Когда жизнь играет в прятки…

Обычные дети. Шумная, веселая стайка пролетает мимо нас, взметнув и уронив мои бумажки. "Ой, извините!" - и мальчишка почти на бегу подхватывает мое бумажное имущество, протягивая, улыбается. Заглядываю в его невидящие глаза, на всякий случай улыбаюсь тоже, ведь он, если и не видит, обязательно должен это почувствовать Интернат слепых и слабовидящих детей... В комнате девочек казённая обстановка скрашена развешанными на стенах портретами Натальи Орейро, девять одинаковых кроватей аккуратно застелены скучными покрывалами. А на одной — самодельная кукла. Наверное, ее сшила чья-то мама, и тряпичный человечек хранит ее тепло.

У воспитателя Александры Михайловны Демкиной в трудовой книжке всего одна запись. 38 лет работает она в интернате, куда когда-то после 10-го класса поступила пионервожатой по направлению горкома комсомола. Память хранит лица детей, давно уже ставших взрослыми.

- Дети как дети, — говорит она, — только вместе с основным недугом много нарушений психического характера. Им легче адаптироваться здесь, чем в массовых школах. Помню, как пришла, сильно за ребятишек переживала: ну за что им такое? Потом попривыкла — дети как дети. Только, может, чуть больше тянутся к теплу, ласке, как подсолнухи к солнцу. Помню, мальчик был, Петя Хоютанов. Махонький росточком, худенький, с виду даже на первоклассника не тянул. Я после отбоя их спать уложила, сама хожу, дела переделываю. А он двигается к стеночке и ручкой зовет. Мол, все спать ложатся, вы, наверное, тоже устали, а у вас кровати даже нет. Но это ничего, ложитесь на мою, я подвинусь.

Коллектив здесь дружный, проверенный временем. Евдокия Алексеевна Оппудонова пришла на год позже Демкиной после окончания института дефектологии по курсу "тифлопедагогика" и осталась навсегда, приросла сердцем. Много учеников прошло через ее руки, некоторые впоследствии стали коллегами, как, к примеру, Татьяна Викторовна Хохолова, учитель математики, закончившая ЯГУ.

В интернате в настоящее время находятся 62 ребенка. У них полная комплектация учебниками, о чем всего лет пять-шесть назад и мечтать здесь не смели. В их распоряжении хорошая библиотека, которую собрала по сусекам старейший учитель Любовь Семеновна Жиркова. Детей вывозят в бассейн, Дворец детства, устраивают дискотеки, но удручает само здание интерната. Старое, неприспособленное, угрюмое. В угловых комнатах прошлой зимой мальчишки мерзли под тонкими казёнными одеялами, а столбик термометра едва достигал +13.

Весной сыро. Влажная постель, влажная одежда, под полом — вода. В комнатах тесно, и нет места, где можно уединиться, побыть одному, отдохнуть, расслабиться. Одним словом, интернат. Говорят, бытиё определяет сознание. С каким сознанием вырастет человек, живущий в тесной комнате с убогой старой мебелью, в ветхом здании, под полом которого хлюпает вода? С тем, что он человек второго сорта, что все лучшее для тех, кто зряч и здоров. Или озлобленным на весь мир, рано прочувствовав дискриминацию на собственной шкуре. Простите, если случайно пришлось задеть чьи-то чувства, среди выходцев из интерната очень много по-настоящему достойных, порядочных, хороших людей. Но почему дети, хорошие, ласковые (впрочем, нет разницы, пусть это были бы даже малолетние преступники, все равно ведь дети), должны жить в таких условиях?

В небольшом здании школы и интерната не хватает мест, и многие дети, подходящие по показаниям под категорию слабовидящих, учатся в массовой школе. Представьте, что должен чувствовать ребенок, который не в состоянии увидеть, что написано на доске, с первой парты, и едва различает своих одноклассников...

В интернате живут в основном ребятишки из улусов. Городских детей развозит по домам автобус, которым правит замечательный человек и водитель-ас Петр Лукьянович Тимофеев.В комнате девочек две подружки: Наташа Добрянцева и Надя Васильева. Надя в этом году выпускница.- Что ты собираешься делать после школы, Надя?- Пойду в ЯМУ, на музыкальное отделение. Я люблю петь. У нас здесь все поют. Иногда, особенно когда сильно скучаем по дому, собираемся и поем.- А тебе нравится здесь?- Дома лучше. Конечно, здесь друзья и весело, но дом есть дом. Мне не нравится, что нас много в комнате. Кто-то музыку включает, кто-то разговаривает, кто-то хочет спать, и все друг другу мешают.У Наташи светлые глаза и отрешённое лицо, даже когда она улыбается.- Мне сказали, ты пишешь песни...- Пишу, — и тихонько напевает:

"Эта жизнь играет с нами в прятки,Эта жизнь — беги же без оглядки,Эта жизнь — держись двумя руками,Эта жизнь — она играет с нами".

Жизнь играет в прятки... Жизнь, ощущаемая кончиками пальцев, цветными звуками, которые гораздо ярче, чем у нас, зрячих... Почти все дети интерната одарены музыкально и хотят связать свою жизнь с музыкой. Природа, обделяя в одном, компенсирует в другом.

У Гани Антонова модная косая челка. Он волнуется, заметно заикается: - Мне нравится в интернате. Но вот хочу стать в будущем программистом, а у нас так мало уроков по информатике. Так жаль. Чего бы мне хотелось? Конечно, чтобы было новое здание интерната. Красивое, просторное, теплое, уютное. - А я в этом году поступаю в музыкальное училище, — включается в беседу Валера Текеянов, — говорят, пою хорошо. А интернат для меня второй дом, я здесь с первого класса. Я с Горного, у меня там брат и две сестренки. Скучаю, конечно, немного, но совсем немного — привык. - А вам как живется? — обращаюсь к подружкам Ане Родионовой и Кате Мальчиковой. - У нас очень хорошие воспитатели. Если б были другие, было хуже. Если трудно, посоветуют что делать, если радость, порадуются вместе с тобой. Они нам как старшие подруги. Конечно, мы иногда перечим им, огрызаемся, как, наверное, все дети. Но все равно их любим. - Мне нравится учиться, — говорит Анечка, — вырасту — стану психологом. Жить в интернате неплохо. Только зимой холодно, а весной очень плохо пахнет. И вот еще что: нам не разрешают по двое ходить в туалет, а там иногда света не бывает... Милые, непосредственные: "Про меня напишите", "И про меня!" Дети как дети... И вспомнилась притча: "Сидят трое незрячих и мечтают. Один говорит: "Если бы волшебник мог исполнить одну мою мечту, я бы сделал такие дорожки, чтобы никогда не спотыкаться и не падать". Другой сказал: "А я бы сделал все дома и предметы без острых углов, приятных, обтекаемых форм". "А я бы, — сказал третий, — сделал всех зрячими..."

Нельзя сделать так, чтобы Наташа Добрянцева и другие дети интерната видели мир так же, как мы. Но неужели никто не в силах помочь детям, чтобы им не хотелось бежать от жизни без оглядки? Детям, с кем жизнь играет в прятки...

Виктория Габышева,"Эхо Столицы"