Зачем Церкви нужны догматы и каноны — часть II

Кто может с уверенностью утверждать: "Бог у меня в душе"? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно для начала разобраться — что такое "душа" и кто такой "Бог". О том, каким образом были утверждены те или иные положения православного вероучения, читателям Pravda.Ru рассказывает Аркадий Малер, член Синодальной библейско-богословской комиссии.

Начало статьи

Знание о Боге можно получить только от Него самого

Поскольку знание о Божественной реальности, о самом Боге и Его взаимоотношении с миром, люди могут получить только от самого Бога, в результате всех его действий в самом мире, то поэтому христиане не могут "придумывать" догматы, они их могут только открывать, идя навстречу Богу. В идеале каждый христианин должен был бы уже от рождения иметь точные ответы на любые догматические вопросы, но в реальности это невозможно, поскольку люди несовершенны и они часто вынуждены искать ответы на эти вопросы почти "с нуля". Так обстояло дело уже в первые века христианской истории, когда христиане очень точно осознали, что они нуждаются в том, чтобы собраться в лице своих самых авторитетных представителей, то есть начальников Церкви, и договориться об основных догматических вопросах.

Вселенские Соборы

Такие собрания стали называться Соборами и сначала они проходили по отдельным городам, но когда в IV веке христианство стало господствующей религией Римской империи, то в 325 году по инициативе самого императора Константина Великого в городе Никея прошел первый Вселенский Собор, на котором была утверждена первая редакция "Символа веры"- своего рода, гимна всей Церкви, излагавшем основные догматические положения.

Этот гимн был дополнен на втором Вселенском Соборе в 381 году в городе Константинополе, и поэтому до сих пор он называется Никео-Константинопольским "Символом веры" и его пропевают на каждой литургии в каждом храме. Рядовые прихожане могут не разбираться в тонкостях догматического богословия, но они не могут не знать "Символа вера" и этого для них бывает вполне достаточно. Зная "Символ веры", любой христианин может безошибочно определить, насколько любое учение соответствует православному христианству или нет. Например, этот текст начинается словами "Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым" и на основании этих слов любой христиан точно знает, что с точки зрения Церкви весь видимый и невидимый мир не возник из какого-то процесса саморазвития материи, а его создал Бог.

Но не этот вопрос решали на первом Вселенском Соборе, — в те времена всем христианам и так было понятно, что мир создан Богом — на этом соборе осуждали "арианство", учение последователей александрийского священника Ария, учившего, что Христос был лишь творением Бога, а не самим Богом. Церкви необходимо был раз и навсегда утвердить, что тот человек, который основал саму Церковь, и кому поклоняются все её члены это именно Богочеловек, это и есть сам Бог, альфа и омега всего христианского вероучения — не случайно сама религия Церкви называется именно христианством.

И этот постулат отражен в следующих словах "Символа веры" -

"И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век".

Второй же Собор 381 года собрался потому, что распространилось учение, признающее Христа Богом, но отказывающееся считать Богом Святого Духа, третье лицо Божественной Троицы, и поэтому, вместе с осуждением подобной ереси, были приняты другие слова "Символа веры" —

"И в Духа Святаго, Господа животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема".

Если бы этих догматов не было, если бы Церковь не решилась собраться общим Собором и записать эти догматы о Божественной Троице, то в самой Церкви был бы полный хаос различных учений и никаких механизмов наведения порядка просто бы не было. Конечно, всех этих Соборов гипотетически могло бы и не быть, но это был и остается самый удобный способ договориться христианам о тех основных аксиомах, на которых строится их религия. Между прочим, само понятие Церкви исключительно христианское и не имеет аналогов в других религиях — например, в таких религиях как ислам и иудаизм нет понятия Церкви и поэтому нет никаких Соборов, а есть лишь определенные системы авторитетного толкования священного писания, Корана и Торы соответственно, и поэтому нет "догматов" в христианском смысле слова, что во многом затрудняет формирование единого общемусульманского или общеиудейского учения.

Догматов не может быть много

Самих догматов не может быть очень много, потому что Церковь собирается установить тот или иной догмат в экстренном случае, когда значительная часть христиан начинает раскалываться по самым главным вопросам, как это было во времена первых двух Вселенских Соборов. Церковь догматизирует только то, что нельзя не догматизировать, и в этом смысле христианские догматы можно очень точно сравнить с математическими аксиомами — они не требуют доказательств и сами являются основанием для построения каких-либо доказательств. При этом, конечно, у догматов есть своя внутренняя догматическая логика, и именно о ней часто спорят догматисты.

Всего в Православной Церкви состоялось семь Вселенских Соборов, последний из которых прошел в 787 году и на нем было утверждено почитание икон.

Из этого не следует, что других Вселенских Соборов никогда не будет — всё зависит от того, сочтет ли необходимым вся Вселенская Православная Церковь собрать новый всеобщий Собор или нет.

Что такое догматы

Таким образом, догматы — это те писаные аксиомы христианского вероучения, которые колоссально облегчают нам понимание самого христианства. Догматы призваны помочь каждому человеку иметь точное, недвусмысленное представление о Боге и Его взаимоотношениях с миром, и ясно понимать, где заканчивается христианство и начинается ересь, то есть, собственно, учение, не соответствующее самому христианству.

Поэтому спор о догматах, если он вообще возникает, имеет в христианстве самое важное и острое значение, и именно разногласия в понимании догматов влекут за собой самые серьезные и почти непреодолимые расколы. Именно таковы разногласия между православием, католицизмом и протестантскими церквами, которые в очень многих вопросах более или менее едины, но в некоторых — абсолютно противоречат друг другу, и это противоречие не может быть преодолено дипломатическим компромиссом, потому что они спорят не о вкусах или политике, а о самой Истине, как она есть на самом деле. Ведь если люди зачастую готовы пойти на самый жесткий конфликт в вопросах суеты сует повседневной жизни, то уж в вопросе о своей загробной судьбе любой компромисс бессмысленен.

Догматику в Церкви можно сравнить с логикой в науке — она учит о том, как правильно мыслить и потому основана на неизменных аксиомах, подобно аристотелевским законам логики. Но одного только знания о Боге для верующего человека недостаточно: необходимо ещё молитвенное общение с ним, необходима жизнь в Боге, а для этого нужны не только правила мышления, но правила поведения, то есть то, что называется канонами.

Зачем Церкви каноны

Спрашивать о том, зачем Церкви нужны каноны можно с тем же успехом, как и спрашивать о том, зачем государству нужны законы. Любое организованное общество предполагает какие-то принципы своей организации, которым должны подчиняться все его члены, что вполне естественно. Каноны — это правила, по которым члены Церкви должны служить Богу и организовывать свою жизнь так, чтобы постоянно поддерживать это состояние служения, эту жизнь в Боге.

Действительно, если у нас есть определенные правила в общении с каждым человеком, нарушив которые мы рискуем прекратить само это общение, то уж в отношении самого Господа эти правила само собой разумеются. Точно также, если мы для того, чтобы поддерживать себя в определенном тонусе, физическом, эмоциональном или профессиональном, всегда придумываем себе какие-то предписания и ограничения, то уж для того, чтобы поддерживать в себе свою связь с Богом, такие предписания и ограничения тем более необходимы.

Разумеется, далеко не все члены Церкви соблюдают все существующие каноны, но они хотя бы точно знают, что эти каноны есть и на них нужно ориентироваться в своем церковном бытии. Между прочим, есть очень широкое заблуждение, что сам факт существования церковных канонов свидетельствует о какой-то особой строгости и даже суровости церковных порядков. По этой логике сам факт существования любых законов, начиная с государственной Конституции, уже должен говорить о какой-то особой строгости нашего государства. В реальности же каноны бывают очень разными, и то, что одним кажется строгим, другим может показаться мягким. Например, в Римско-католической церкви любой священник должен быть безбрачным, а в Православной Церкви все священники, если они только не монахи или специально не приняли обет безбрачия, могут быть женатыми, и поэтому в этой сфере католики могут считать православные каноны излишне "либеральными". И таких примеров можно привести довольно много.

Как и любые правила, каноны призваны не осложнять жизнь христианину, а наоборот, помочь ему ориентироваться в сложной церковной реальности и в жизни вообще. Если бы никаких канонов не было, то церковная жизнь представляла собой полный хаос, да и вообще само существование Церкви как единой организации на земле было бы невозможно. При этом очень важно подчеркнуть, что, в строгом отличие от догматов, которые неизменны, как неизменен сам Бог, и не могут иметь никаких альтернатив, все каноны принимались в соответствии с учетом человеческого фактора, поскольку они ориентированы на человека — существо слабое и склонное к переменам.

Более того, каноны — это "собственность" Церкви, сама Церковь первична по отношению к своим канонам и поэтому вполне возможны случаи, когда Церковь редактирует свои собственные каноны, что совершенно невозможно в отношении догматов. Можно сказать, что если догматы говорят нам о том, что существует на самом деле, то каноны говорят нам о том, как удобно Церкви существовать в предлагаемых обстоятельствах земного, грехопадшего мира. Не случайно каноны часто сравнивают с маяками, указывающими кораблям путь в темной ночи. Эти маяки поставили сами люди и они могут их перестроить или вообще убрать, что, впрочем, для самих кораблей рискует обернуться смертельной катастрофой. Но кроме света рукотворных маяков есть ещё естественный свет небесных светил, не зависящих от человека и "подвешенных" самим Богом — это догматы, и их свет неизменен.

Раскол по каноническим вопросам в Церкви носит столь же принципиальный характер, что и по догматическим, но его легче преодолеть, потому что он касается не столько мировоззрения — во что мы верим, сколько нашего поведения — как мы верим. Большинство расколов по каноническим вопросам касаются темы церковной власти, когда какая-то группа по каким-то причинам вдруг считает существующую церковную власть "незаконной" и объявляет свою полную независимость от Церкви, а иногда даже считает "истинной церковью" только себя. Таков был раскол со старообрядцами, таковы сегодняшние расколы на Украине, таковыми могут быть очень многие маргинальные группы, называющие себя "истинными" или "автономными" православными. Причем, на практике с такими раскольниками Православной Церкви зачастую бывает гораздо сложнее общаться, чем с догматическими расколами, потому что жажда власти и независимости у людей очень часто бывает сильнее стремления к Истине.

Как и церковные догматы, каноны никогда не бывают случайными и всегда объясняются внутренней логикой канонического богословия, которое, конечно, требует специальных познаний. И вот именно в этих познаниях и скрывается главная проблема в восприятии стороннего человека церковных догматов и канонов — большинство людей боится не столько самих ограничений, сколько той непонятности и неизвестности, которая сопровождает эти ограничения. Если какой-то закон кажется необъяснимым и даже абсурдным, то исполнять его будет несравнимо сложнее, чем те законы, которые всегда можно объяснить. Поэтому любой человек, открывающий для себя мир Православной Церкви, должен очень четко понимать, что в этом мире нет ничего случайного и абсурдного — здесь всё имеет своё объяснение и оправдание, каждый догмат и каждый канон, и он имеет полное право требовать от священнослужителей объяснения этих догматов и канонов, и тогда их соблюдение станет для него осмысленным действием, а не тупой рутиной, не имеющей никакого отношения к жизни в Живом Боге.