Князья-страстотерпцы Борис и Глеб

Есть святые, в имени которых звучит сама Русь. Произнеси: "Борис и Глеб…" — и вспоминается синее ясное небо, ржаные колосья на полях, старинные буквы на бересте… Вот буквы уже складываются в слова, слова в сказания… Древняя русская быль, дойдя до наших дней, быть может, и вобрала в себя отголоски легенд, но в истинности ее невозможно усомниться — слишком глубоким и горячим было в народе почитание святых братьев во все века русской истории.

Давайте же вспомним, что поведали нам летописи. Святые Борис и Глеб, в крещении Роман и Давид, были сыновьями великого князя Киевского Владимира Святославовича Красно Солнышко, крестителя Руси. Братьями Борис и Глеб были не только по отцу, но и по матери, что немаловажно, так как бывший раньше язычником Владимир имел не одну жену. В одних летописных источниках мать Бориса и Глеба названа "болгарыней", в других — гречанкой. Братьями они были и по духу, и очень любили друг друга. Родившиеся незадолго до Крещения Руси, были воспитаны уже в христианстве, искренне принимали в сердце Священное Писание и жития святых. Их отец, стремясь жить по-христиански, подавал сыновьям примеры милосердия, сострадания и доброты.

Еще при жизни своей князь Владимир даровал в удел Борису Ростов, а Глебу — Муром. В 1015 году великий князь заболел и призвал сына Бориса в Киев. А вскоре послал его с дружиной на печенегов. Нигде не повстречав печенегов, молодой князь, возвращаясь обратно, остановился на реке Альте. И здесь он узнал о смерти отца и о том, что великокняжеский престол занял его сводный брат Святополк.

"Блаженный же Борис возвратился и раскинул свой стан на Альте. И сказала ему дружина: "Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол — ведь все воины в твоих руках". Он же им отвечал: "Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старшего, которого чту я как отца". Услышав это, воины разошлись, и остался он только с отроками своими. И был день субботний" (Сказание о Борисе и Глебе).

Братоубийство ради власти в те времена было, увы, делом едва ли не обыденным. Святополку брат Борис, горячо любимый народом, представлялся самым опасным соперником в борьбе за отчий престол. Будучи князем в Вышгороде (что близ Киева), Святополк имел среди вышгородцев преданных исполнителей своей воли, и он отправил некоего Путшу и трех "боярцев" убить князя Бориса.

24 (30) июля убийцы ночью пришли на Альту. Из шатра Бориса слышалось пение псалмов. Путша подождал, пока князь окончит молитву и ляжет спать. А затем убийцы ворвались в шатер и пронзили Бориса копьями. Его слуга, венгр Георгий, попытался защитить господина, но тоже был убит.

Молодой князь умер не сразу, он едва дышал, и убийцы, завернув его в шатер, повезли в Вышгород. Два варяга, посланные Святополком довершить черное дело, убили Бориса, пронзив его сердце мечом. Тело страстотерпца тайно было привезено в Вышгород и там погребено у храма во имя святого Василия Великого.

Расправившись с одним соперником, Святополк замышлял убрать и следующего, тем более, он наверняка был уверен в том, что любимый брат убитого Бориса станет мстить за него. Вызвав Глеба из Мурома, Святополк направил ему навстречу убийц во главе с Горясером. Уже получивший скорбные известия о смерти отца и любимого брата, Глеб, вопреки опасениям Святополка, не собирался поднимать на старшего брата оружие.

Убийство совершилось 5 сентября 1015 года в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска. Горясер и его люди окружили молодого князя и, по преданию, заставили княжеского повара зарезать своего господина. Тело Глеба убийцы погребли "на пусте месте, на брези межи двемя колодами" (то есть в простом гробу, состоящем из двух выдолбленных бревен).

В 1019 году на реке Альте, на той самой реке, где был убит святой князь Борис, разразилась решающая битва между двумя братьями, сыновьями князя Владимира — Ярославом, которого впоследствии народ наречет Мудрым, и Святополком, которому уже никуда не деться от прозвания "Окаянный". Ярослав одержал победу. Став князем Киевским, он воздал честь святому князю Глебу, чьи останки, четыре года остававшиеся непогребенными, отыскали и захоронили в храме во имя святого Василия Великого, рядом с мощами князя Бориса.

Храм этот сгорел, но огонь не тронул мощи святых братьев. А вскоре люди стали замечать удивительные знамения и чудеса, совершающиеся над могилами князей Бориса и Глеба — то являлись огненные столпы и горящие свечи, то слышалось ангельское пение… Тогда же началось народное почитание святых князей.

Мощи братьев извлекли из земли и положили в специально выстроенной часовне. А 24 июля 1026 года митрополитом Киевским Иоанном был освящен пятиглавый храм в честь святых страстотерпцев, основанный Ярославом Мудрым.

Впоследствии состоялось перенесение мощей в храм во имя Бориса и Глеба, построенный князем Изяславом Ярославичем. В этом торжестве участвовали все трое князей Ярославичей — Изяслав, Святослав, Всеволод. Было это 2 (15 по новому стилю) мая 1115 года, и этот день и ныне является днем чествования святых страстотерпцев Бориса и Глеба Русской Православной Церковью.

Во время нашествия Батыя в 1240 году Борисоглебский храм был разрушен, мощи святых братьев утрачены, и попытки обрести их вновь не дали результата. Сейчас редчайшая святыня — частицы мощей Бориса и Глеба — пребывает в старейшем храме Боровска, освященном в честь святых благоверных князей-страстотерпцев.

"Святые князья Борис и Глеб — прекрасные весенние цветы новопросвещенной Русской земли, ранние и яркие звезды на христианском небосклоне России", — так отозвался о любимых русским народом святых граф М. В. Толстой, автор "Рассказов из истории Русской Церкви". Действительно, ясны и чисты облики братьев-князей, и впрямь ощущается в них что-то нежно-весеннее… И почитали-то их вначале на Руси как целителей. Но потом в летописных сказаниях юные князья предстают уже небесными витязями, во все века становятся помощниками русских правителей, защищающих свою землю с оружием в руках.

Вроде бы парадокс — те, кто сами опустили мечи, теперь своим небесным заступлением даруют воинам победы на поле брани… Да и не удивительно ли вообще, что так возлюбили русские люди, всегда глубоко почитающие ратные подвиги, тех князей, что оружия поднимать не захотели? А любовь эта никогда не угасала. Летописцы Нестор и черноризец Иаков оставили нам вдохновенные описания жизни и подвига Бориса и Глеба — и теперь их произведения относят к лучшим образцам древнерусской литературы. Постоянно обращались и в позднейшие века в рукописных и ранних печатных книгах к житию Бориса и Глеба, к сказаниям об их чудесах. Множество фресок и икон, по всей Руси — множество храмов и монастырей… Города имени Бориса и Глеба.

Одна из подмосковных обителей — Борисоглебский Аносин женский монастырь. Когда-то ее обитель называли "Женской Оптиной". За строгость устава, благочестие, аскетизм — на территорию даже не пускали мирян. Инокинь обители ставили игуменьями других монастырей. Про Аносин монастырь, погруженный в молчанье, украшенный тенистым яблоневым садом, вспоминали: "Это был рай!".

Основательница его, в миру Евдокия Николаевна Мещерская, происходила из дворянского рода Тютчевых и приходилась теткой великому русскому поэту. Потрясенная ранней кончиной любимого супруга, с которым прожила всего лишь два месяца, Евдокия Николаевна, приобретя село Аносино, удалилась от светской жизни. Здесь ею был основан Троицкий храм с пределами Тихвинской иконы Божией Матери и святых благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, впоследствии — женский монастырь, прославившийся за век существования на всю Россию. В советское время "рай земной" решили сравнять с землей, но ныне монастырь вновь возрожден.

А вот уже совсем иная обитель, более древняя, основанная еще учениками преподобного Сергия Радонежского — Феодором и Павлом: Ростовский Борисоглебский монастырь. В смуту XV столетия здесь, в доме святых Бориса и Глеба, нашли убежище московский князь Василий Темный и мать его София. После тяжких событий князь в благодарность называет обитель "своей", крестит в ней сына, будущего государя Иоанна III — обитель становится царской. Цари приезжают и живут в кельях смиренными чернецами.

Монастырь становится крепостью — величиной он уже больше Сергиевской Лавры: пять храмов, четыре башни по стенам. В великолепном парке зеленеют кедры. (Вплоть до 1940 года в монастыре зеленели кедры времен царя Иоанна Грозного.) Два раза изъявил желание в этих стенах принять постриг государь Иоанн Грозный. А постригся в иноки Иван Чеботов, знаменитый опричник — огромные имения отдал монастырю, с именем Ионы достиг старчества и был погребен у стен собора. В конце XIV века в Борисоглебском монастыре принял постриг монах Пересвет, ставший впоследствии знаменитым героем битвы на Куликовом поле. Но самая известная страница истории Ростовского Борисоглебского монастыря — житие подвизавшегося в его стенах преподобного Иринарха Затворника, в 1612 году благословившего на защиту Москвы от поляков князя Димитрия Пожарского…

Две эти обители, носящие имя святых Бориса и Глеба, как бы олицетворяют два начала в облике святых братьев, отраженном в народном почитании. С одной стороны — тишина, глубокая молитвенность, нежность тенистого яблоневого рая, с другой — царская мощь и царское же смирение, участие в борьбе, благословение на ратный подвиг.

Мы нередко цитируем, как нам кажется, преподобного Серафима Саровского: "Спасись сам — и вокруг тебя спасутся тысячи". А ведь батюшка Серафим говорил иначе: "Стяжи дух мирен…" Стяжи дух мирен — и тысячи спасутся вокруг тебя.

Что такое дух мирен? Не его ли явили нам святые братья? Которых никто не упрекнул бы в трусости, в слабости — ведь они были любимыми народом правящими князьями, мужественными воинами. 

Сейчас мы их подвиг не поймем. Даже, возможно, и не захотим понять. А как надо бы! Ведь именно сегодня многие наши дела и стремления, даже те, что, казалось бы, должны лечь в основу духовной жизни, носят характер немирный, дух противоборства и желание победить любой ценой. Только бы остаться на плаву. Только бы доказать свою правоту. Поиск врагов — знакомое выражение, не правда ли? А разве мы, православные, сами не занимаемся этим? Только и слышно отовсюду, что сейчас такое время, что добро должно быть с кулаками. А в XI веке разве спокойнее было, безопаснее, безмятежней?

Борис и Глеб не стремились выиграть вопреки всему, не рассуждали в категориях "друг — враг". У них был брат, и брат заблудший. Брат, против которого нельзя было поднять меч. Потому что "Кто говорит: "Я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец" (1 Ин. 4, 20). Не каждому дано такое вместить. Им было дано — и они вместили.

Сегодня нам привычны споры — что такое смирение? А не толствоство ли это? Когда же христианину можно брать оружие в руки? А тогда, в молодой христианской Руси подобных рассуждений не знали. Руси еще предстояла великая наука — учиться быть христианкой. И может быть, первый урок, проникший во все сердца, подали как раз Борис и Глеб — во имя Того, кто сказал: "благословляйте проклинающих вас" (Лк.6,28). Святые братья были первыми из правителей, сделавшими то, что все еще было странно, ново и непонятно для языческой Руси, привыкшей к кровной мести — собственным своим примером явили, что даже под угрозой смерти нельзя воздавать злом за зло.

Первые русские убиенные страстотерпцы из рода правящих князей… И тут же вспоминается образ последнего Царя-страстотерпца, его семьи — святых людей, которые были того же духа, что и святые братья Борис и Глеб: "Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что-то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь…"

Читайте также:

Средневековый "детектив" о Борисе и Глебе

Великие князья Московской Руси 1328 - 1340 - Иван...

31 мая 1223 года русские князья проиграли битву на реке...

Легенда о любви князя Игоря и княжны Ольги

К кому перейдет потерянная печать князя Рюрика?