История Иверской-Парижской иконы Божьей Матери похожа на детектив

"Рю Петель, 5, метро "Вожирар" — скажет русский. "5, rue Petel, M. Vaugirard" — скажет француз. По этому адресу располагается парижский православный храм Трех Святителей. При этом, заранее предупреждают: искать придется долго. У этого храма нет ни купола, ни характерной крестово — купольной формы. Этот храм изначально вообще не был домом молитвы. До 30-х годов прошлого века здесь был гараж. В 1932 году в гараже появилась икона Божьей Матери, именуемая Иверской-Парижской.

Фото: Фото: AP

При упоминании Парижской иконы Божьей Матери русский человек сразу вспомнит знаменитый Нотр-Дам и, разумеется, роман Гюго. К великому разочарованию, образ с улицы рю Петель не имеет к вышеперечисленному никакого отношения… Сам гараж стал почитаемым храмом благодаря случаю на парижской улице улице Сент-Оноре. Это произошло в 1930 году.

Русский эмигрант Павлов как-то проходил по улицам Парижа. Свернув на улицу Сент-Оноре, он набрел на небольшой антикварный магазин. В витрине этого магазина эмигрант увидел нечто такое, что поразило его, как гром средь ясного неба. В магазине Когана была выставлена на продажу православная икона. На витрине ее загромоздили многочисленные пыльные кувшины и старое оружие. Была видна только корона и голова по плечи. Но Павлов, всю жизнь проживший в Москве, сразу понял: это образ Иверской Божьей Матери. Задолго до революции, он часто приходил в Иверскую часовню возле Кремля и молился перед ней.

Понятно, что пришло в голову эмигранту: еще одна святыня православия стала жертвой российской смуты. Павлов подумал, что образ, выставленный у Когана, вывезен из России во время гражданской войны, а потом попал в антикварный магазин. Икону могли продать в 20-х годах большевики. Советская власть продала за границу немало церковного имущества. Могли и эмигранты, которые хотели выручить деньги за драгоценный оклад, и продали его вместе с образом. Безбожие было массовым и не являлось исключительно большевистской прерогативой.

Павлов обратился к расспросами к хозяину магазина. После первых фраз Когана он понял, что глубоко ошибся в предположениях. История появления Иверской иконы в Париже была более интересной и удивительной.

Коган сказал: "Икона была вывезена из Москвы. Но не в наше время. Ее вывез в 1812 году один офицер армии Наполеона. Теперь потомки этого офицера хотят икону продать".

Читайте также: Русское православие на галльской земле

Ошарашенный Павлов немедленно рассказал об этом всем своим знакомым эмигрантам. Русский эмигрантский Париж не на шутку взволновался. Магазин на улице Сент-Оноре превратился в место массового паломничества эмигрантов из России. Каждый из них узнавал в иконе "ту самую", которую привык видеть в Иверской часовне Москвы. Выходит, что все это время они видели только список, сделанный после Отечественной войны 1812 года.

"Материнский образ" Иверской Божьей Матери, как известно, находится с X века в Греции, на Афоне. Она помещается при входе в монастырь при вратах, место определенное самой Богородицей. Отсюда и еще одно имя иконы: "Вратарница" или по-гречески "Портаитисса" Ворота, над которыми Богородица повелела монахам установить свой образ, стали храмом, одной из самых почитаемых святынь. В этом храме были и русские паломники.

В XVII веке, во времена царя Алексея Михайловича, патриарх Никон повелел сделать с афонской святыни список. 13 октября 1648 года список с "Вратарницы" были привезен в Москву. Немного позже, в 1669 году, родился еще один русский список с афонского образа, названный "Московская — Иверская". Эту икону поместили в часовню у Воскресенских ворот Китай-города, прямо у входа на Красную площадь. С той поры каждый православный, который шел в Кремль или на Красную площадь, прежде всего шел кланяться Пресвятой Богородице Иверской…

С конца XVII века образ "Московской — Иверской был одним из самых чтимых в Москве. Его носили по домам, и "для провожания от бесчинных людей" посылали при иконе по два человека караула. Многочисленные привесы на иконе свидетельствовали о благодарности людей, получивших от иконы исцеления. Так как образ все чаще был "в ходу" по домам, больницам, церквам и предместьям Москвы, то был сделан список-дубликат "Московской-Иверской", который оставляли, чтобы часовня никогда не оставалась без иконы. На списке икона была того же вида и размера, как главная, но жемчужная богатая риза, что была на главе Пресвятой Богородицы главной иконы, на дубликате, для подобия, написана красками.

В XVIII-XIX веках икону возят по домампочтикруглыесутки.Вчасовнеостаетсятолько список. Тем не менее, там было всегда многолюдно. Приходили и москвичи, и многочисленные приезжие из российских городов и деревень.

Москва для православных россиян того времени была эталоном благочестия. Привычный упорядоченный уклад был на время сметен нашествием Наполеона. Зная, что целью французов будет именно Москва, московские власти стали срочно спасать от захватчиков все, что можно было спасти. Образ "Московской- Иверской" был увезен во Владимир. В часовне был оставлен список, сделанный в 1758 году.

Читайте также: Россия и Франция без стереотипов

Итак, наполеоновские войска вступили в Москву. Бонапарт отдал город солдатам на поток и разграбление. Особенно культурные европейцы отличились в московских храмах и соборах. Походные ранцы битком набивались кадилами, крестами, потирами. Особенно вояк Наполеона поразили оклады московских икон. Золотые и серебряные ризы сдирались с образов штыками. Из одного только Успенского собора захватчики похитили 288 килограммов золота и 5200 килограммов серебра. Не избежала разграбления и часовня у Воскресенских ворот. Оклад вместе со списком оказался в числе трофеев и пропал. Можно было предположить, что образ увезли во Францию.

После того, как захватчики были изгнаны из России, никакой второй иконы при часовне долгое время не было. Но необходимость в ней была. В 1852 году был снова сотворен новый список с "Московской-Иверской". Как и первый дубликат, она представляет собой точное подобие главной с нарисованной жемчужной ризой на главе и плечах Пресвятой Богородицы. Этот список до 1922 года находился в часовне и запомнился православному люду Москвы. В 1922 году все драгоценное убранство часовни было изъято советскими органами и бесследно исчезло.

В июле 1929 года Иверская часовня была закрыта и разрушена. В 1931 году, в связи с кардинальной перестройкой центра столицы, были уничтожены и Воскресенские ворота. Примерно в это же время, во Франции, решалась судьба другого списка "Вратарницы".

Эмигранты захотели выкупить образ у Когана. Хозяин запросил за икону сумму в 25 тысяч франков. Для русских эмигрантов того времени эта были огромные деньги. Для сравнения: 250 франков в 1930 году считались у "русских парижан" хорошим заработком. Русские, однако, не испугались. Был создан комитет, в который привлекли известных в эмиграции людей. Комитет собрал часть требуемой суммы и выплатил ее Когану в качестве задатка. Антиквар разрешил взять икону из магазина.

Как когда-то "Московская-Иверская", икона начала путешествовать по храмам и домам "русской Европы". Первый торжественный молебен в честь "Иверской- Парижской" был, правда, совершен в греческом соборе святого Стефана, на парижской улице рю Бизе. Следующий состоялся в храме Александра Невского, на рю Дарю.

Из Парижа икону повезли в Свято-Николаевский собор Ниццы. Во время молебнов верующие проливали слезы радости. Особенно радовалась элита эмиграции и церковные круги. Но, несмотря на это, денег было собрано мало. Икона вернулась в магазин на улице Сент-Оноре. Коган снова выставил ее на продажу.

Читайте также: "Каменные" слёзы - обыкновенное чудо

Эмигрант Павлов, нашедший икону первым, долго и безуспешно искал деньги для выкупа. Странствия эмигранта в конце концов привели его к епископу Вениамину Федченкову, инспектору недавно созданного Свято-Сергиевского Богословского института в Париже. Верующие эмигранты знали, что владыка особенно почитает Иверскую, и надеялись на его помощь.

Епископ согласился помочь, несмотря на то что сам нуждался в помощи. Тогдашний духовный руководитель "Русской Европы", митрополит Евлогий (Георгиевский) и его окружение крайне не любили епископа Вениамина и чинили ему всевозможные препятствия. Главная вина владыки заключалась в его верности митрополиту Московскому Сергию (Страгородскому) и всей так называемой "тихоновской" иерархии. Желая сохранить Церковь в СССР, эти люди были вынуждены идти на компромиссы с советской властью и проповедовали невмешательство священнослужителей в политику.

Митрополит Евлогий и его сторонники, наоборот, отличались политической активностью. Чем весьма вредили своим советским собратьям по вере. Московская Патриархия, видя это, в декабре 1930 года лишила Евлогия епископской хиротонии и права управления зарубежными епархиями. В отместку на запрещение, Евлогий перешел в юрисдикцию Константинопольского патриархата. Вернувшись в церковную власть, митрополит стал третировать священнослужителей — "тихоновцев". ОсобеннодоставалосьепископуВениамину (Федченкову).

У владыки Вениамина было немало сторонников. Было решено организовать свой приход. Так как под омофор епископа Вениамина прибыли монашествующие с разных концов Западноевропейской епархии, то было решено образовать в новооткрываемом храме монастырское подворье, а при нем устроить приход Московской Патриархии.

Владыка долго искал помещение для подворья. Скудные средства не позволяли роскошествовать. Наконец, дом для подворья нашелся — в 15-м округе Парижа, в гараже на улице рю Петель. Подвал гаража оборудовали под храм, а в основном полутораэтажном помещении планировалось устроить трапезную и монашеские кельи. Храм был назван Трехсвятительским. В эмигрантских кругах его сразу же невзлюбили как "тихоновский", "советский" и "раскольничий".

Перед членами прихода закрывались двери эмигрантских объединений, организаций и даже частных домов. Разъяснений епископа (позже митрополита) Вениамина никто слушать не хотел. Двери газетных редакций, всегда открытые для "евлогиевцев", были для "тихоновцев" закрыты.

Выслушав Павлова, владыка Вениамин отправился в магазин Когана. Прибыв на место, епископ ужаснулся: иконы не было на месте. Но поговорив с хозяином, он успокоился. Образ был на складе. Выслушав епископа, Коган согласился "потерпеть убытки": взять за икону 15 тысяч франков. Он попросил внести деньги как можно скорее, потому что скоро "картину выставят на аукционе".

Владыка, внутренне молясь, просил снизить цену, но Коган был против. Наконец, антиквар согласился на рассрочку: четыре тысячи — в течение года, а остальное — в течение трех лет. Коган дал епископу три дня на размышление. И, что самое главное, разрешил икону взять с собой.

Драгоценный образ воссиял посредине храма на рю Петель. Собственно, помещение мало походило на храм. Каменные неоштукатуренные стены, фанерный иконостас, маленькие бумажные иконки стоимостью в считанные сантимы. Не было денег на еду для монахов и многочисленных бедняков, которые просили в храме помощи. Владыка Вениамин, видя это, не мог успокоиться. Нужны были деньги на выкуп иконы, но не было денег на храм. Он даже начал думать, не провернул ли хитрый Коган с ним гешефта, подсунув подделку? Владыка вспоминал, что получил ответ на свой вопрос во сне. Ему явилась Божия Матерь со словами: "Как ты можешь сомневаться?" После этого сна владыка решил, что за икону нужно бороться.

Деньги для Когана собирали по-всякому. Прежде всего, помогали прихожане. Сразу после воскресной Литургии епископ Вениамин читал проповедь, где говорил об иконе с улицы Сент-Оноре. Православные парижане, преимущественно бедные эмигранты отдавали последнее. Даже деньги, отложенные на аренду жилья. Оплата жилья в то время производилась за три месяца вперед. Даже один неуплаченый день грозил выселением.

Видя, что денег не хватает, начался сбор средств по всей Франции и других стран. С чудом обретенной иконы делали фотоснимки и с помощью прихожан отправляли в православные приходы тогдашней Европы. Так об иконе стали знать. Любой европеец, неравнодушный к православию, стал считать своим долгом пожертвовать деньги на выкуп образа. Наконец, долг Когану был уплачен полностью. Молебен по случаю обретения святыни был отслужен 24 января 1932 года.

Благодаря "Парижской Вратарнице" Трехсвятительское подворье стало "очагом, возгревающим в поколениях русских людей живое наследие святой Руси, великой истории и культуры нашего народа… Оно было и остается местом, где наша Святая Русская Православная Церковь напоминает о ее любви ко всем дорогим ее сердцу сынам и дочерям, пребывающим еще вне ее спасительной ограды, чей жизненный путь проходит за пределами нашего земного Отечества".

Так сказал о подворье на улице рю Петель Патриарх Московский Пимен, предшественник патриарха Алексия II. Уход старого поколения эмигрантов не дал угаснуть приходу. Новую жизнь подворью дал в 1975 году архимандрит Георгий (Вострель), по происхождению австриец. По его благословению вечером каждой среды в храме на рю Петель читается акафист Иверской иконе Божией Матери Парижской. Слова этого акафиста звучат только в этом месте Парижа.

Звучат в бывшем гараже, ставшем памятником самоотверженности русских эмигрантов. Эмигранты жертвовали последнее. К сожалению, собранных средств хватало порой только на аренду гаражей. Изредка, на иконы, которые приходилось выкупать у антикваров.

Читайте самое интересное в рубрике "Религия"