Дневник пожилой леди

В Москве — началось... В страшные дни теракта все питерцы, с которыми я общаюсь посредством Интернета и телефона, спрашивали только одно: "Что там в Москве? Как там в Москве? Паника? Как вы там?"

Мы там были нормально. Мы держались отлично. Половина Москвы перешла на форс-мажорный график работы — все силовые структуры, частные охранные конторы, органы власти и, разумеется, СМИ. Все работали. Никто не стонал. Это был маленький вклад в то, чтобы заложникам было хоть чуточку легче. Наивный такой самообман, потому что помочь им могли только очень немногие люди, и они, в конце концов, и помогли.

Москва в эти дни была скорбной, сдержанной, напряженной и абсолютно без паники. У Москвы есть чувство достоинства. Ну конечно, всем было страшно... За них. И, естественно, за себя и своих близких. Все понимали, и до сих пор понимают, что война не окончена. Что любая точка Москвы может стать снова горячей и воспринимают это как данность. Но правда и то, что после освобождения заложников, напряженность несколько спала.

А страх, конечно, остался. Теми, кто был там, займутся психологи. Но никаких психологов не хватит на 10 миллионов народу. А значит, народ должен справляться со страхами самостоятельно. И народ борется. Он начал переплавлять страх в ненависть. И это — самый простой и самый же страшный выход.

Картинка для примера номер 1. В Москве все заклеено объявлениями о сдаче квартир и комнат со всеми удобствами за смехотворные деньги. Все знают, что так мухлюют агентства — завлекают, дают липовый адрес, берут деньги за адрес, а человек долго звонит по молчащему телефону и, в конце концов, вариант оставляет.

Поэтому такие объявления висят лохматыми пачками без единого оторванного ярлычка. Тот, кто решает снять жилье через агентство, сам звонит в приличную контору по сдаче и платит, заключая договор , только после вселения в жилье.

На днях увидела в метро объявление — прямо в вагоне. Все как всегда. Только последняя строчка — иначе. "Заселяем только славян". И — несколько оторванных ярлычков сразу. Понятно, что не причине лоховатости и готовности заплатить за несуществующий адрес отрывали бумажки. В знак солидарности. "Знай наших!".

Гей, славяне, белокурые бестии... Фашизм — как доктрина из глубины масс? Горько и страшно...

Картинка вторая. Иду на работу. Семейство "неславян" - женщина, мужчина, подросток, девочка и малыш лет четырех ловят машину. Дорога не очень многолюдная — машин мало. Не останавливается никто. Ну, мало ли, недосуг людям заниматься извозом... Проделываю несложный эксперимент — отхожу метров 50 от "неславян" и голосую... Отправляю автомобиль за автомобилем — не в ту степь, дорого, и так и так далее. Но ведь вот что интересно. Мимо "неславян" автомобили проносятся, а перед славянкой все как один тормозят. Славяне возят только славян...А все остальные пусть пешком ходят. Ибо метро тоже уже не для них. О чем — третья картинка.

Вагон полупустой. В промежутке между скамейками — коробка. Спокойные напряженные москвичи, которых вдруг отпустило, поднимают шум и истерику — чья коробка?

Отзывается "неславянин", сидящий на скамейке рядом с коробкой. "Граждане, граждане, коробка моя! Она вам мешает? Я уберу, я поставлю ее себе на колени, ничего там страшного нет..."

Истерика переходит почти что в суд линча. "Неславянина" с коробкой из вагона смело.

И это при том, что в московском метро — на каждом переходе, расставив ноги на уровне плеч, стоят 2-5 милиционеров и цепким взглядом извлекают из толпы "неславян", проверяя у них документы и обыскивая на глазах идущей мимо толпы.

С каждым прожитым днем калейдоскоп таких вот картинок о "неславянах" становится шире, картинки мозаики разнообразней.

Ну ладно, толпа. Хотя толпа — тоже страшно. Но — на физическом уровне. Не на духовном. Но происходят вещи, которые пострашней будут. Солженицын Александр Исаевич. Свет в окошке, личность, уважаемая до преклонения. Наверное, самый светлый и самый достойный уважения и почитания человек из ныне живущих. Как хорошо сказал Горький, Горького как раз не люблю, но лучше не скажешь — "Глыба, матерый человечище". И вот в последнем по времени интервью, говорит Солженицын, что это было ошибкой, причем стратегической, отдать всю торговлю "неславянам" и сделаться полностью от них зависимыми.

Интервью прочитала дня четыре назад. И все время ловлю себя на мысли, что что-то царапает душу... Начинаю вспоминать, что именно может царапать, и всякий раз нахожу — Солженицын.

Перестать верить Александру Исаевичу, которому верила всю свою жизнь из-за одной фразы — не в силах. Верю. И страшно мне тоже, что я зависима от "неславян", и за Россию обидно. И горько, что Солженицын это сказал. И что я впервые не хочу ему верить...

А "неславяне" ведут себя смирно. Дают милиционерам ощупывать брюки и кротко смотрят вокруг. Кстати, в московском метро места женщинам уступаю только они. Ни один славянин не поднимет обтянутой джинсами задницы, стой перед ним хоть десяток русских старух. А "неславяне" встанут в полупустом вагоне, если женщина окажется рядом и стоя. Уж не знаю, как это сочетается с их исконными обычаями, вроде там наоборот принято мужчинам уступать место, но они приехали к нам, и усвоили наши нравственные законы лучше чем мы.

Интернет регагирует на изменение общественного настроения чутче, чем все остальные средства коммуникации.

После штурма здания театрального центра посыпались письма. С просьбой опубликовать их или без просьбы. Письма откровенно националистического содержания. Пересказывать их противно. На войне — как на войне. Полностью согласна с мнением, в соответствии с которым менять заложников надо было не на депутатов, как предлагалось, а на членов семей боевиков. Согласна с русской народной пословицей про "мочение в сортире". Но это — как раз на войне. Это — не игра под сурдинку темы о заложников — против всех "неславян".

Я вовсе не хочу сказать, что сама — исключительно правильно живу, а главное, чувствую. Я тоже чувствую тревогу и ненависть. Причем, наверное, за это ответственно не только сознание, но и гены. Мне почему-то становится весьма неуютно в присутствии людей, чья внешность подходит под определение "монголо-татары" - наверное, мои гены помнят Куликовскую битву. Я не готова принимать участие в культурных дискуссиях посвященных проблемам мусульманства и процесса экуменизации, потому что, наверное, никудышная православная — ненавижу... Умом понимаю, что ненавижу не всех мусульман, среди которых, кстати, есть очень замечательные люди, а тех ублюдков, что убивали и мучали славян, с криками про акбар. Но ничего пока поделать с собой не могу и это очень и очень плохо.

Потому что "неславяне" - они тоже разные. Разных народов и даже разных религий. И от внутренней дрожи при виде лица неславянского и рождающейся вслед за ней ненависти — очень близко до согласия с главным постулатом фашизма... Я не хочу... Я не знаю, что с этим поделать. Я знаю, что когда ко мне обращается "неславянин", он смотрит испуганно и виновато... Потому что прежде чем я разберу, что он спрашивает что-то совершенно невинное — как пройти на какую-то улицу, я уже приготовилась внутренне услышать "акбар" и выплеснуть ненависть на человека о котором мне известно лишь то, что у него более темный цвет кожи.

Я была когда-то в их шкуре... В Прибалтике. Когда хотела вернуться на родину предков. Внешностью и пепельным цветом волос за эстонку сходила. А русский язык выдавал. Это было во времена, когда в Таллине стояли русские танки. Году, кажется, в 1992. Я приехала на родину предков, которых выслали из Эстонии русские. Я хотела вернуться. Но стоило мне произнести хоть слово на русском, на меня изливались лучи ненависти из добрых и внимательных до первого произнесенного мной слова.

Тогда я окончательно поняла, что я русская. И ожесточилась тогда же. И более эстонцы никогда не ощущались мною дружественными мне людьми. Как и латыши...а кровь тех и других течет в моих жилах.

Каждое действие рождает противодействие и я не знаю, что делать. Мы — ненавидим их, они — ненавидят нас...

Одно я знаю точно. Шуточки кончились. Анекдотами про армянское радио никого больше не рассмешить. У нас в редакции — вполне цивилизованный коллектив разумных интеллигентных людей, которые всегда смеялись на шутки одной из сотрудниц, какими бы дерзкими они не были. Но когда вчера эта блондинка, рассмеявшись, пошутила, что вышлют всех "неславян" из Москвы и кончится ее личная жизнь, все мужчины посуровели и разом вышли курить... Я понимаю, что с ними творится...Они готовы защищать нас от "неславян". Готовность судорожная, напряженная... достаточно искры. В Москве — началось.