О том, как Церковь превратили в дом быта

В связи с нашумевшим в соцсетях случаем в Гатчине, связанном с крещением младенца, "Правда.Ру" побеседовала с настоятелем Богоявленского собора города Москвы, отцом Александром (Агейкиным). Разговор, начавшийся с обсуждения скандала, вырос в беседу о таинствах, Церкви и православии вообще.

Читайте начало интервью:

Священник: как крещение может стать "неправильным"

Отец Александр: почему крещение — таинство

— Отец Александр, вы сказали, что перед крещением люди должны пройти как минимум две огласительных беседы. Если крестятся дети, то беседуют с родителями или крестными?

— С родителями и с крестными. В ходе этого двукратного общения мы хотя бы представляем себе, что это за люди, что они знают, чего они ищут. Поначалу, конечно, это воспринималось очень негативно. Мол, зачем и тут опять ходить на какие-то беседы. Сейчас люди хотят этого общения. Человеку, который привык задавать себе вопросы и находить на них ответы, часто не хватает общения.

Ему действительно комфортно послушать то, что он не знал, хотя бы какие-то минимальные основы православного вероучения, пообщаться со священником, получить ответы на свои вопросы. Поэтому это не формальность. Это действительно живое общение. Ведь что такое Церковь? Это не стены, не административный аппарат.

Это мы все, собранные в единстве веры во Христа. Церковь нас учит тому, что она есть Тело Христовое, и глава Церкви — Христос, а не митрополит или не патриарх, и все мы, священство и прихожане, члены этого одного Тела Христова. Глава — Иисус Христос, а мы — члены. Руки, ноги, которые живут и помогают здесь, на земле, воплощаться правде Христовой.

Эти аллегории Сам Христос приводил, чтоб человеку было понятнее. Если мы на себя это спроецируем, то получится, как два пальца на правой руке скажут: "А мы не хотим работать в подчинении головы, мы будем сами по себе". Мы говорим о самом главном таинстве Церкви — причащении Тела и Крови Христовых. И, опять же, проецируя на себя, если какой-то из органов нашего организма перестанет получать кровь, мы понимаем, что этот орган перестанет жить.

И если христианин не причащается Тела и Крови Христовых, которых Сам Христос сказал, что это наша жизнь и условие вечность, то получается, что мы полумертвые, мы не способны к действию, к работе. Мы формально по крещению — христиане, а по-настоящему мы практически отмершие органы. Но в отличие от человеческого тела Христос своей благодатью может оживить каждого человека через таинство.

— Когда к вам приходят люди для того, чтобы крестить ребенка, что большинство из них хочет получить при этом таинстве? Они часто даже не называют это таинством.

— Я знаю. Это для очень многих просто обряд.

— Что у них в душе, когда они говорят: "Надо покрестить моего ребенка"? Что они хотят от этого?

— А я часто задаю такой вопрос людям. И чаще всего они отвечают: "Для того, чтобы все было хорошо".

— Вот это очень странное заявление. Не любить Бога, не жить без греха, а чтобы все было хорошо.

— Ну это такое потребительство. У нас же постепенно все наше общество превращается в общество потребителей. И в этом некоторые видят некие религиозные услуги. Вот как мы приходим в поликлинику, там нам говорят: "Мы вам предлагаем медицинские услуги". Сейчас человек, приходя в храм, считает, что ему должны предложить там религиозные услуги, духовные услуги.

— И ему будет хорошо?

— И ему будет хорошо. Вот сделайте так, чтобы мне было хорошо. Кому поставить свечку, чтобы у меня все наладилось дома? Кому поставить свечку, чтобы я нашла мужа? Кому поставить свечку, чтобы мой ребенок учился лучше? То есть получается такой духовный дом быта. Вот главное — не перепутать. Надо поставить именно такую свечку определенному святому образу…

Так же и покрестить для того, чтобы все было. Чтобы здоровье было, чтобы не болел, чтобы не сглазили, чтобы порчу не навели. При этом говорят часто: "А можно другим именем покрестить?" — "А зачем вам это?" — "Чтобы никто не знал, чтобы порчу не навели". То есть человек привык получать все сразу по какому-то критерию, такому чисто магическому.

Мы же говорим, что во Христе мы должны все трудиться, потому что Бог Сам сказал, Христос сказал каждому из нас, что Царство небесное силой берется, а прилагающий усилия получает его. Это можно сравнить с общеизвестной поговоркой: без труда не выловишь рыбку из пруда. Мы не можем стяжать вечность.

Мы не можем быть наследниками Царства небесного, если не работаем над собой. Ведь вся духовная жизнь — это работа над самим собой. И спасение — это, в первую очередь, спасти себя от самих себя, потому что многое сокрыто внутри нас. И существует неприятие того, что делает священник, — некомфортно. Люди часто не понимают даже символа таинства крещения.

Для них важнее, что ребенку некомфортно, с ним поступают некомфортно. Они не понимают, что в крещении человек умирает. Ведь крещение — это символическая смерть. Он умер и вновь родился. И в этом таинстве сокрыто очень много символов. А как можно комфортно умереть? — Хочу умереть комфортно. Мы можем говорить, об эвтаназии, это комфортная смерть, спокойная, тихая смерть.

Мы себя от множества проблема ограждаем. Мы перестали думать, перестали задавать себе вопросы. Мы перестали ставить перед собой какие-то цели. И все время кто-то нам на этом пути мешает. Вот сегодня помешал отец Фотий. Пусть он сто раз не прав. Можно с ним провести беседу. Но нельзя с ним жестоко поступать. Да, он сделал неправильный поступок.

— А что можно сделать при таком сопротивляющемся ребенке?

— Я крестил в этот же день такого же годовалого младенца. Я понимаю его поведение как отец, потому что у меня есть дети. Я знаю, как с ними общаться. Отец Фотий — монах, у него нет детей. Один из комментариев в социальных сетях написал батюшка, который много лет прослужил в Англии. Он сказал, что в Англии любой священник не только христианской, а любой конфессии, который общается с детьми, должен получить сертификат, допускающий к общению с детьми.

Он должен сдать экзамен, пройти какой-то психологический тренинг. Нужно уметь общаться с ребенком. Я в этот же день видел, что малыш меня к себе не подпускает. Мне нужно было получить некое доверие со стороны этого ребенка. Поэтому мы с ним сначала знакомимся, общаемся. Только когда я вижу, что он начинает мне доверять, я могу его взять и погрузить в купель.

Бывает, что я крещу трех-четырехлетних детей. И если мне ребенок не ответит, что он хочет креститься, я не буду его крестить. Независимо от родителей, от крестных. Этот маленький человек уже может отвечать на вопросы. И я спрашиваю: "Ты боишься или не хочешь?" Если ребенок говорит, что боится, я пытаюсь его убедить, что ничего страшного в этом нет. Если он мне твердо говорит: "Я не хочу", — я не буду крестить этого ребенка. Его нужно подготовить.

Читайте окончание интервью:

Отец Александр: за таинства платят не деньгами