Крещение — это вхождение в общину

Множество людей в наши дни принимает крещение, а потом больше ни разу не появляется в церкви. Такой поступок абсурден: ведь крещение — это акт присоединения к христианской общине. О том, как вернуть таинству крещения его смысл, в серии статей, написанных специально для Pravda.Ru, рассуждает священноигумен Феогност (Пушков), кандидат богословия.

Также читайте ранее опубликованные статьи серии:

Креститься… себе во вред

Решил креститься — докажи, что это всерьез

Священники не должны продавать таинства

Без догматов и таинств православной веры не бывает

Сакраментальная жизнь Церкви

Сакраментальная жизнь Церкви является по своей сути выражением Её святой веры. И единственным основанием для участия человека в Таинствах является его горячее желание приобщиться ко Христу, очиститься, чтобы служить Богу. Никакого иного основания взамен указанного быть не может. Нельзя считать "верующим" человека на том основании, что он "хочет исцелиться от болезни" и для этого заявился в храм, прося крещения. Нельзя считать основанием для участия в евхаристии желание человека "успешно сдать экзамен". Увы, чаще всего молодежь появляется в храме перед сессией, начинает сразу делать себе благочестивый вид, исповедается, причащается, но после этого снова забывает о Боге "до следующего раза". Священник должен испытывать мотивы и волю пришедшего на исповедь человека. И лишь если выявляется его любовь и вера (настоящая, подлинная, православная), он имеет право причаститься Христу.

То, что мы сегодня реально видим — это тотальная профанация Таинства. Оно "покупается" потребителем и "продаётся" священником, что составляет для обоих безусловное кощунство. Наша сакраментальная жизнь из выражения веры Церкви превратилась в "исполнение заказанных треб", причем, под "требами" (в самом негативном смысле этого слова) подразумеваются величайшие Таинства. Большинство священников воспринимают требы как основную статью своего личного бюджета, из-за чего нередки склоки, ругань и даже иногда более тяжелые формы разборок между духовенством. Мне лично приходится часто слышать от священников, особенно женатых: "Мне надо семью кормить, так что на требы буду ездить я". Где там такому "пастырю" из числа Иуд Искариотских заботиться о должной подготовке человека к Таинствам? Разве станет он "упускать" своего "клиента"?

В IV веке свт. Григорий Богослов писал, что священники и епископы его времени из-за епархий и приходов "как псы из-за брошенной кости рвут друг другу глотки". Тогда не было такого явления в Церкви, как тотальное "требоисполнительство". Тогда предметом склок были приходы и епархии, а сейчас — "требы". Эти "требы" по сути являются выродившимся элементом освящения тех или иных сторон жизни благочестивых верующих христиан. Действительно, тот, кто привык все делать с верою и с молитвой, просит священника благословить его новый дом, благословить его землю перед засевом и принять в храм благодарные начатки плодов. Это все в описанной форме является логическим и вполне уместным явлением в церковной жизни. "Благодарность", которую верующий приносит в храм — Бога и священникам — является выражением его сердечной потребности, а не "установленной священником платой", не "заработком" иерея.

Когда люди, не являющиеся членами Церкви, обращаются ради сиюминутной выгоды со своей "просьбой", то священника, как правило, они воспринимают ничуть не иначе, чем мага или шамана. И вместо того, чтобы использовать данную ситуацию для диалога с людьми и просто кратко помолиться о них, об их обращении к Богу через возникшие у них трудности жизни, священник и впрямь начинает "шаманить", унижая и своё служение, и свой сан, и высокое понятие богослужения.

Мне нередко приходится слышать от своих коллег, что никакой катехизацией они заниматься не станут. Проповеди на молебнах, как правило, сводятся к одному: "Вот мы пришли, помолились, теперь все будьте здоровы, покупайте святое маслице и мажьтесь им, а так же купите иконочки святого угодничка, чтобы он вам помогал. Хорошо бы еще купить и акафист ему, чтобы он дома был — если и времени нет почитать, а дом он будет охранять своим присутствием". Иной раз приходится видеть, как приходят "верующие" "снять сглаз" с больного ребенка, и батюшка, ничего толком не объясняя, назначает им плату на "особый молебен", хватается за требник и давай трындеть по требнику, искажая произношение разных молитв, которые не понятны даже ему самому (не то, чтобы пришедшим). Шаманство вместо проповеди о Христе!

Исправление указанных преступных отступлений возможно только путем возвращения "требам" их реального места и значения в жизни Церкви. Необходимо так же утверждение нового "ценза" на священство. Рукополагать в священство недопустимо просто на основании одного диплома (даже учёной степени!) и "прохождения богослужебной практики". Необходимо качественное преображение жизни прихода, а для этого должны быть качественно иные священники.

Какие условия должен выполнить кандидат в священство? Прежде всего, он должен иметь опыт миссионерского, просветительского служения. А это значит, что кандидат в священство должен как минимум, года два или три, под непосредственным и скрупулезным контролем настоятеля, вести огласительные беседы с готовящимися ко Крещению, выступать в прессе и на телевидении, то есть, заниматься активной просветительской деятельностью. Причем, лицо, уже показавшее свои успехи на этом поприще, может быть рукоположено в сан диакона (так же необходимо преображение самой диаконии, как служения не только литургического, но и социального).

Следует сразу же оговориться, что имеющийся у нас опыт горького знакомства с тем, что называют "катехизацией" на многих приходах, в т. ч. и в Москве, говорит о том, что это не катехизация, а профанация. Готовящийся ко крещению должен не просто посещать беседы, а реально воцерковляться, входить в богослужебное пространство. Необходимым показателем успеха катехизации является "обратная связь" при беседах и реальное вхождение крещающегося в церковную общину. Если после бесед, крещения и "первого причастия" новопросвещённый "исчез" из поля зрения прихода, значит, катехизацию следует признать неудовлетворительной и катехизатора дисквалифицировать.

Обеты крещальные должны быть расширены и даваться они должны на богослужении, когда сам настоятель будет публично "вопрошать" пришедших и слушать их ответы о мотивах и причинах их крещения, об их вере, об их желании стать реально церковными людьми. Лишь после этого он должен давать благословение на совершение крещения (которое может быть совершено любым штатным священником, желательно на специальной крещальной литургии в указанный настоятелем день). Если из публичных ответов вопрошаемых настоятель увидит, что они еще не основательно ознакомлены с вероучением и принципами нашей религии, он должен увеличить срок оглашения (а катехизатору, соответственно, сделать "выговор с занесением в личное дело").

И лишь реальные члены церковной общины могут быть по-христиански преданы погребению после смерти. Лишь реальные члены церковной общины (в рамках своего конкретного прихода) могут попросить своего пастыря прийти и благословить им жильё или автомобиль. Это все должно быть не в качестве "заказной требы", а в качестве приглашения чадами своего пастыря и наставника в свой дом для молитвы и благословения. Лишь такое устроение прихода позволит нам вернуться к реально апостольскому отношению к Таинствам и богослужению и прекратит профанацию молитв и Таинств Церкви. Община приходская должна мыслиться как одна семья, нужды которой освящает и благословляет её отец (а не наёмник "по сходной цене"). "Внешние" (1Кор. 5:12-13) должны остаться внешними во всём, раз не пожелали стать членами богочеловеческого организма, именуемого Церковью. Немыслимо быть "немножко беременной" — или да, или нет. Так же невозможно быть "немножко" или "частично верующим", "частично воцерковлённым" — или да, или нет со всеми отсюда вытекающими результатами.

Реализация религиозного идеала 

Реализацией религиозного идеала является сама жизнь христианина, жизнь за порогом храма — во всей её "обыденности". Только эта обыденность у верующего наполняется благодатным присутствием Христа, светом Его Истины. Естественно, не все поступки можно увязать и согласовать с христианством. Не все виды деятельности человека в обществе можно воцерковить и примирить с Евангелием. Именно поэтому в процессе оглашения Церковь издревле прививала готовящимся стать христианами не только высокие религиозные истины откровения, но и вытекающие из оных высокие нравственные требования.

Этика Церкви безусловна, поскольку она является выражением столь же безусловной догматической Истины. По свидетельству "Апостольского Предания" (памятник христианской письменности середины III века), издревле существовал целый список "запрещённых профессий". Что это значит? — Это значит, что христианин не может "работать" в языческом храме или быть "продавцом", к примеру, абортивных средств (несмотря на легализацию этих средств государством). Врач, если становится христианином, не может совершать аборт или направлять на аборт, а анестезиолог не может давать наркоз при совершении аборта. "Но за это же могут и под суд отдать, а уж с работы точно выкинут? А как же семью кормить, дети голодать станут?", выскажут нам недоумение. Да, могут. А на протяжении первых трех с четвертью веков вообще за то, что ты христианин могли и под суд отдать, и львам на растерзание кинуть. И у каждого из мучеников было "что терять". Нередко дети разделяли вместе с благочестивыми родителями их муки и страдания. И родители не квохтали как современные маловеры, а наоборот — воспитывали в детях чувство радости, что за веру Христову им дано пострадать и принять венец Христов. У каждой эпохи свои соблазны для христиан, и наше дело — устоять, взойти на свой Крест, но не отречься от Истины не только словом, но и своим поступком (поступок, совершенный вопреки идеалам веры, даже прямо отрицающий эти идеалы, так же является отречением от веры).

Современная реальность нашей духовной жизни ужасающая. Не только простые миряне, но и сами клирики нередко впадают в жуткие аморальные грехи. В епархиальных управлениях Московского Патриархата лежат стопки "расторгаемых брачных дел", когда люди просят их "развенчать и повенчаться с другим человеком". И так бывает одно и то же лицо до двух и трех раз. Узы семьи разрушены, так как в основу семьи положено не чудо веры и единство во Христа, а сладострастные удовольствия или корыстные расчёты. Еще более страшно то, что в некоторых Российских епархиях нам приходилось сталкиваться с тем, что епископ или секретарь епархии "держит на крючке компромата" ряд аморальных лиц в сане. И если потом "рыбка" оказывается с "поймавшим" её "рыбаком" в конфликте, последний использует компромат не ради правды, а просто ради вымещения своей ненависти, злобы.

Во многих епархиях сами священники занимают свое положение не за ум или духовные качества, а ввиду наличия у них "связей", "финансовой поддержки" (нередко вследствие "духовного окормления" мафиозных и бандитских структур). Естественно, такие лица не станут требовать от своей паствы, от своих духовных чад реального нравственного обновления. Если священник "выгнал" свою жену, взял себе "другую" и живёт с ней на глазах всего прихода (к сожалению, такое имеет место быть не только в провинции, но даже в центральных Российских епархиях), то какие, скажите мне, нравственные требования он станет предъявлять своим прихожанам? Если священника обвинили (и даже судили) как гомосексуалиста, а потом он становится не только настоятелем крупного храма, но даже епископом (без повторного суда, на котором бы была доказана его невиновность), то о каком нравственном возрождении нашего общества мы можем вести речь?

В настоящее время Церковь должна явить свой высокий нравственный идеал не на словах, а на деле.

Христианин должен реально стать "солью земли" и "светильником" веры. именно к этому и должна его подготовить многолетняя (если понадобится) огласительная система. Но "включать" в Тело Церкви (а не только возводить в сан) допустимо только лиц, которые имеют со всех сторон добрые свидетельства своей веры и любви. Только на полноценном обновлении всего организма возможно восстановление его полноценного функционирования. Если же мы будем "зажимать", "карать" и "отлучать" лишь выборочно, мы не только не достигнем позитивных результатов, но еще получим увеличение беззаконий (которые только сойдут в подполье).

В апостольский век и на протяжении последующих веков христианской империи было немыслимо, чтобы преступник, не пожелав расстаться с беззаконием, стал бы членом Церкви. Уличенный в грехе "отсекался" от общения с Церковью в Таинствах и помещался в разряд кающихся — порою, на много лет. Что это значит? Это значит, что год, два, три, а за иные преступления и в течение 11-ти лет (за аборт — 20 лет) лицо, совершившее некий грех, должно было нести строгое покаяние в притворе храма. В бытовой жизни он должен был выражать свой траур (не только в храме, а вся его жизнь должна была выражать скорбь о содеянных грехах), а в храме он стоял на коленях в скромном траурном одеянии и молил Бога о прощении.

Этим человек свидетельствовал, что его покаяние искреннее и глубокое, а не только наружное и внешнее. Этим он всем давал понять, что действительно осознает себя виновным пред Богом и людьми и желает всеми силами души своей вернуться в Тело Церкви, стать снова православным человеком, что это для него — важнее всего в жизни. И лишь такое покаяние может быть принято и признано реальным. Конечно, в настоящее время сложно требовать от кающихся по 11 лет стоять в притворе. Но хотя бы полугодичную или годичную епитимию лицо, ставшее христианином и серьезно оступившееся, может понести успешно. Если исповедь снова не станет мощным воспитательным и исправительным инструментом в руках пастыря, мы не сможем создать здоровое и ответственное церковное общество.