Дальний Восток стоит у порога глобальной катастрофы

В Хабаровском крае начинает действовать новый проект Всемирного фонда дикой природы (WWF) по борьбе с нелегальными рубками в лесах южного Сихотэ-Алиня и Хинганского модельного района. Почему мировое сообщество озаботилось лесным браконьерством? Об этом наш разговор с экспертом фонда Анатолием Котлобаем и старшим инспектором специнспекции "Тигр" МПР РФ Анатолием Кабанцом.

Анатолий Котлобай:
- Почему фонд заинтересовался проблемой нелегальных рубок? Казалось бы, это, прежде всего, экономическая проблема. Но точно так же это и природоохранная проблема. Нелегальные лесозаготовки — один из основных факторов, который наносит ущерб не только экономической, но и экологической безопасности страны. Природные катаклизмы, которые все чаще сваливаются на нашу голову — засухи, наводнения, пожары, — напрямую связаны с тем, что происходит деградация лесных насаждений из-за нерациональных и нелегальных лесозаготовок. Нелегальные рубки ведут к уничтожению мест обитания редких видов животных, к снижению биоразнообразия.

— Дальневосточные леса, — продолжает Котлобай, — самые уникальные по биоразнообразию в России. А еще они реликтовые. Причем сохранились только на юге Дальнего Востока, а в Китае и Корее практически уничтожены. Вместе с ними исчезло и большинство редких видов животных — тигры, леопарды. Но тот же Китай несколько лет назад опомнился, сейчас идет большая программа по восстановлению лесов, запрещены все лесозаготовки на территории бассейна Янцзы, в северных районах. Но восстановление биоразнообразия уже невозможно. Российский Дальний Восток сегодня у порога такой глобальной катастрофы.

Цель нового проекта WWF, как сказал Котлобай, "не произвести шум и не будировать общественность", а изучить масштабность проблемы, определить основные механизмы, участников этого процесса и разработать действенные предложения и меры по исправлению ситуации.

Какой же видят ситуацию с нелегальными рубками на юге Дальнего Востока мои собеседники?

Анатолий Котлобай:
— Корни проблемы — в высокой коррумпированности наших служб, которые должны контролировать ситуацию в лесу, на дороге и на таможне. Весь этот нелегальный лесной бизнес организован преступными группировками. Крутятся огромные деньги, и этими деньгами делятся с "нужными" людьми. Другой вопрос — о лесной службе. Почему она не справляется? Часто не потому, что плохое финансирование (на что обычно ссылаются), а потому, что боится справляться. Просто можно и жизни лишиться.

Какая-то безысходная картина получается. И если все действительно так, могут ли несколько честных и смелых рейнджеров из специнспекции "Тигр" переломить ситуацию?

Анатолий Кабанец:
— Мы работаем в Приморье и подчиняемся непосредственно Министерству природных ресурсов. То есть от местных властей не зависим. И вот лишь один факт, говорящий об эффективности работы "Тигра". В прошлом году приморская служба лесоохраны зафиксировала 20 тысяч кубометров нелегально добытого леса. Наша специнспекция — столько же. Это официальные данные. Но численность службы лесоохраны — около тысячи человек, а нас — четверо. Мы нашли самые крупные нелегальные деляны, а местные их "не видели". Мы видим 500 кубов, а они — 3 куба.

"Тигры" видят не только реальные "кубы". Они владеют ситуацией в конкретных районах и не просто контролируют, но — хоть и не всегда — побеждают.

Анатолий Кабанец:
— Почти год мы работали в Дальнереченском районе. Когда начинали, там было 10 преступных группировок, занимавшихся нелегальными рубками. Сейчас осталось 3, самых непримиримых. Две ушли на территорию Хабаровского края, остальные "вышли из игры". Потому что поняли, что мы действительно боремся, а не отчеты пишем. Вот те, что остались, — это уже конченые люди. Они законными рубками заниматься не будут. Если человек за сутки получает 100 долларов, то за 5 тысяч рублей в месяц он работать не будет. Если мы их из леса выжмем, они пойдут грабить и убивать. Отношения у нас, конечно, серьезные. В этом году мне даже пришлось применить оружие. Они не верили, что я достану оружие, но сейчас твердо знают, что при необходимости будем стрелять.

Наивно думать, что приехавшие из Владивостока "тигры" открыли какую-то тайну лесной мафии в отдельно взятом районе. Поговорите с нашими хабаровскими лесниками и милиционерами в районах. Да даже просто с местными жителями. Только неофициально. И узнаете о нелегалах: кто рубит, где рубит и куда увозит. Полагаю, что и для соответствующих компетентных органов это не секрет. А почему официальная борьба с нелегалами приносит такие мизерные результаты, догадывайтесь сами.

Так можно ли победить лесную мафию?

Мои собеседники считают, что да. И предлагают конкретные и эффективные меры на всех уровнях.

Анатолий Кабанец:
— За три года работы инспекции "Тигр" доказано, что самая эффективная борьба начинается с лесовоза. С лесосек на дороги районного уровня ведут сотни дорог. С районных дорог на краевые — 4-5. И в Приморье, и Хабаровском крае примерно 10 разгрузочных площадок. Если поставить контрольные пункты перед разгрузочными площадками, то поток леса легко контролируется. Работники лесной службы и милиции (а они по закону об охране порядка обязаны выявлять нарушения в любой среде) "тормозят" нелегальную древесину. Если система заработает, она даст очень сильный результат. И вот почему.

Заготовка древесины требует затрат. Если отделить нелегальных рубщиков от сбыта, заниматься "самоволками" будет невыгодно. Мы знаем из собственного опыта — если три машины с браконьерским лесом конфисковали, на четвертую у нелегала уже денег нет (о Тернейском районе).

…Уже после нашего разговора с инспекторами был я в командировке в районе имени Лазо. По каким бы дорогам ни ехал, навстречу идут машины с бревнами. Легальными или нелегальными — кто знает? И, понятно, на всех дорогах контролеров не поставишь (хотя я вообще ни одного не видел). Но есть одно место, которое не минуешь. Такой перекресток четырех дорог -"бамовской" из Хабаровска в Находку, на Обор и через Ситу на Владивосток.

Удобнее места для КП просто нет (тем более большинство нелегального хабаровского леса вывозится в Приморье). И ведь стоял там когда-то бетонный "блокпост" и круглосуточно дежурили районные милиционеры. А потом этот КП "отменили". И даже бетонную коробку убрали — чтоб водителей лесовозов не пугала. Это я к чему — идея инспекторов правильная, вот только осуществлять ее должны не "местные" контролеры. А теперь перейдем на другой уровень — федеральный. Но прежде посмотрим, как мы выглядим в свете мировой лесной политики и где наше место — как великой лесной державы (хотя бы по количеству лесных ресурсов).

Главный покупатель дальневосточного леса, легального и нелегального, — Китай. У себя они уже, как мы знаем, лес не рубят. Зато в неограниченном количестве используют нашу древесину, которую мы в виде кругляка продаем за копейки. Эта система выгодна, прежде всего, браконьерам — спилил, погрузил, вывез, продал, положил деньги в карман. Именно поэтому (быстрые деньги и никаких налогов) большая доля поставок сырья приходится на теневой бизнес.

Но и большинство легальных лесозаготовителей работают по принципу "Лучше сегодня копейка, чем завтра рубль" и гонят кругляк в Китай и другие страны. И вот какая разница цен получается. Один кубометр дуба наши рубщики продают за рубеж за 300-500 рублей. В Японии на лесных аукционах цена того же дубового кубометра доходит до тысячи долларов.

Теперь о государственном подходе к лесной отрасли. Китайцы за последние годы настроили огромное количество перерабатывающих предприятий, работающих исключительно на дальневосточном сырье. Им нужны бревна — и больше ничего. Поэтому на ввоз кругляка практически нулевые пошлины. А вот на ввоз пиломатериалов пошлины довольно значительные. И на вывоз из Китая кругляка — тоже. Поэтому там никому в голову не придет купить наше сырье и перепродать его в Корею или Японию. Сырье перерабатывается внутри страны, и готовая продукция экспортируется в другие страны.

Что имеет от этого Китай? Занятость сотен тысяч людей в лесоперерабатывающей промышленности. Огромные налоговые поступления в казну. А для промышленников — вполне легальная и значительная прибыль для дальнейшего расширения производства. Хорошо и людям, и государству. И можно даже вырубленные леса восстанавливать.

…У нас население бывших леспромхозовских поселков без работы сидит и зимой без дров замерзает, а "лесные" деньги летят мимо бюджетов всех уровней. Правда, это проблема уже не природоохранная (которой занимается Всемирный фонд), а, что называется, социально-экономическая. И когда голодные сельские жители идут в тайгу и стреляют во все, что движется (и что можно съесть), трудно с ними о сохранении амурского тигра говорить. Как сказали мне жители Солонцового (район имени Лазо), "надо не тигра, а нас защищать, мы раньше него вымрем".

Но если государство позволяет за копейки продавать или просто разворовывать свое главное богатство — природные ресурсы, каких благ от него населению ждать?

Китай, значит, благосостояние своего населения за счет нашего леса поднимает. Мы ему в этом помогаем. Может быть, и своему населению поможем? Ну, хотя бы в одной части — победить браконьеров и цивилизовать лесную промышленность?

Анатолий Котлобай:
— Для глобального решения проблемы нужно изменить лесное законодательство, включить экономические рычаги. Должна быть пересмотрена внешнеторговая политика государства, таможенная политика. Если проще, надо принять ряд государственных мер, чтобы кругляк (то есть непереработанная древесина) на экспорт вообще не шел. А поскольку браконьеры гонят в Китай только кругляк, им придется или стать легалами (и либо сдавать законно добытый лес на переработку, либо самим ей заняться), или прекратить свою деятельность.

И такие меры не просто уничтожили бы лесную мафию — причем без всякой стрельбы. Это приносило бы в бюджет ежегодно вполне приличную сумму — по мнению специалистов, примерно 20 миллиардов долларов (что сравнимо с экспортом нефти). Пока же государство имеет от вывоза леса за рубеж не более 3-х миллиардов. Почему же правительство даже о такой упущенной выгоде не думает (не говоря о борьбе с организованной "лесной" преступностью и ущербе, наносимом природе)?

Анатолий Котлобай:
— После ликвидации федеральной лесной службы и Госкомэкологии и передачи их функций Министерству природных ресурсов ситуация сложилась такая, что наши предложения в МПР не слышат. Нас волнует проблема нелегальных заготовок, но "наверху" она не осознана, ей не придается такого значения, которая она для страны имеет. Пока мы слышим только разговоры, а решений нет. МПР пассивно в данном вопросе и не выходит в правительство. МПР — это, прежде всего, недра: нефть, золото, газ. Совсем другие деньги. Видимо, для руководства МПР лес слишком мал в финансовом отношении. Что же касается охраны природы, то контролирующие службы (лесные и экологи) оказались внутри структуры, которая "не ждет милостей от природы", взять их (то есть природные ресурсы) — вот их главная задача. Итог — почти по Райкину: что охраняем, то имеем.

При такой лесной политике скоро и охранять будет нечего. И, соответственно, иметь. По мнению Анатолия Кабанца, в Приморье через 5-10 лет проблема с нелегальными рубками исчезнет сама по себе — рубить будет нечего. В Хабаровском крае — чуть позже. И будет наше "Сокровище Мира" — Сихотэ-Алинь — похоже на "леса" сопредельного соседа, где среди сорного осинника даже птицы не поют. А гордость наша — амурский тигр — в "Утесе" Круглова и зоосаде "Дальневосточный" останется.

Но чтобы не наступило такое завтра, ситуацию нужно ломать сегодня. И, наверное, это дело не только координатора Всемирного фонда дикой природы Анатолия Котлобая и четырех рейнджеров из специнспекции "Тигр". А всех нас — мы здесь живем.

Что же касается "тигров", то после нашего разговора они сели в машину и ушли в ночной рейд — в южные районы нашего края. Об итогах его мы расскажем в "МД".

Юрий Шмаков

Молодой Дальневосточник