Святой Филипп, обличитель опричных неправедностей Ивана Грозного

Святой Филипп, митрополит Московский, известен как обличитель опричных неправедностей Ивана Грозного. Его образ намного значительнее, чем фигура князя-"диссидента" Андрея Курбского, не только потому, что беглец в Литву вел безопасную игру и в его узкосословных обличениях нет общечеловеческой силы. Роль святителя в жизни России сопоставима с грандиозным обликом первого русского царя.

Фото: Фото: AP

Однако напрасно думать, что роль митрополита Филиппа в жизни нашей страны начинается и заканчивается исключительно его противостоянием Ивану Васильевичу. Велик и нравственный пример святого Филиппа.

11 февраля 1507 года в московском боярском семействе Колычевых случилось прибавление. Младенец получил при крещении имя Федор — в честь святого Феодора Стратилата, небесного покровителя "служилых людей по отечеству", как называли в ту эпоху дворян. В основном источнике о первых годах жизни Федора Степановича Колычева, "Житии святого Филиппа", написанном между 1591-м и 1598 годом в Соловецком монастыре, содержится очень мало информации о его родителях.

Его отец Степан Иванович — знатный и благочестивый советник великого князя Василия Ивановича, "большой знаток Божественных заповедей и государевых законов". Мать Варвара, в конце жизни постригшаяся в монахини и принявшая имя Варсонофия, именуется в Житии "многоцветущей и плодовитой лозой".

Помимо Федора, в семье было еще трое сыновей: Прокофий, Яков и Борис. Принятие пострига после кончины супруга было традиционным среди женщин старомосковской эпохи. Родители Сергия Радонежского, о котором "Правда.Ру" писала, под старость тоже оставили мирскую жизнь.

Читайте также: Реформаторы в реалиях: Сергий Радонежский

Согласно Житию, юный Федор сторонился "пустошных игр" и предпочитал им "книжное учение". Родители приучили его к "художной хитрости — Божественному писанию". Будучи отпрыском служилого дворянства, он сызмальства должен был овладеть навыками верховой езды, упражняться в стрельбе из лука, бороться и участвовать в кулачных боях. Прямо об этом не сообщается, но всем воинским доблестям будущий святитель предпочитал книги и молитвы.

Во время литургии, когда он слушал иерея, читавшего Евангелие, в душу Федора запали слова: "Немощно убо человеку единем оком на землю зрети, а другим — на небо, ни двема господинома работати: любо единаго возлюбит, а другога возненавидит; или единаго держится, а о друзем же нерадети начнет". Вероятно, свой выбор иноческого пути книжный мальчик, влюбленный в боговдохновенное слово, предпринял по сугубо внутренним, а не внешним мотивам.

Впрочем, по замечанию современного биографа митрополита, писателя-историка Дмитрия Володихина, "ранняя часть биографии святого Филиппа напоминает молодость отца русского монашества, преподобного Феодосия Печерского".

Первенец боярского рода превратился в инока Филиппа во второй половине 1530-х годов. Постричься в монахи Колычев решил не в известных монастырях, расположенных вокруг Москвы, не в Кирилло-Белозерской обители на севере, не в Спасо-Каменском монастыре на Кубенском озере, известном своей иноческой жизнью, а в Соловецком монастыре. Монастырь на островах и в ту пору пользовался доброй славой, но до его популярности было еще далеко. Обитель прославит именно Филипп, который станет ее игуменом.

Чтобы добраться до далеких Соловков, нужны были средства, а Федор покинул родной дом, никого из родственников не поставив в известность. Его даже оплакали, будто мертвеца, но один добрый человек дал Колычеву жилье и работу. Житие не называет его имя, но его приводит бытописатель XVII столетия Сергей Шелонин. У северного побережья Онежского озера стоял Спасский погост в Кижах, где жил черносошный крестьянин Сидорка (Исидор) Степанов по прозвищу Суббота. Возможно, у него будущий святитель и пас овец.

Первыми монахами на Соловках были преподобные Савватий и Герман, которые появились в этих местах в 1420-х годах. В 1435 году Савватий — ученик преподобного Кирилла Белозерского — умер, а напарником Германа стал преподобный Зосима, который стал первым соловецким игуменом. Когда Федор стал послушником (ищущий пострига), игуменом на Соловках был Алексий (Юренев). Наставничество над новопостриженным иноком он поручил второму человеку в обители — иеромонаху Ионе Шамину. В Житиии его именуют "сопричастником" преподобного Александра Свирского, одного из величайших учителей русского монашества, основателяТроицкойобителиподОлонцом.

Завоевав высокий духовный авторитет в общине, Филипп решил совершить монашеский подвиг и поселиться в лесу, в нескольких верстах восточнее монастыря. Теперь этот участок леса называется Филипповой пустынью, или, иначе, Иисусовой пустынью, и почитается на Соловках как место молитвенного уединения. По преданию, здесь Филиппу явился израненный Спаситель в терновом венце и оковах, каким он был после побоев и мук.

После нескольких лет отшельничества вернувшегося в монастырскую общину Филиппа настоятель сделал своим, как написано в Житии, "споспешником" — доверенным лицом. В дальнейшем Житие именует Филиппа старцем, взошедшим на высшую ступень монашества, принявшим великую схиму.

Историки твердо убеждены, что в июле 1546 года Филипп становится игуменом Соловецкой обители и руководит монастырем непрерывно. Лишь летом 1566 года он сойдет с игуменства, чтобы взойти на митрополию. Деятельность митрополита Филиппа на Соловках, где в 1551-1552 годах развернулось грандиозное строительство, не только изменила архитектурный облик монастыря, но и его роль в жизни русского севера. Со времен Филиппа на Соловках до сих пор сохранились три "луковицы" Успенского собора, которые в те времена могли видеть мореходы.

Январь 1565 года знаменателен появлением на Руси опричнины, которая, помимо всего прочего, привела царя к столкновению с главой русской Церкви. Им был на тот момент митрополит Московский и всея Руси Афанасий, бывший духовник Ивана Васильевича. В июне 1566 года царь Иван IV потребовал приезда 59-летнего Филиппа в Москву, чтобы сделать соловецкого настоятеля митрополитом Московским. 25 июля того же года Филиппа поставили в митрополиты, а в начале ноября 1568 года лишили сана.

Историкам остается лишь гадать, по какой причине царь Иоанн назначил митрополитом священника не из числа столичных иерархов (как это делалось обычно), а с далеких Соловков, где царь никогда прежде не бывал, и навряд ли он хорошо знал Филиппа. Во всяком случае, свидетельств давнего знакомства царя с игуменом нет. Кто выступил в роли ходатая перед самодержцем — существуют лишь гипотезы и умозаключения. Точнее всего сказано в Житии Филиппа: "Сердце царево в руке Божией".

Дмитрий Володихин указывает, что о деятельности Филиппа в роли митрополита Московского до его конфликта с царем известно очень мало. Документы погибли в трех пожарах. В 1571 году, когда столицу сжег крымский хан Девлет-Гирей, а затем от стихийных бедствий в 1611 году и 1626 году. Обычно конфликт между царем и митрополитом возводят к декабрьскому собору 1567 года, когда Иван Васильевич потребовал у Церкви благословения своих действий. Посовещавшись с епископами, Филипп договорился с ними "против такого начинания стояти крепце". Но затем многие из высшего духовенства "отпали" от своего намерения, кто из страха, кто "желающе славы мира сего". И только Филипп открыто высказался против желания самодержца.

Через некоторое время государь с опричниками вошел в Успенский собор, где служил митрополит Филипп. Часть свиты явилась с оружием в руках. Филипп, в отличие от прежних мягких увещеваний, произнес проповедь в адрес царя. Он сказал, что царь естеством подобен человеку, а "властью сана" — Богу, поскольку выше той власти на земле ничего нет. И как всякому смертному, ему не следует "возноситься". "Не бывало того ни у нас при твоих предках, ни у других народов, чтобы благочестивый царь возмущал собственную державу!" — гневил государя Филипп.

Публично митрополит выступает с укорами, а царь требует благословения. В результате словесной перепалки царь, как сообщает Житие, "ушел к себе в палаты в великом размышлении, на святого гневен". Точной даты, даже месяца этого бурного объяснения между двумя главами — светской и церковной — не сохранилось. Скорее всего, этот инцидент случился в период с середины января до первой половины марта 1568 года.

Дальше, как снежный ком, взаимная вражда только усиливалась. Массовые казни не прекращались, а митрополит выступал с еще более жесткими выступлениями. По словам летописца, "учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовать об опришнине".

Изгнать Филиппа с митрополии помогли Ивану Грозному предатели из числа высших иерархов православной церкви. Архиепископ Новгородский Пимен, задумавший сменить Филиппа на кафедре или убоявшийся гнева самодержца, выудил из недр Успенского собора красавчика-певчего,которогоякобымитрополитпозвалксебесреди ночидлябеседы о добродетелях, а отрок увидел от митрополита "неполезное". Обвинить Филиппа в содомии не удалось. Отрок признался, что его принудили оклеветать святого.

Другим архиереем, который на декабрьском соборе 1567 года выступил против Филиппа, был суздальский владыка Пафнутий. Формально он возглавлял комиссию, отправившуюся на Соловки, чтобы выбить у тамошних монахов показания против митрополита. Столичные "ревизоры" арестовали настоятеля Паисия и десяток старцев. Особыми методами собирал компромат князь Василий Иванович Темкин-Ростовский, возглавивший крупный воинский отряд. Чернецов и старцев стращали и пытались подкупить, но они твердили следователям о "непорочном житии" святого Филиппа.

Услышанное от монастырских насельников изменило отношение Пафнутия к митрополиту Филиппу. Он отказался подписывать отчет комиссии о "расследовании" на Соловках. Иван Грозный тоже не дал хода делу, возможно, полагался на примирение, а может, понимал истинную цену добытых Темкиным показаний.

28 июля 1568 года — на память святых Прохора, Никанора, Тимона и Пармена, когда митрополит Филипп обходил крестным ходом Смоленский собор Новодевичьего монастыря, стоявшего тогда за чертой Москвы, Иван Васильевич со свитой прибыл к приделу в честь названных святых. Митрополит готовился читать Евангелия, как заметил царских слуг, стоявших в головных уборах — тафьях. Пришедшая с Востока маленькая круглая шапочка, прикрывавшая только макушку, напоминала тюбетейку или ермолку.

За два десятилетия до этого, по воле Ивана IV был созван Стоглавый собор. Среди ста глав принятых на соборе правил была 39-я глава — "О тафиях безбожного Махмета", где ношение в церкви этих восточных головных уборов строго запрещалось.

Полный текст этой главы гласил: "Тако же бы отныне впредь вси православные цари и князи, и боляре, и прочии вельможи, и все православные християне приходили б ко святым Божиим церквам ко всякому божественному пению без тафей и без шапок и стояли бы на молитве со страхом и трепетом откровенною главою по божественному апостолу. А тафей бы отнюдь на главы в церкви не клали и попраны бы были до конца, занеже чуже есть православным таковая носити. То предание проклятого и безбожного Махмета. О таковых бо священные правила возбраняют и не повелевают православным поганских обычаев вводити. В коейждо убо стране закон и отчина, а не приходят друг к другу, но своего обычая кийждо закон держат. Мы же православнии закон истинный от Бога приимше, разных стран беззакония восприимше и осквернихомся ими. А сего ради казни всякие от Бога на нас приходят за таковые преступления".

Филипп обратился к царю: почему его думные люди "почитают агарянский закон и стоят с покрытыми головами". Царь повернулся, но его люди уже сорвали шапчонки и спрятали их. Присутствующие не посмели указать на них, поскольку они считались царскими любимцами. Послышался ропот, что митрополит позорит государя. После этого царь окончательно решил избавиться от Филиппа, чтобы он "не возмущал народ". Очередное столкновение с непокорным митрополитом на этот раз обернулось для царя подачей ему челобитной об отмене опричнины. Если в 1566 году против нее просили человек триста дворян, то теперь тысячи московских простолюдинов.

Одним из самых загадочных эпизодов в жизни митрополита Филиппа является конец его земного существования. Источников мало, вдобавок в деталях они противоречат друг другу. Существует несколько версий и трактовок, предпринятых и предпринимаемых историками. 23 декабря 1569 года в Отроч монастырь, куда был сослан митрополит Филипп, прибыл Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта. Царь Иван Васильевич с опричниками находился в походе против Великого Новгорода, но в это время жестоко расправлялся с Тверью. Малюта от имени государя просил дать благословение идти на Новгород. Святой Филипп начал творить молитву, а главный опричник задушил его подушкой.

Читайте другие статьи из серии "Великие реформаторы в реалиях":

Великие реформаторы в реалиях: Ян Лейденский

Великие реформаторы в реальности: Ориген

Великие реформаторы в реальности: Цвингли

Великие реформаторы в реалиях: Жан Кальвин

Читайте самое интересное в рубрике "Религия"