Почему "скорая помощь" не торопится оказать помощь

Председатель независимого профсоюза работников "скорой помощи", фельдшер "скорой помощи" Дмитрий Беляков делится своим грустным опытом работы, потому что у нас нет государственной службы "скорой помощи".

Читайте начало интервью:

• Фельдшер: "скорую помощь" превратили в услугу

Руководство не идёт на контакт

— Вы возглавляете независимый профсоюз работников "скорой помощи". Вы обсуждаете с руководством…

— Руководство не идет на контакт с независимым профсоюзом, заявляя, что "у нас есть свой профсоюз". И официально со мной, как положено по закону, руководство не общается. И самое главное, что главному врачу не указ ни законы, ни комиссии, ни депутаты. Ему вообще никто не закон. Он что хочет, то и делает. И ему за это ничего не бывает, потому что он — эффективный менеджер. Он не врач. Он — эффективный менеджер. Понимаете, ему что больные, что сотрудники — ему неинтересно. Ему главное правильно разделить финансовые потоки. Все.

— Если вы говорите, что руководство "скорой помощи" действует не по закону, вы же можете обратиться в прокуратуру, в надзорные органы.

— Я обращаюсь. Когда кого-то из моих, кто у меня в профсоюзе состоит, обижают, тогда я вмешиваюсь. На это я имею право. Но моих, слава Богу, не трогают. Помните, как в кино?

"Могу я видеть прокурора?" — "Можете. Где у нас прокурор?" "В пятой палате, где раньше Наполеон лежал".

Когда вызывать скорую?

— Вернемся к коронавирусу. Вы говорите, что надо вызывать "скорую", если тяжелое состояние. Как больной может сам определить, у него состояние тяжелое или среднее? Или если это состояние среднее, то когда оно может стать тяжелым?

— Скажите, пожалуйста, а как раньше люди знали, когда вызывать "скорую", а когда вызывать участкового врача? Людям твердят постоянно со всех экранов: чихнул — вызови "скорую". Почему бы нет? Это удобно. Это практично. Люди перестали думать.

— Раньше не было коронавируса.

— Раньше много другого было. Раньше чума была, холера. Коронавирус — это тоже заболевание. Но мы же не можем к каждому человеку поставить пост "скорой помощи".

"Скорая помощь" вызывается только в случаях, я еще раз повторяю, нарушения дыхания. Боли за грудиной — это "скорая помощь". Потеря сознания — "скорая помощь".

Травмы, ранения какие-то ножевые, огнестрельные — работа "скорой помощи", которой она практически уже не занимается. Она уже не успевает к таким. Она ездит по вызовам с температурой 37,5. Особенно в три часа ночи меня радуют такие вызовы. Ночью 37,5, болеет десять дней, к врачу не обращался. Это классика, я вас уверяю.

Этих вызовов у нас очень много. Человеку ночью захотелось узнать, а чем же он десять дней болеет.

— Видео, которые мы видим в социальных сетях, когда огромные очереди из машин "скорой помощи", и девять часов они ждут, чтобы госпитализировать больных. Это что?

— Это как раз доказывает несостоятельность руководства здравоохранением. Полную несостоятельность. Там было дело просто. Две больницы перепрофилировали под коронавирус и открыли на прием. И со всех концов Москвы и Подмосковья туда поехали "скорые". Принимать больных было некому, потому что там рассчитано: один врач такой, один такой. То есть не был налажен прием больных, когда они так массово поступают. Поэтому один или два дня там действительно были очереди.

Сейчас больницы заполнены, и туда 1-2 "скорых" подъезжает, когда места освобождаются. Вот я вчера сам два раза приезжал в Госпиталь ветеранов войн, привозил больных — никаких вопросов не возникало.

— Никаких очередей уже нет?

— Я работаю фельдшером на подмосковной "скорой". В Москве только профсоюзом руковожу. Я за прошлую смену никого не вывозил.

Я всех оставил дома с коронавирусом, потому что состояние было удовлетворительное. А позавчера двоих вывозил, потому что нужна была помощь: одышка, сатурация.

Бывают моменты, когда колесишь по всему Подмосковью. Дали место в одну больницу. Пока туда ехал, эта больница уже закрылась на прием. И ты едешь в другой город.

Вчера ребята ездили из Железнодорожного в Талдом — это 170 километров, потому что там была открыта больница на прием.

— Может быть очень резкое ухудшение состояния?

— Может быть.

— Что делать?

— Человек страдает стенокардией и у него внезапно может начаться инфаркт. Тогда надо вызывать "скорую помощь". Если резко ухудшилось состояние, нужно сразу вызывать "скорую помощь". Вот так вчера, кстати, и было.

Человек лечился дома. Ему прописали лекарство, но у него началось ухудшение состояния. Я приехал, оценил ситуацию и сказал: "Да, брат, тебе нужно ехать в больницу".

И мы поехали. Никаких вопросов.

— А как быстро вы приехали?

— Приехали достаточно быстро, наверное, минут за двадцать.

— У вас есть какие-то нормативы приезда в нынешней ситуации?

— У нас они всегда были, есть и будут. Экстренные вызовы — это до двадцати минут, а все остальное потом.

Вызовы делятся на две категории — экстренные и не экстренные. Если человек попал под трамвай — это экстренный вызов. Туда и за три минуты долетим без вопросов.

А если сломал палец, может и шесть часов подождать, если дебил.

Государственной "скорой" не существует

— Если позвонить в "скорую помощь", то спрашивают в чем дело. Почему не проводить какую-то сортировку?

— Объясню. "Скорая помощь" финансируется не государством. Она финансируется страховой компанией. Страховая компания — контора уважаемая. Там работают люди, уважаемые люди, которые имеют хорошие зарплаты и финансировать "скорую помощь" не сильно хотят. Они стараются это сделать поменьше. Но должно быть как можно больше ненужных вызовов, чтобы потом можно было отчитаться: у нас такое количество вызовов, дайте нам, государство, еще денег! Откаты за все эти дела.

"Скорой помощи" государственной у нас нет. У нас каждая "скорая помощь" работает по своим собственным правилам, которые для нее устанавливает страховая компания.

Это то же самое, что страховая компания владела бы пожарными, армией, полицией. Я думаю, что если бы систему ОМС в таком виде в 1937 году создали, то в 1942-м мы бы уже проиграли фашистской Германии войну. У нас не было бы ни чем стрелять, ни на чем ездить, ни бензина — у нас бы ничего не было.

Зато была бы офигенная отчетность.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Игорь Буккер