Тайна "Марии Целесты"

Название корабля "Мария Целеста " - "Девственница Мария", занимает в истории место не менее известное, чем название флагманского корабля Христофора Колумба. Маленький парусник породил Великую тайну океана, достоверно разгадать которую не удавалось в течение более 125 лет.

Множество статей, рассказов и даже романтических повестей посвящено истории, связанной с ее именем. Увлекательное исследование по документам того времени провел знаток морских катастроф Лев Скрягин. В течение многих лет, он скрупулезно собирал и систематизировал материалы о загадочном событии, связанном с этим судном. Изучая не только материалы прессы и художественные произведения, но и архивные материалы справочного отдела Британского национального музея в Лондоне, отчеты адмиралтейской комиссии, а также документальные исследования английских и американских историков, он убедился, что в основу истории. "Марии Целесты" вошли подлинные события и далеко не все в этой истории вымысел.

Исследования методами математического моделирования с использованием конкретных признаков трагедии, систематизированных в работах Льва Скрягина, позволили получить вариант нетрадиционной трактовки загадочного события, противопоставляемый многочисленным фантастическим версиям. В этой версии каждый из известных  признаков случившегося, получает свое объяснение и трактовку.

Однако материал показался автору слишком громоздким, чтобы его можно было считать популярным, и он решил ввести в дело колоритный и часто появляющийся на страницах научно-популярных изданий,  вполне наукообразный персонаж  – повелитель случая. С одной стороны это позволяет читателю понять,  какие из обсуждаемых признаков случившегося являются ложными, с другой - кому из нас,  с самого рождения, не приходится иметь дело с нечистой силой!

Грациозная красавица – бригантина “Мария Целеста“, набрав ветер в прямые паруса фок-мачты и косой парус грот-мачты, срывая белые барашки волн, поднимаемых попутным юго-западным ветром, резво бежит на северо–восток, приближаясь к Азорским островам. Белые облачка на солнечном небе, отличная видимость, только свист ветра в снастях, да редкое хлопанье парусов или крик одиночной птицы нарушают тишину. В воздухе пахнет йодом, этим вечным запахом моря, изредка встречаются  плавающие островки морской растительности, дрейфующие по течению полузатопленные останки гниющих деревьев. Стремительные тени морских хищников – акул, прорезают изредка толщу воды. Ничто не предвещает нарушения покоя.

Но вот ветер усилился,  его свист в снастях стал более резким, появился новый, резкий и острый запах морской гнили. Вначале он беспокоил людей, затем у многих стали слезиться глаза, появился противный вкус во рту. При спокойном море и отсутствии качки у бывалых моряков проявилось нечто вроде морской болезни. Маленькая Софии, закашлявшись, начала задыхаться, ее тошнило. Обеспокоенный капитан приказал открыть бочку свежей воды и видя, что ветер, принесший неприятные запахи посвежел и экипажу судна угрожает неприятность удушья, да и ноябрь месяц даже у Азорских островов не самое теплое время года, принимает единственно возможное решение. Он вызывает помощника, несшего вахту, и приказывает, выделив пару человек из команды, под руководством судового плотника, обтянуть брезентом подветренную сторону кормовой надстройки, где размещалась каюта капитана и его семьи, офицеров и кают компания. Попросив его поспешить с работой, чтобы завершить ее до обеда, он напомнил доложить ему, когда она будет закончена.

Взяв из шкиперской запасной парус, ящик с инструментом и необходимые приспособления, плотник с помощью матросов, затянул им окна кормовой надстройки, а для лучшей изоляции помещения, “пришил“ его досками. Приближалось время обеда, и работу завершили быстро. Полагая, что плотницкие работы придется еще продолжить, помощник, отослав плотника доложить капитану о выполнении его распоряжения, приказал оставить инструмент рядом,  в каюте. Капитан, обеспокоенный складывающейся ситуацией, надеясь уйти от облака газа, принесенного ветром, приказал проверить крепление парусов и выставить дополнительного “впередсмотрящего“ – видимость ухудшилась, в воздухе появилась дымка. Ударил колокол, раздалась команда на обед. Матросы, развесив робы сушиться, собрались в кубрике. С чувством неясного беспокойства пообедали кое-как, выданные по распоряжению капитана полштофа спиртного, аппетита не прибавили. Набили трубки, запах табака смешался с раздражающим запахом гнили. Капитан, его жена и офицеры поели второпях, малютка Софии ела плохо, кашляла и капризничала. Кок, наводя порядок в камбузе, собрал посуду, вымыл ее, выбросил остатки пищи и вылил за борт грязную воду. Но в воздухе витала тревога.

За бортом раздался громкий шум. Резкий, встревоженный голос впередсмотрящего, прозвучавший над палубой, не дав матросам докурить трубки, сообщил: прямо по курсу с обеих бортов – буруны. Капитан, зная, что судно находится вблизи острова Санта-Мария, выбежал на мостик. В бинокль он увидел кипящую от пены недалекую линию горизонта, поверхность моря вокруг судна пузырилась, в воздухе летали мириады брызг. Адский шипящий и булькающий шум заглушил все привычные звуки, команды капитана были едва слышны, дышать стало нечем. На поверхность воды из глубины вырывались пузыри, лопаясь с оглушительным треском и издавая резкий запах, тот самый, с которым капитан безуспешно пытался бороться. Море разволновалось, не стало видно птиц в воздухе и акул в воде. Воздух помутнел, исчезла его прозрачность, он приобрел бурый оттенок, видимость резко упала. Судно, хлопая парусами, потерявшими ветер, сбавило ход, переваливаясь с борта на борт, заскрипело всеми своими деревянными суставами, задрожало мелкой дрожью. Прозвучал аврал - “все наверх, убрать паруса!“. Выполняющий обязанности боцмана старший матрос, выразительным жестом поднял из за стола и без того уже вскочившую команду. Матросы, взбудораженные необычной ситуацией, с покрасневшими и возбужденными лицами, наслышавшись всяческих морских былей и небылиц, и свято верившие  в любую нечистую силу, тем более в морскую, бережно сложив свои недокуренные, драгоценные для каждого моряка трубки в общую пепельницу – раковину тридактны, этот любимый морской аксессуар курильщиков, бросились выполнять команду. При аврале, да еще таком необычном – абордаже судна нечистой силой, а в этом уже никто не сомневался, докуривать трубки не приходится.

Встревоженная не на шутку Сара Элизабет, жена капитана, с плачущей Софи на руках, выбежала из каюты, где у нее не ладилось дело со швейной машинкой, на палубу. Второй штурман Эндрю Джиллинг, справившись о скорости судна у матроса, сматывающего у борта линь лага, отправился в штурманскую каюту уточнять положение судна. Помощник капитана рукой, распухшей от полученного за день до этого ушиба, никак не мог справиться с записью в судовом журнале.

Парус грот-мачты убрали быстро и бригантина, тут же сбавив ход, раскачивалась на волнах. Часть матросов, задыхаясь и выполняя команды, поднималась по вантам фок-мачты, что бы быстрее закрепить свернутые паруса. На палубе крепили фалы, проверяли штормовые леера, снимали стопора крепления и брезент со спасательной шлюпки. Команда, несмотря на недостаток чистого воздуха, выполняла работу по авральному расписанию слаженно и дружно, каждый знал свое место и обязанности. Жена капитана, прикрывая рот малютки платочком, наблюдала за мужем и прижимала ребенка к груди.

Когда закрепили убранный парус грот мачты, и казалось, что самое страшное уже позади, капитан, оглянувшись на резкий звук, увидел слева по корме, размером с бочонок, лопающийся пузырь. Из облачка светло-бурого газа выскочило странное существо, напоминающее бесенка с рожками, длинными острыми ушками и бурой отметиной между ними, торчащими из пасти длинными зубами, с копытцами на маленьких худеньких ножках и длинным, с кисточкой на конце, хвостиком. В передних лапках оно держало нечто похожее то ли на копье, то ли на гарпун. Капитан, этот тридцативосьмилетний морской волк, видевший много на своем двадцатилетнем морском и капитанском веку, такого не встречал никогда. Зная множество морских историй, которые богатые на выдумку матросы рассказывали в свободное время, собравшись на баке, Бриггс решил сразу, что бесенок, как это обычно бывает, ничего хорошего ни ему, ни кораблю не принесет. Пытаясь избавиться от наваждения, он призвал в помощь для борьбы с нечистой силой бога, но чертенок, резвясь, скользнул по волне вдоль левого борта к опустившемуся борту судна. Тормозя свое движение, острием гарпуна он оставил белый след на его обшивке, а обогнув форштевень, когда опустилась корма, оставил такой же след и на правом борту. Сделав эти бесовские отметины, он вскочил на ограждение палубы и стал кривляться, шевеля ушами, крутя хвостиком и почесывая кончиком своего гарпуна между рожками. Капитан Бриггс, хорошо зная, что клин выбивают клином, приказал матросу принести из своей каюты любимую им редкостную итальянскую саблю. Купленная в какой то портовой кофейне по случаю за бесценок, она в собрании оружия без ножен выглядела осиротелой. К тому же, она появилась в коллекции тринадцатой по счету. Последнее обстоятельство весьма беспокоило капитана, и он надеялся в Генуе, где она была сделана более сотни лет назад, снять с нее дьявольское наваждение чертовой дюжины – он слышал, что там делают это успешно, да заодно и поискать подходящие ножны.

Сломя голову, матрос выполнил приказание, а капитан, оглядываясь на жену и втихомолку бормоча проклятия на хорошем боцманском жаргоне, стал преследовать чертенка, прыгающего, под свист и улюлюканье команды, по ограждению борта. Стремясь отрубить ему хвост, а затем, на память и рога, капитан нанес ему несколько ударов. Но сабля, пройдя, пройдя сквозь призрачное бестелесное и волосатое туловище чертенка, лишь оставила зарубки на ограждении борта, да несколько капель маслянисто-коричневой чертячьей крови скатилось с ее лезвия на палубу. Сатанинская сила чертенка оказалась сильнее дьявольской силы капитана, вложенной в сабельный удар. Разозленный и вышедший из себя капитан, схватил кусок парусины, который использовался в плавании вместо ножен и, набросив его на лезвие, не оглядываясь, швырнул саблю за спину. Ударившись о косяк двери капитанской каюты, она словно в отместку, выражая свое неудовольствие, загремев, закатилась под койку.

Рассерженный чертенок вспрыгнул на ванты фок мачты, заверещал своим сатанинским голосом и закрутил своей чертовой палочкой над своими чертовскими рожками. Он хорошо владел своими дьявольскими возможностями и знал что делал. Раздался адский шипящий шум. Из подводных недр вырвалось громадное удушливое, бурого цвета облако, увлекая за собой людей, находящихся на реях, вантах и палубе. Крики ужаса, смешанные с проклятиями, раздались в воздухе, но уже никто, никому, никак и ничем не мог помочь. Люди, уже почти безжизненные, изо всех сил хватались за спутанные снасти и поручни, но их также отрывала неведомая сила и уносила в море. Матрос, только что взбежавший на мостик, был брошен на нактоуз компаса. Сдвинув его с места и разбив стекло гаком, который был зажат в руке, он пытался удержаться за сорванные снасти, но оказался снесенным за борт набежавшей волной. Кок, заливающий на палубе в питьевой бачек свежую воду, вместе с ведром и матрос, сматывающий на уток линь лага, вместе с утком, линем и лагом были выброшены за борт и исчезли в кипящей пучине.

 Не успев осознать происходящего, задыхающийся и теряющий сознание капитан почувствовал, что неудержимая сила оторвала его от настила капитанского мостика и несет вверх. Находясь в воздухе и уже падая, он увидел пляшущего от радости на вантах фок–мачты чертика, летящих по воздуху, размахивающих руками и изрыгающих проклятия матросов, лохмотья парусов и кучи спутанных снастей. Через опустевший капитанский мостик и палубу милой его сердцу бригантины прокатывался все смывающий, черно-зеленый водяной вал. Удара о поверхность воды он не почувствовал, но последнее, что он ощутил, погружаясь в пенно-пузырную пучину и уже задохнувшись, это тяжесть сомкнувшихся над ним тяжелых волн. В этот момент он понял, что сатана, оставив свои меты на борту бригантины, пронзил   “Целесту“ своим гарпуном, определив ее судьбу безо всякого сожаления, как это делает и всякая иная сатана с отметинами. Мелькнул в угасающем сознании образ жены, прижимающей к груди разрывающуюся от плача маленькую Софи, и молнией пронеслась мысль – дорого обошлась сабельная охота за чертенком! Уже перед закрытыми глазами пронеслось число 13…

Альберт Ричардсон в этот момент оставался в каюте. Он не был захвачен ни газовым потоком, ни унесен водяным шквалом. Чувствуя неизбежность ужасной гибели, задыхаясь, он в отчаянии схватил из ящика попавший под руку кривой гвоздь и, нагнувшись над столом, начал царапать на грифельной доске, прикрепленной к столу, последнее послание жене. Но, успев нацарапать обращение, он почувствовал, как неодолимая сила отрывает его от стола, и уже безжизненного выносит из каюты на палубу и перебрасывает через ограждение в оду. В последний момент в памяти промелькнуло лицо любимой жены и мысль – зря не закрыл дверь каюты, за миг до того распахнувшейся от сквозняка!

Яков Гельфандбейн