Освобожденная заложница: "Боевики уже во время захвата добивали раненых"

Террористы, захватившие школу в Беслане, перед бегством расстреливали лежащих на полу в спортзале заложников. Об этом рассказала журналистам Алла Гадзиева 34-летняя, которая была в группе заложников со своим шестилетним сыном и матерью.

Фото: Освобожденная заложница: "Боевики уже во время захвата добивали раненых"

"Когда раздался взрыв, дети и взрослые бросились к окнам. И боевики открыли по ним беспорядочный огонь из автоматов. Даже после того, как основная масса людей выбежала из спортзала, они, уходя в подвал школы, продолжали расстреливать лежащих на полу спортзала людей", — сказала Гадзиева.

Она предположила, что в спортзале находилось более 1,2 тыс. человек. По оценкам Гадзиевой, заложников удерживали около 50 боевиков.

Она подтвердила, что террористы, удерживавшие заложников в спортзале школы номер 1 в Беслане, не давали людям воды. Кроме того, в спортзале не хватало воздуха. "Они разбили только одну часть окна вверху, чтобы заложники не могли сбежать", — сказала Гадзиева.

По ее словам, "если бы не начавшаяся стрельба, люди начали бы умирать от жажды и истощения", так как на второй день уже приходилось пить мочу.

Сима Албегова, школьная повариха:

Ну почему они все врут? Меня даже боевики подводили к телевизору, когда там шли новости и говорили: "Смотри, твои передают, что здесь всего 300 детей. А на самом деле сколько? Иди, посчитай". Нас было не меньше тысячи. Мы там были набиты как селедки в бочке: стояли буквально плечом к плечу. О том, чтобы всем сразу лечь на пол, не могло быть и речи — не хватало места и спать приходилось по очереди.

Утром 1 сентября боевики, а это были совсем молодые мужчины и женщины, в основном чеченцы и русские, расстреляли десять мужчин. Выбрали тех, кто был покрепче. Боялись, что будут сопротивляться. Трупы перенесли из спортзала в основное здание, а затем сказали: "Ваших отцов и мужей мы уже расстреляли. Кто хочет, может подняться на второй этаж и посмотреть. Так будет с каждым, кто попытается сбежать или сопротивляться".

Потом бандиты протянули две длинные проволоки между стенами спортзала примерно на высоте человеческого роста и подвесили на них какие-то круглые бомбы зеленого цвета — четыре с одной стороны и одиннадцать с другой. "Если ваши начнут штурм, этого хватит, чтобы взлетел на воздух весь город", — сказал один из них.

В первый день боевики обращались с детьми нормально. А потом их словно подменили — они даже запретили детям пользоваться туалетом. Это произошло, когда они узнали, что Путин и Зязиков (президент Ингушетии Мурат Зязиков) в Беслан не собираются. "Чем мы виноваты перед вами?" - спрашивали мы. "Да тем, что голосуете за своего Путина, — отвечали бандиты. — А ему насрать на вас. Не хочет даже приехать сюда, чтобы поговорить с нами".

В четверг среди боевиков появился мужчина в черном костюме и в черной маске с прорезями для глаз. По торчащим из-под маски усам мы узнали, что это Аушев. Говорил он с боевиками уверенно, и у нас появилась надежда на освобождение. Аушев с директором школы и боевиками поднялись в учительскую, о чем-то быстро поговорили, после чего Аушев ушел, а директор вернулась в зал и расплакалась. Мы все поняли, что разговор у них не получился.

К утру пятницы многие дети уже не приходили в сознание. Те, кто еще держался из последних сил, стали писать в ботинки и пить мочу. Сделают несколько глотков и плачут. Почти у всех потрескались и были искусаны в кровь губы, и моча начинала их разъедать. Я пыталась остановить детей, объясняя, что моча не утолит жажду, а они твердили одно: "Тетя Сима, дайте попить". Тогда я бежала в учительскую, где посменно отдыхали боевики, просила воды. А они говорили: "Иди, Сима. Так посидят".

Сегодня около полудня в спортзал пришел какой-то боевик и спросил: "Кто здесь повариха Сима? Пошли со мной. Там у тебя в холодильнике куры. Приготовишь. Мы есть хотим". Я встала у плиты, но в этот момент где-то раздался взрыв. Опять прибежал тот же боевик и приказал возвращаться в зал. Пока бежала, раздались новые взрывы — на этот раз уже из спортзала. Войти внутрь оказалось невозможно — рухнул потолок, на полу что-то горело. Я подхватила на руки двух окровавленных детей и побежала в столовую. Туда бежали и боевики, также держащие на руках раненых детей. В столовой мы оказались под перекрестным огнем. "Поставь детей в окна! — кричали боевики. — Иначе никто отсюда живым не выйдет!" А дети сами выглядывали в окна и кричали оттуда: "Не стреляйте пожалуйста. Это мы, дети!" Вместе с ними стояла в оконном проеме и я. Тоже кричала. Потом к окну подбежал какой-то мужчина в камуфляже и выдернул меня наружу.

Руслан Тавасиев, сотрудник Северо-Осетинской поисково-спасательной службы:

Примерно к часу дня нам сообщили, что с боевиками достигнута договоренность об эвакуации тел погибших. Не думаю, что преступники пошли на уступки — скорее им просто надоел разносящийся по школе запах разложения, и они выбросили около десяти тел из окон второго этажа во двор. Мы сели в грузовик и собрались на школьный двор, но в последний момент нам по рации сообщили, что на эвакуацию пойдут не местные спасатели, а четверо сотрудников "Центроспаса" из Москвы. А нам нужно быть на подстраховке. Так и поступили: центроспасовцы поехали, а мы остались возле забора.

Когда наши подъехали к зданию, двери главного входа, на которых были установлены растяжки, открылись, там появились несколько боевиков. Бандиты начали то ли проверять гранаты, то ли ставить дополнительные, и в этот момент произошел первый взрыв. Двери вынесло наружу, выломав при этом кусок стены. Почти сразу в образовавшемся проеме появились другие боевики и открыли беспорядочный огонь — видимо, подумали, что начался штурм. Били по спасателям, очевидно приняв их за переодетых спецназовцев. Все четверо упали — как выяснилось позже, двое ребят погибли, а двое были тяжело ранены.

Я не понял из-за чего, но через несколько секунд взлетел на воздух припаркованный возле спортзала ГАЗ-66, на котором приехали боевики. Возможно, взрывчатка, находящаяся в кузове грузовика, просто сдетонировала от других взрывов или ее привели в действие дистанционно из спортзала. Но этот взрыв оказался самым мощным — после него в глухой стене спортзала образовался огромный проем и обвалилась крыша. Потом послышались взрывы уже внутри спортзала, оттуда вырвались языки пламени и повалил дым. В пролом тут же бросились дети. Еще через мгновение другая толпа заложников ринулась через главный вход, люди стали прыгать из окон. Только когда уже весь двор был полон детьми, навстречу им пошел спецназ.

Фатима Аликова, фотокорреспондент городской газеты "Жизнь Правобережья":

Я оказалась в школе #1 по работе. Собиралась делать фоторепортаж о 1 сентября. Сначала хотела поехать в сельскую школу, но подумала, что еще успею, и пошла на линейку в школу на улице Коминтерна.

Линейка еще не начиналась. Вдруг все в панике ринулись куда-то. Я в первый момент подумала: наверное, сообщили, что здание заминировано. Но потом появились люди в камуфляже и в масках и начали стрелять в воздух.

Мне показалось, что там было десять боевиков и с ними две женщины. Эти женщины в первый день ходили и отбирали у всех мобильные телефоны. Говорили, что, если кто-то спрячет телефон, убьют и еще 20 человек расстреляют за это. Потом эти женщины куда-то исчезли, и я их больше не видела. Все боевики были без масок, только один маску не снимал. Еще там был один с таким страшным глубоким шрамом на шее — он был самый добрый. А другой, с длинной бородой, кажется, их главарь — злой. Когда у кого-то из женщин оголялась, например, нога выше колена, он кричал, чтобы прикрылись, стыдил и говорил, чтобы мы все молились Аллаху, потому что ислам — самая правильная вера. Мы все, конечно, и так молились своим богам.

Заложников было больше тысячи человек. Очень многие пришли на линейку с грудными детьми. В спортзале все сидели и лежали друг на друге. Боевики оставили посередине небольшой проход. У людей над головами протянули какие-то проволоки. На них подвесили бомбы.

В первый день мужчин увели и избили. Они вернулись с синяками. На второй день их стали расстреливать. Думаю, что человек десять расстреляли.

В четверг где-то в школе были какие-то взрывы. После одного из них в зал вернулся один из наших мужчин, которого перед этим увели. Он был весь окровавленный. Он немного постоял в дверях и упал. Так и остался там лежать мертвый.

В пятницу днем я лежала на подоконнике, накрыв лицо какой-то бумагой. Вдруг в зале раздался взрыв. Меня оглушило и выбросило в окно. Там было метра два до земли. Я упала. Началась страшная перестрелка. Я поняла, что оставаться на этом месте невозможно, и побежала — куда, сама не поняла. Перелезла через какой-то забор и оказалась между двумя гаражами. Накрылась листом фанеры и осталась там лежать. Меня бросало в разные стороны взрывной волной, но, к счастью, не задело. Только лоб оцарапало.

Источник: "Коммерсант", "ГАЗЕТА"