур" ("Драгоценность морей") является своего рода энциклопедией естественных наук: в ней прослеживается история всемирной астрономии, астрономической географии и ряда связанных с ними наук с древнейших времен до 1905 года. Он считал астрономию важной и жизненно необходимой наукой.

"Бог сотворил мир, — пишет ученый, — люди должны познать его закономерности". Кропотливо анализируя деятельность и работы арабо-мусульманских астрономов, Гузунов подчеркивает, что они собрали, обобщили и сохранили для человечества научные достижения древних народов Востока, Греции и Рима, накопили огромный материал, составляющий большой вклад в астрономии, но не посмели выступить против геоцентрической системы Аристотеля и Птолемея. Гузунов подробно прослеживает историю возникновения и развития идей шарообразности и движения Земли. "Идеи пифагорейцев о вращении небесных тел и Земли вокруг небесного центра, — пишет ученый, — были подтверждены и развиты в XVI в. польским ученым Коперником." По вопросу о происхождении Солнечной системы и всей Вселенной Гузунов высказывает противоречивые взгляды: с одной стороны, он утверждает, что Бог сотворил Вселенную, а с другой — соглашается с идеей ее естественного происхождения и поддерживает космогоническую гипотезу П. Лапласа. Важно и то, что он распространяет эту гипотезу на всю Вселенную, используя при этом идеи И. Канта и В. Гершеля о бесконечности Вселенной и единстве строения звездных систем.

Дагестанский ученый отстаивал мысль о бесконечном множестве звездных скоплений, туманностей, газо-пылевых облаков и обитаемых миров. Он распространял на всю Вселенную идею Гершеля о развитии диффузной материи и образовании из нее звезд, подтвержденную современной наукой. Гузунов популяризировал гелиоцентрическую систему различными путями: составлял карты звездной Вселенной, схемы движения Солнца, планет и их спутников. По просьбе царских властей Гузунов сделал глобус, который был выставлен в одном из музеев Петербурга.

Интересны его воззрения на соотношение философии и конкретных наук. Философия изучает общие истины материального мира, а конкретные науки — его определенные стороны. Поэтому они связаны как общее и частное. Он считает, что философия возникла исторически первой из наук и длительное время существовала в нерасчлененном виде. По мере накопления знаний из нее выделялись специальные науки. "Очень густым стал сад европейской науки, — пишет Гузунов, — на ветвях того или иного дерева науки появились новые науки. Этот процесс дифференциации науки будет продолжаться и дальше". Гузунов отвергает мнение имама Аль-Газали о безбожии всякой философии и дает высокую оценку философии Аль-Фараби и Ибн Сины. С большой симпатией отзывается он о философах-материалистах. Они, по его словам, "мудрые высокообразованные и любящие правду люди. Нельзя их отвергать и ругать, их следует критиковать за то, что они отрицают Бога. Они в этом ошибаются."

Гузунов подчеркивает объективность и бесконечность материального мира, который находится в постоянном движении и развитии. Диалектический подход прослеживается в объяснении им многих явлений природы, общества и мышления. Он не только признает неограниченные возможности разума и науки познать мир, но и показывает, как человек постепенно проникает в тайны природы.

Важное место в научном и философском творчестве занимают вопросы об отношении к религии. Он стоит на позиции, что наука и религия могут сосуществовать и у каждой из них есть своя сфера. Наука изучает материальный мир и его закономерности, а религия — проблемы духовно-нравственной жизни.

Значительный интерес представляют его мысли и суждения о логической науке, ее значении и роли в обществе. Кто хорошо знает логику, — говорил ученый, — перед тем открывается возможность "правильно ориентироваться и в явлениях общественной жизни. Беда наших ученых в том, что они не знают логику и в силу этого делают ошибки".

Социологические воззрения Гузунова отражены в его социологических и исторических работах, в стихотворениях и баснях. Социологию определяет он как теорию общества, а историю как одну из важных наук, которая изучает прошлое человеческого общества и помогает понять, как жили и боролись предки. Ее задача — разобраться в историческом процессе и "помочь правильно воспитать новое поколение". В трудах по социологии и истории Гузунов стремился понять, почему и как общество раскололось на имущих и неимущих, господствующих и подчиненных, откуда и как возникла государственная власть и почему она оказалась в руках имущих.

Гузунов являлся идеологом трудовых крестьянских масс. Он резко выступил против составления царским правительством сословных списков (ханы, беки, уздены и рабы), обвиняя его в том, что оно хочет увековечить сословное неравенство. "Высшие сословия, — пишет ученый, — заживо похоронили справедливость, творят беззаконие и произвол. В этом мире все устроено так, что сильный давит слабого".

Гузунов был талантливым баснописцем. В его баснях "Пастух Юсуп-хана", "Старухи говорят", "Лиса и верблюд", "Подлый медведь" и других показано тяжелое и бесправное положение простого народа. Местные ханы "не знают меры гнету и подлости, коварству и ехидству". Преподнесенный царскому наместнику общипанный петух говорит:

Гляди, Сардар,
что сделали со мной.
Общипан догола —
хоть помирай.
Вот так же гол, обобран
весь наш край.
Такая нищета
настала тут,
Что даже мыши крошки
не найдут.

В аллегорической балладе "Надвигается буря", написанной в начале 1905 года, он выражает уверенность в том, что приближающаяся русская революция, в которой объединенным фронтом выступят угнетенные народы России, сметет тиранов.

Велика роль Гузунова и в развитии научной и философской мысли, ряда других компонентов духовной культуры народов Дагестана, в пропаганде научно-технического прогресса и просвещения.
Его долго не признавали, труды лежали безвестным кладом много десятков лет. Теперь их выявили, им дают высокую оценку.

М. АБДУЛЛАЕВ,
доктор философ. наук, профессор,
"Дагестанская правда".