Параллельные миры

На фоне крупных пожаров, охвативших страну, этот не вызвал большого резонанса, хотя и пополнил печальную статистику погибших в огне. Трагедия случилась не в привычной большинству из нас жизни, а в параллельном мире, о существовании которого многие и не подозревают. В этот мир нельзя отправить письмо, позвонить по телефону, его не коснулись блага цивилизации, но зато здесь ещё не утрачены такие основополагающие нравственные принципы, как взаимопонимание, взаимовыручка, помощь ближнему...

Адрес беды — окрестности городской свалки Нефтеюганска, куда мы приехали со старшим дознавателем отдела государственной противопожарной службы № 29 Юрием Варсеевым. Весенний шквальный ветер не мог развеять стойкий гнилостный запах свалки, но, похоже, небольшую группу людей, укрывшихся в небольшой ложбине, это не волновало. Они занимались привычной работой — сбором и сортировкой пустых бутылок.
К отправке уже были готовы с десяток ящиков, наполненных пустой тарой из-под пива и водки “Русский размер”, судя по всему, горячо любимой нефтеюганцами. По словам одного из собирателей бутылок Сергея, существует твёрдая цена: бутылка из-под водки стоит рубль, из-под пива — 80 копеек. Как выразился Сергей, “если себя хорошо вести, можно заработать до шести тысяч рублей в месяц”.
Что под этим Сергей подразумевал, догадаться не трудно. Сергею от 30 до 40 лет, у него загорелое на весеннем солнце лицо со следами не всегда праведной жизни. Живёт он в Нефтеюганске и, как сам признался, детям не говорит, где проводит день. Тот, кто волею обстоятельств попал в этот мир, не только не голодает, но и одевается, по здешним меркам, вполне достойно. Нефтеюганцы — народ богатый, выбрасывают брюки, свитера, кожаные куртки, меховые шапки... На свалке можно найти хлеб, колбасу, красную рыбу, консервы и другие продукты, а жилище обставить выброшенными диванами, стульями, столами, коврами. В этом, без продавцов и охраны, “супермаркете” наиболее ярко воплотился коммунистический принцип: от каждого по способностям, каждому по потребностям.

О происшедшем пожаре, в огне которого погибли люди, Сергей, конечно же, наслышан. Он хорошо знает одного из пострадавших — Вову. На свалке не принято употреблять отчество, это осталось в той, другой жизни. Здесь называют друг друга как в детстве — Женя, Серёжа, Валя. Вова — это Владимир Григорьевич Холодняк, 1944 года рождения, с ним мы и хотели побеседовать, но, как сказал Сергей: “Да, он был сегодня, набрал хлеба и ушёл”. А куда — он не знает. Второй, чудом спасшийся от пожара, Вася (Василий Малышев, 1973 года рождения), как выяснилось, уже две недели в больнице — лечит обмороженные ноги.
Ещё один участник тех трагических событий — Женя: он живёт в вагончике на краю свалки, и именно к нему в ту страшную ночь прибежали Холодняк и Малышев. На свалке он за старшего и работает по-крупному: в основном собирает цветной лом, а также детали от теле- и радиоприёмников. По своей первой специальности Женя телемастер. Раньше просил таких, как Сергей, найти детали в кучах мусора, но лет семь назад сам попробовал заняться этим промыслом. Понравилось. Чтобы не терять времени на поездки в город, Женя рядом со свалкой поставил вагончик, где обитает с женой Людмилой. На выходные он уезжает домой, в один из посёлков Нефтеюганского района.
Женя регулирует численность здешнего народонаселения. Копаться в кучах мусора никому не запрещает, но на строительство землянок рядом со свалкой ввёл запрет из-за нежелания лишний раз иметь дело с милицией.
Мало ли что может случиться: здешние жители в пьяной потасовке могут убить друг друга. Начнутся следствие, допросы... Это может стать помехой в хорошо налаженном бизнесе.
Женя (бывший десантник, воевал в Нагорном Карабахе), приютив погорельцев, спас им жизнь. Не будь его избушки, кто знает, что случилось бы в ту холодную мартовскую ночь с Малышевым и Холодняком.
...Пять лет назад Владимир Солодилин, по прозвищу Горе, поставил избушку в полутора километрах от свалки. Место под “усадьбу” он выбрал хорошее: в лесу, на берегу речки, и добраться сюда можно только по узкой тропинке. Однажды здесь появился бомж Василий Малышев, да так и остался. Всё, что требовалось для жизни, друзья находили на свалке.
Хотя Солодилин и был любителем выпить, но мастерства не терял. Кроме избушки построил сарай, баню, которой пользовались живший через дорогу от свалки на одной из дач Владимир Холодняк и его сожительница Валентина Васильевна. 5 марта они решили помыться в бане у Солодилина. Как раз в этот день хозяин вернулся из города с тремя литрами технического спирта. Чем не повод отметить встречу?
По словам старшего дознавателя ОГПС-29 Юрия Варсеева, компания пьянствовала всю ночь и следующий день. Вечером 6 марта Валентина и Солодилин уснули на полу, за столом остались Холодняк и Малышев, оба были пьяные. Малышев, чувствуя себя ответственным за тепло в избушке, натолкал в печь дров, не подозревая, к каким последствиям это может привести. Холодняк сквозь сон почувствовал дым и, проснувшись, увидел пламя на потолке. Растолкав спящего Малышева, он схватил ведро с водой и плеснул в огонь. Землянка наполнилась дымом, но огонь не погас, Холодняк и Малышев выбежали на улицу.
Отдышавшись, Холодняк вернулся в землянку. Сожительница лежала недалеко от выхода, и ему удалось её вытащить. Женщину поместили в баню. Когда Холодняк полез за Солодилиным, избушка вовсю уже полыхала. Солодилин лежал на полу, но вытащить его не было возможности: огонь преградил дорогу...
Тушить пожар было нечем. Малышев, испугавшись, убежал в строну свалки, где стоял вагончик, а Холодняк пошёл в баню, где лежала Валентина. У неё были обожжены лицо и руки, дыхание отсутствовало. Холодняк попытался сделать ей искусственное дыхание, но это было бесполезно.

Как потом выяснила комиссия, причиной пожара стало неправильное устройство дымохода печи. Виновным признали погибшего владельца землянки Солодилина. Утром Евгений, приютивший погорельцев, отправился на место пожара. Зрелище было не для слабонервных: сгоревшая избушка, два трупа. Из спасателей больше всех пострадал Холодняк — у него обожжены лицо и спина, до сих пор ходит в корсете. В больнице, куда его направил старший дознаватель Юрий Варсеев, Холодняк провёл две недели. Не по служебному долгу, а из простого человеческого сострадания Юрий Юрьевич навещал его, помог с одеждой, дал денег.
Сегодня Вова, так здесь зовут Холодняка, в лучшем положении, чем Вася (Малышев) — у него есть хотя бы временная жилплощадь на чужой даче. В прошлой жизни, до того как материализоваться в параллельном мире, Холодняк работал в лесничестве — лес восстанавливал. А вот жизнь свою порушил: не имея документов, прибился к многочисленной армии бомжей Нефтеюганска. Он мечтает вернуться к нормальной жизни и горько сетует на сургутскую социальную службу “Альтернатива”, где, как он говорит, никак не могут ему выдать документы.
Варсеев, который занимался судьбой Холодняка, говорит, что тому надо самому ехать в Сургут и оформлять документы, но, похоже, в ближайшее время это вряд ли случится. Жизнь без обязанностей и обязательств затягивает. Не многие хотят сменить статус бомжа на жизнь допропорядочного гражданина, вынужденного жить в условиях ограничения различных свобод. Глотнув несвежего воздуха свалки, эти люди уже не нуждаются в озоне.
У Малышева судьба ещё горше. К нормальной, в нашем понимании, жизни ему возврата нет. По отзывам, это психически больной человек. Жить ему негде. “Что будет с Васей?” — задаём вопрос Жене, старшему на этой территории. Женя собирается с мыслями: они после вчерашней выпивки разбегаются, но ловит их быстро. Женя живёт по понятиям — это хорошо, а это плохо. Вася ему никто, разве что вместе иногда выпивали, но он сегодня в беде, и ему надо помочь. Поэтому Женя решает так: “Если наш вагончик не снесут, то Вася будет здесь жить и еду готовить. А если уберут, увезу его в свой посёлок — пусть там живёт”.
Сам Женя покидать территорию свалки пока не собирается: он молод, у него больше физических сил, чем у кого-либо из здешних обитателей. Женя заимел свою клиентуру, и, по понятиям параллельного мира, у него вполне процветающий бизнес.

Люди, подобные Жене, Вове, Васе, Сергею, ничего не требуют от государства — ни квартир, ни социальных пособий, они привыкли надеяться только на себя. И, похоже, государство такое положение дел устраивает. Мало того, оно само создаёт “зелёный коридор” для перехода граждан из одного мира в другой. Среди них немало выходцев из бывших союзных республик, нередко это не коренные жители, а лица славянской национальности, которых Родина-мать не смогла достойно принять, и они нашли пристанище в тепловых колодцах, на чужих дачах, на городской свалке...
Вообще северные города всё больше привлекают лиц без определённого места жительства из других регионов. О некоторых в милицейско-пожарных кругах ходят легенды, например, есть в Нефтеюганске бомж по кличке Задушевник. У него высшее филологическое образование. Когда его коллеги готовятся ко сну, он им рассказывает задушевные истории, пересказывая русскую или зарубежную классику...
Но не всем удаётся найти место на трубах отопления, и многие селятся на дачах, а их в здешней округе немало. По словам Юрия Варсеева, 176 кооперативов имеют 206 тысяч различных строений. Из каждой сотни пожаров, регистрируемых в Нефтеюганском районе, 75 приходится на дачи. Зачастую хозяева только весной обнаруживают, что лишились собственности. Дачные домики чаще всего не приспособлены под зимнее отопление, и тогда происходит то, что случилось в марте в районе городской свалки.

Похоже, нынешняя зима по била все рекорды по количеству пожаров, жертвами которых стали лица без определённого места жительства. Вот лишь некоторые примеры: в Ханты-Мансийске задохнулись от дыма в колодце теплоцентрали два человека.
В Нижневартовске на брошенной производственной базе в бесхозном вагончике поселились бомжи, очередная пьянка закончилась пожаром, в огне которого погибли несколько человек.
Страшная трагедия произошла 8 апреля на 37-м километре дороги Нижневартовск — Радужный. Здесь в вагончике проживали граждане Таджикистана и занимались криминальным бизнесом: перепродавали ворованное дизтопливо и этим же дизтопливом отапливали свой вагончик. При попытке разжечь огонь в печке произошёл взрыв, который унёс жизни пятерых таджиков.
Как признаются сами сотрудники противопожарной службы, количество так называемых “непрофилактируемых” объектов, к которым относятся времянки, вагончики, избушки — места обитания бомжей, растёт, значит, будет расти и количество пожаров.
Прошедшей осенью при переписи населения власти попытались переписать лиц без определённого места жительства, итоги пока не обнародованы, но можно предположить: цифры нас удивят. Впрочем, уже сейчас масштабы беды очевидны. Поэтому возникает извечный русский вопрос: что делать? Ответ напрашивается такой: давать людям работу, составлять и выполнять социальные программы, чтобы уменьшить число опустившихся на самое дно жизни.
В большей степени это зависит от власти. В меньшей — от конкретного человека. И всё-таки от него тоже немало зависит. Например, никто из начальства не требовал от старшего дознавателя Юрия Варсеева участия в судьбе пострадавших на пожаре. А уж о том, чтобы попавшему в больницу Вове (Холодняку) принести свою одежду, дать денег, вообще речи не было. Никто не заставлял Варсеева разыскивать родственников погибшей Валентины — проще было бы похоронить за государственный счёт, как хоронят всех лиц без определённого места жительства. Но благодаря Варсееву родные узнали о судьбе Валентины Васильевны, перешедшей восемь лет назад в параллельный мир. В Нефтеюганск приехали дочь, сестра и достойно похоронили “тётю Валю”, как звали её в определённых кругах. А уж в грехах её и других ей подобных не мы будем разбираться, а тот, кто свыше.

Весеннее солнце съедает последний снег на нефтеюганской свалке. Пройдёт ещё немного времени, и потянутся сюда “экстремалы”, пережившие зиму в нечеловеческих, с нашей точки зрения, условиях. Счастье, что не надо будет думать, как согреться. А прокормиться, приодеться поможет “супермаркет” под названием “Свалка”. Только вот незадача: лето сменит осень, потом наступит зима. И всё повторится сначала?

Валентина Патранова
Нефтеюганск
"Новости Югры"

На снимке: Владимир Холодняк на фоне свалки
Фото автора