Во время эпидемии СЭС паразитирует на мощностях здравоохранения

Почему сейчас система здравоохранения переживает тяжёлые времена и почему СЭС должна относиться к Минздраву, а не Роспотребнадзору, объяснил главному редактору "Правды.ру" Инне Новиковой президент общественной организации "Лига защитников пациентов", эксперт РАН, член Экспертного совета при Правительстве Российской Федерации Александр Саверский.

Что происходит в медицине

— Тема нашего разговора — коронавирус и здоровье. Первый вопрос: что происходит сейчас с бесплатной медициной?

— Бесплатная медицина испытывает невероятно трудные времена, потому что зависит от решений Санитарно-эпидемиологической службы, которая находится в структуре даже не Минздрава, а Роспотребнадзора. И главные санитарные врачи регионов (например, в Хабаровском крае, в Санкт-Петербурге) просто выносят предписания о прекращении всей медицинской помощи, кроме экстренных видов.

В медицине понятие экстренной помощи очень смазано, потому что ангина — экстренная ситуация. Сегодня — нет, завтра с утра — всё, надо спасать. Ушиб пальца может привести к гематоме и дальнейшей гангрене.

Мы получаем жалобы от людей, которые лишили помощи при гемодиализе, кардиологических проблемах. Очень жалко людей, которые ждали 2 года высокотехнологичную медицинскую помощь, а дата операции, например, по замене суставов, выпала на апрель. Им говорят: "Извините, мы закрыты. Через 8 месяцев позвоните". Они говорят: "Для нас это конец, потому что мы с такой болью жить не можем".

Были летальные исходы, когда скорая помощь ехала двое суток. Свыше 3 часов ехала скорая к маме 35 лет, с сердечной недостаточностью. Не успели, она погибла, остались двое детей. Девушку в апреле со сломанным тазом, с дикими болями выписали на второй день после операции, без обезболивающих. На следующий день мы добились госпитализации обратно (в другое место, конечно), потому что она не могла ни спать, ни лечь. Нужен был постоянный контроль со стороны врачей.

Онкологические больные оказались в тяжёлой ситуации. Сначала вообще целый ряд учреждений закрылся, не было ни диагностики, ни текущей помощи.

Я не говорю про поликлиники, которые по большей части закрыты, и невозможно получить помощь специалиста.

У беременных нарушена маршрутизация:

• все плановые анализы,
• УЗИ.

Потом они попадают к акушерам уже в родах с осложнениями, к которым врачи просто не готовы. Начала расти младенческая смертность.

У нас происходит скрытое перераспределение заболеваний. Выросли:

• алкоголизм,
• гиподинамия,
• ожирение,
• проблемы с давлением,
• эндокринные нарушения,
• диабет.

В США 600%-й рост обращений на горячие линии по психиатрии. А у нас даже позвонить некуда, чтобы об этом узнать. Дети оказались взаперти, на стенку лезут. Им же не объяснить, что никуда нельзя пойти, кроме этих четырёх стен. Соответственно, начинаются действительно серьёзные психиатрические отклонения, о которых мы пока не знаем.

На систему здравоохранения обрушится лавина неведомых масштабов и нозологических форм. Потому что мы три месяца живём в условиях эксперимента. Человечество не сидело взаперти столько времени.

Причём тут Росопотребнадзор

— Ситуация беспрецедентная, и нужно было предпринимать нестандартные меры. Я не понимаю, почему у нас вообще такое происходит. Власти говорят, что необходимая плановая помощь будет оказана всем больным. При этом нельзя даже записаться к терапевту. Кто принял решение о том, что у нас все отделения закроются и останется одна болезнь — коронавирус?

— Во время действительно серьёзной эпидемии главный санитарный врач — царь и бог. Он выносит постановления, которые должны исполняться под угрозой штрафов и даже уголовной ответственности. Если он говорит гемодиализному центру: "Всё, вы не работаете", — то проблема не в том, что он так сказал, а в том, что он даже не попытался найти решение.

— Но ведь такое решение не входит в его компетенции?

— В том-то и дело. То, что СЭС не находится в структуре Минздрава, немедленно нужно исправлять. Два месяца назад было понятно, что так будет.

Происходит столкновение интересов, когда СЭС фактически занимается эпидемией и паразитирует на мощностях здравоохранения, которые вообще-то не для эпидемии созданы, а для плановой помощи.

К сожалению, для эпидемии у нас почти ничего нет. Из-за этого происходит замена: например, в отношении гемодиализного центра вышло постановление о запрете работы, потому что у одного сотрудника нашли COVID. В итоге для гемодиализных больных, которым через день нужны жизнеспасительные гемодиализы, не главный санитарный врач, а местная власть (в Ейске, например) ищет возможность, чтобы прикрепить их в центр за 200 км. Они через день ездят 200 км туда, 200 обратно. Кто-то умирает, конечно, потому что невозможно инвалиду первой группы существовать в таких условиях.

То есть решения принимаются без оглядки на всё остальное, потому что это не задача Роспотребнадзора. Получается слон в посудной лавке, который решает свои задачи и не решает всех остальных.

— Почему сейчас все заявления делает Роспотребнадзор, и президент спрашивает их компетентное мнение? Анна Попова не санитарный врач, а именно глава Роспотребнадзора. Причём здесь они?

— Она совмещает функцию главного санитарного врача. В 2004 году при создании Роспотребнадзора (Росздравнадзора) из Минздрава выделилась Санитарная служба, и Геннадий Онищенко, уходя с должности замминистра — главного санитарного врача России, просто прихватил эту службу с собой. У нас возникла баня, а через дорогу — раздевалка, как сейчас. Это грубейшая административная ошибка, которая стоит нам жизни.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовила Марина Севастьянова