Популярного актера обвиняют в убийстве, которого он не совершал

Крупный скандал назревает в киношной среде. Все последние недели экранная тусовка обсуждает одну новость: случайно вскрывшиеся страшные факты биографии актера Игоря Петренко. Любимец публики, лауреат Государственной премии, обладатель последней “Ники”, обласканный режиссерами и поклонницами, якобы не так давно был осужден за... умышленное убийство. Слухи эти появились не на ровном месте. И самое удивительное, что это правда. Игорь действительно был замешан в кошмарной истории, закончившейся убийством. И получил срок — правда, условный. Но насколько популярный артист, а тогда подросток-несмышленыш виноват в случившемся? И случайно ли эта история всплыла сейчас, спустя столько лет? “МК” провел собственное расследование обстоятельств этого непростого дела.

Фото: Популярного актера обвиняют в убийстве, которого он не совершал

Скромное обаяние убийцы

Игорь так похож на своего отца. Есть семьи, где родителей называют мамой и папой до самой глубокой старости. У Петренко не папа — именно отец! Полковник, настоящий полковник каких-то скучных химических войск! А мама — она просто мама. Душевная, чуткая, простая. Мама у Игоря — переводчица с английского языка. Мы встретились с Петром Владимировичем на кухне — в гостиной только что закончен ремонт. Тогда, в далеком, но таком памятном 1992 году гостиная Петренко была также заставлена нераспакованной мебелью. Они получили первую в своей жизни квартиру. А до того жили в общежитии, несмотря на то что Петр Владимирович был доцентом и заведовал кафедрой в одном из военных училищ. А еще раньше семья вернулась из Потсдама, и маленького Игорька не знали, куда пристроить. Мама пошла работать в детский сад, чтобы сын рос под присмотром. В четыре года он вдруг заявил:

— Не пойду в садик, там мальчишки дерутся!

Отцу, не знавшему в то время полутонов, показался странным этот каприз. Как так — сын не умеет за себя постоять?

— Знаете, я ведь упертый был! — смеется Петр Владимирович. — Это судьба меня многому научила. Мы с Таней каждый вечер клали на плечи перекладину и заставляли Игоря подтягиваться.

К пяти годам мальчик мог подтянуться до 20 раз, стал крепким и уверенным в себе. В шесть лет — секция спортивной гимнастики, потом дзюдо, карате. К пятому классу он был признанным авторитетом среди пацанов двора на Домодедовской улице. А вот учился неровно.

— Он рос непростым мальчиком, но не хулиганом, — вспоминает классный руководитель Нина Суржко из 990-й школы с английским уклоном. — Было в нем уже тогда какое-то благородство!

С Сашей Кизиловым Игорь приятельствовал с первого класса. Этот мальчик никогда не нравился Петру Владимировичу. Отец даже пробовал запретить Игорю дружить с ним, но тут уж мама возмутилась:

— Ну совсем ты, отец, замордовал сына своими запретами!

Решили: пусть дружат! Легкий и обаятельный в общении Саша Кизилов умел очаровывать не только сверстников, но и их родителей.

— Представляете, он меня просто подкупил своей недетской элегантностью, всегда начищен, выглажен, — рассказывает мама Игоря Татьяна Анатольевна. — Мог, к примеру, принести букет цветов и подарить мне, спросить о делах, о здоровье. Кто знал, что за воспитанностью скрывается другое лицо?

Долг платежом красен

...Если бы не было этого обреза, суд, возможно, нашел бы гораздо больше смягчающих обстоятельств. Но обрез был. Его нашли сразу же. А как было не найти, когда пацаны рассказали о случившемся всему Орехову-Борисову? Шел трудный 1992 год. Когда деньги обвалились и все, даже школьники, поняли, как неустойчив мир. Еще в 1991-м доллар стоил 57 копеек, а к концу 1992-го — 150 рублей: самый высокий курс за всю историю ельцинской демократии. Некоторые повесили головы, другие кинулись ловить рыбку в мутной воде. Дети растерялись. Игорь Петренко перешел в 10-й класс. Школу особо не жаловал. Кому охота ходить в школу, когда вокруг столько интересного? Друг его Саша Кизилов к тому времени поступил в гуманитарный университет. Там он познакомился с Сашей Абраменко. Саша не только учился, но и работал. Вдвоем с другом Егором Локтевым (фамилии изменены по просьбе родителей) покупал запчасти для компьютеров и собирал их прямо в офисе-квартире. Квартиру для Саши на улице Плеханова снял его отец. Готовые компьютеры ребята сдавали в магазин на Ленинском проспекте. В ноябре 1992 года Кизилов занял 100 тысяч рублей у Егора (по курсу того месяца — около 666 долларов) под 100 процентов — обещал отдать через месяц. Но месяц прошел, а долг отдавать было нечем. Саша нервничал, ему звонили даже по ночам. План созрел быстро. Только вот какой — попугать кредиторов? Или действовать по принципу “нет человека — нет проблемы”? Точного ответа нет. Известно лишь одно: за помощью должник обратился к будущей кинозвезде.

Знал ли о готовящемся убийствеИгорь Петренко?

— Да если бы он услышал само слово “убийство”, он бы бежал сломя голову! — сказала сестра Игоря Ирина. — Он из ложно понятой дружбы согласился прийти в эту квартиру...

К убийству готовились шумно и с азартом, ни от кого не таясь. Свидетелей набралось — целый взвод.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ СЛЕДСТВИЯ. “Кизилов стал обращаться к знакомым с просьбой достать оружие. У несовершеннолетнего Серняева Кизилов купил за 5000 руб. макет гранаты лимонки, который хранил у себя дома. 11 декабря 1992 года знакомый Кизилова Комаров в подъезде дома 46 по Домодедовской улице передал Кизилову и Петренко обрез с четырьмя патронами. Затем Кизилов, Петренко и Комаров пошли в ближайший лес, где Комаров показал, как нужно пользоваться обрезом. Там же Комаров произвел один выстрел из обреза, чтобы убедиться, что тот исправен. Взятый напрокат обрез Кизилов спрятал у себя дома”. О готовящейся операции знал весь двор и две школы. Знали, что оружие разыскивает Саша Кизилов, а не Игорь. Хранилось оно тоже у Саши. На тот момент Игорь Петренко замешан лишь в том, что знал о попытках друга вооружиться. Знал, но не сигнализировал. Положа руку на сердце, кто бы из пацанов донес на друга?

Если друг не сдается...

Так просто! Так буднично! Бах — и нет человека! Что они совершили убийство, Игорь понял уже потом, в тюрьме. А начиналось все как веселое приключение. Худенького и щуплого Сашку надо было защищать от двух взрослых наседавших парней-кредиторов. Кто это сделает, кроме Игоря — преданного друга, знающего азы боксерского боя? Два друга приехали на улицу Плеханова в пять часов вечера. Но там они сразу встретили отца Саши Абраменко. Мальчики разворачиваются и уезжают, но потом возвращаются — уже поздно вечером. Взрослых дома нет — только 17-летний Саша Абраменко и 19-летний Егор Локтев. Гостей встречают радушно, все вместе пьют шампанское. В 10 часов вечера Игорь Петренко вместе с Сашей Абраменко идут к метро — якобы встречать знакомых девушек. И когда возвращаются, застают мирно беседующих Сашу Кизилова и Егора Локтева. Вот как описывает протокол ту ночь.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ СЛЕДСТВИЯ. “Кизилов вынул из сумки макет гранаты и обрез, который предварительно зарядил в туалете. Макет гранаты Кизилов положил на стол, а обрез приставил к животу сидевшего в кресле Локтева и произвел выстрел. Затем Кизилов приставил обрез к спине Локтева и произвел второй выстрел. От полученных огнестрельных ранений Локтев скончался. Затем Кизилов, держа в руках обрез, потребовал, чтобы Абраменко передал деньги. Абраменко, опасаясь за свою жизнь, отдал коробку, в которой находилось 328 000 руб. (Деньги были приготовлены для коммерческой поездки в Санкт-Петербург. — А.К.) Желая скрыть участие в разбойном нападении и убийстве, Кизилов велел Абраменко и Петренко перетащить труп Локтева на диван и создать в комнате беспорядок для имитации происходившей там борьбы и затереть кровь”.

Нам по крупицам удалось восстановить, как развивались события в злополучной квартире.

Саша Кизилов поставил сумку на стол, достал уже заряженный обрез, направил его в сторону Егора Локтева, сидевшего на кресле. Все еще улыбаясь, Егор спросил:

— Сашок! Ты что, с ума сошел?

Сашок, не отвечая, подошел к Егору и ткнул обрезом в живот. Пауза затянулась. Игорь Петренко и Саша Абраменко стояли в углу комнаты. И когда глаза Егора потемнели от гнева и он начал вставать, Саша Кизилов нажал на курок. Может, от страха, может, случайно. А возможно, причина чисто медицинская — близкие не раз говорили, что у парня не все в порядке с головой. Егор охнул и схватился за живот. Это стало сигналом к панике. Саша Абраменко заметался по комнате и заорал: “Он сошел с ума, он сошел с ума!” Игорь закричал: “Ты же хотел только попугать!” — и его вырвало. Саша Кизилов ответил: “Всем стоять!” Вернулся к столу, вогнал в обрез новую пулю. И выстрелил Егору в спину. Все онемели. Кизилов снова зарядил оружие — последней пулей — и стал ходить по комнате, размахивая обрезом. И говорил, говорил... Разглагольствовал о долгах и о прощении. Игорь смотрел на все невидящими глазами. С той минуты у него начался шок, который не пройдет и через несколько месяцев. Врачи потом скажут: реактивное состояние. Как сомнамбула, подросток будет делать все, что ему скажут. Вот сейчас, кажется, они куда-то едут, кому-то отдают оружие, идут в пиццерию (это уже на другой день). Потом в карман ему кладут 50 тысяч, и он возвращается домой. А на самом деле ребята поехали на такси к дому Кизилова, потом вернулись, чтобы забрать спрятанный возле дома обрез. В подъезде Саша Абраменко пишет расписку, что Кизилов отдал долг. Затем кредитору велят идти в милицию и писать заявление, что в его квартире труп, откуда — бог его знает. Саша охотно соглашается, он помнит, что в обрезе остался один патрон. Но в участке нервы не выдерживают, и парень выкладывает все. Кизилова взяли следующим вечером во дворе его дома. Он тут же выдал Игоря. Обвинение против Петренко во многом строилось по тем самым первым показаниям Саши.

За Петренко приехали в три часа ночи.

С 15 декабря 1992 года для этой семьи начался другой отсчет времени. Оно, это время, сочилось по капле — долгими ночами, когда родители не спали, сидя за столом и держась за руки.

“Сын, мы тебе верим”

“Матросская Тишина”. Кто дал столь романтическое название обычной тюрьме? Тем более не показалась она такой 15-летнему Игорю. Который через много лет скажет о себе в интервью: “Сентиментальный до безобразия. Когда смотрю какую-нибудь ленту, могу прослезиться. Так что в душе я чувствительный романтик”. Допрос начался сразу после задержания. Ни адвоката, ни учителей в три часа ночи никто приглашать не собирался. Отец молча сидел в соседней комнате. “Какой легкий контингент эти интеллигенты!” — наверное, удивлялся следователь.

— А вы не знали, что несовершеннолетнего положено допрашивать в присутствии адвоката? — спрашиваю у Петра Владимировича.

— Откуда? У меня что, сына каждый день на допрос водят? — удивляется он. — Для меня это был даже не снег на голову, а лавина, которая обрушилась и сначала чуть не придавила.

Утром родители сразу же побежали к адвокату. Хорошо заплатили. Но он и пальцем не шевельнул. Наняли другого. И потом почти год платили адвокату за каждый день работы — лишь бы тот ходил к сыну каждый день, передавал записки от мамы, а то и яблоко с пирожком.

“Сын, мы тебе верим! Знаем, что ничего плохого ты сделать не мог!” — писали они.

— Мы понимали, что адвокату уже нечего спрашивать. Вообще особенно нечего делать, — говорит Петр Владимирович. — Мы просто хотели, чтобы Игорь знал: его не бросили в трудную минуту.

И он знал. Он тоже писал в ответ. И — ни одной жалобы. “Мама, папа, у меня все хорошо, не волнуйтесь!”

Будни начинались с передачи, когда возле тюремного окошка торопливо потрошились папиросы. Отцу-полковнику больно было это делать не только из-за унижения, но и из-за того, что сын начал курить. Впрочем, и он понимал, что папиросы в тюрьме — это валюта. А через несколько месяцев Игоря переводят в Бутырку. В камеру, где 85 здоровых мужиков, и можно действительно только сидеть. Спать приходилось по очереди. От духоты кружилась голова. Вши разъели кожу до шрамов. И голод. Страшный, постоянный, унизительный. Есть тюремную баланду, где плавала нечищенная картошка вперемешку с тараканами, Игорь не мог. Только через несколько месяцев, уже в Бутырке, отцу позволили первое свидание. Увидев запавшие щеки сына, его чудовищную бледность и язвы, Петр Владимирович сказал только:

— Ты ешь! Ты постарайся есть все, что дают!

С тех самых пор Игорь ест все подряд — он очень непритязателен как в еде, так и в одежде. Может есть что придется и спать как получится.

Почти год продолжался тюремный кошмар. Потом Игоря перевели в пятую психиатрическую больницу. Такова обычная практика наблюдения за несовершеннолетними.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ СЛЕДСТВИЯ. “Во время предварительного следствия у Петренко постепенно стала развиваться психогенная реакция на невротическом уровне, в связи с чем на основании определения Московского городского суда от 22 октября 1993 года он был направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу с обычным наблюдением”. И снова для родителей наступили трудовые будни передач и поездок в отдаленное Подмосковье с сумками и пакетами. Но теперь им хотя бы разрешали видеть своего запутавшегося в дружбе мальчика. Кстати, вскоре здесь же, в пятой клинике, оказался и Саша Кизилов. Впрочем, задержался он в больнице ненадолго. Незамедлительно сбежав, убийца оказался на просторах Саратовской области, где несколько лет преспокойненько занимался “строительством” одной из первых российских пирамид. Если бы не это обстоятельство, суд состоялся бы через три месяца после больницы, а не через пять лет. Испытание психушкой для Игоря закончилось через год и девять месяцев. Все эти муки не прошли бесследно для родителей. С отцом Игоря случился инсульт, и парализовало левую сторону. Маму, Татьяну Анатольевну, как раз недавно выписали из клиники Гельмгольца. Мы беседовали с ней в больнице через несколько часов после операции на глазу.

Письма в прошлую жизнь

Когда Игорь вышел из тюрьмы, стояло жаркое лето 1995 года, плавился асфальт. Подросток сдал экзамены за 10-й и 11-й классы общеобразовательной школы и осенью поступил в высшее Щепкинское училище. Но об этой поре жизни актера наш читатель знает сравнительно неплохо. Сам Игорь считает символичным свой первый школьный спектакль, когда он, исполняя роль “двойки”, встал на руки и превратился в “пятерку”. Наконец к 1997 году проснулась наша медлительная Фемида. Судья Лариса Гусева дала внушительные сроки почти детям. Причем к тому времени уже было ясно, кто, говоря прокурорским языком, встал на путь исправления, а кто — нет. Поговорить с ней не удалось, ныне судья на заслуженном отдыхе. Да и вряд ли она помнит всех сопливых пацанов, бегающих с обрезами.

Сашу Кизилова признали виновным по статье 146 (разбой) и по 102 (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах) УПК РСФСР. Срок ему дали немалый — 10 лет. А за саратовское мошенничество — еще 7 добавили. Он отсидел пять плюс год предвариловки. Игоря Петренко суд признал виновным по той же “разбойной” статье и в пособничестве в убийстве. Но восемь условных лет — это почти ничто, по мнению судей, если не считать года предварительного заключения, который он провел в “Матросской Тишине” и Бутырке. К окончанию театрального училища срок был погашен и судимость полностью снята. Казалось бы, о прошлом можно забыть. Уже снята “Звезда”, поступают заманчивые предложения от известных режиссеров... И тут из тюрьмы выходит Саша Кизилов. И в семье Петренко начинаются проблемы. Не “подельник” ли встал на тропу войны? Основания были. Он сидит, а “соучастник” снимается в кино? На днях копии судебного протокола 1997 года по “делу Петренко” были разосланы по многим электронным адресам, в частности, руководству ряда киностудий. Кому это могло понадобиться?

Вот что думает мама Игоря, Татьяна Анатольевна.

— Мы не могли не обратить внимания на то, что все неприятности начались после того, как освободился Саша Кизилов, — сказала она. — Конечно, Игорь был против, но мы с отцом наняли частного детектива, который установил источник слухов. Уж не знаю, сам ли Кизилов, которого раздражает успех бывшего друга, подрывает авторитет сына, либо постарались его близкие, но угроза исходит из той семьи. Кстати, Саша Кизилов вовсе не бедствует. Он закончил в тюрьме юридический институт, сейчас служит правозащитником, постоянно мотается за рубеж. Какие чувства двигали Александром, когда он решил “сигнализировать” киношной общественности о темном прошлом приятеля-подельника? Зависть? Желание отомстить? Или, того хуже, получить “отступные” за молчание?

— Я не понимаю, почему понадобилось ворошить эту историю, — продолжает мама Игоря (сам актер сейчас находится на съемках за границей). — В любом случае я горжусь своим сыном. Он многое пережил, но не сломался. А Кизилов... Знаете, когда я узнала, что он освободился, сразу позвонила его маме, попросила, чтобы Саша пришел к нам. Но он так и не откликнулся. А потом пошли эти письма...

А вот как отреагировала на наш вопрос мать Саши Кизилова:

— Что вы? Саша никак не может быть замешан в этом грязном деле, — заявила Татьяна Андреевна. — Посудите сами: ведь это невыгодно прежде всего ему самому. Он начинает новую жизнь и больше всего не хочет, чтобы люди знали о его прошлом.

— Кому же это выгодно?

— Многие знали о процессе. Кроме пострадавших были еще свидетели, адвокаты, судьи, народные заседатели. Вероятнее всего, информацию могли продать те, у кого она была, когда Игорь Петренко стал популярным.

Но что, по сути дела, совершил Игорь Петренко? Деньги у Локтева он не отбирал. Не убивал и даже обрез в руки не брал. Мать погибшего — самый пристрастный свидетель — Наталья Локтева и то не сразу поняла, о ком речь:

— Игорь Петренко? Однофамилец молодого актера?

— Нет, Наталья Валентиновна, это именно тот Игорь Петренко, которого обвиняли в убийстве вашего сына!

— Бож-же мой! Неужели это тот скромный мальчик, что в углу стоял, когда Егора убивали? Я и во время суда не поняла, он-то тут при чем?

Игорь не сбегал от наказания. Знал и не донес — вот единственное его прегрешение с точки зрения закона. И тем не менее сейчас вынужден расплачиваться фактически за чужое преступление.

А как сложилась судьба у остальных участников драмы?Саша Абраменко затерялся где-то на российских просторах, но, надеюсь, у него все хорошо. Погибший Егор Локтев учился на третьем курсе другого института. Считался перспективным молодым человеком, подающим определенные надежды в области компьютерной техники. После его смерти в семье Локтевых остались брат и маленькая сестра. Сейчас у родителей Егора растут четыре внука. Накануне моего звонка в семью Локтева брату-близнецу убитого приснился Егор. “Не знаю, что он сказал, но это был светлый сон”, — вспоминает родственник.

А Петренко... Что ж, возможно, не приди Игорь в тот зимний вечер в квартиру на улице Плеханова, наверное, он все равно прославился бы как актер. Только гораздо позднее. Ведь для того чтобы стать хорошим артистом, мало иметь талант — надо знать цену жизни, смерти и свободы. Московский Комсомолец