Игумен Петр (Мещеринов): "Запреты в Церкви носят педагогический характер"

Пост — самое подходящее время для беседы о духовной жизни со священником. Но не надоело ли самим пастырям день за днем, год за годом отвечать на одни и те же вопросы? Именно об этом в интервью "Правде.Ру" рассказал игумен Петр (Мещеринов), настоятель подворья Свято-Данилова монастыря в Подмосковье, известный миссионер.

Фото: Фото: AP

— Недавно начался Петровский пост, и любой священник, отвечающий на вопросы в интернете, в связи с этим неизменно получает массу сообщений из серии "а можно ли". Можно ли есть рыбу? Какое масло? Курить? Смотреть телевизор? А вот супруг настаивает… Отец Петр, а нельзя ли дать ответ на все эти "можно ли" уже раз и навсегда?

— Ответы на конкретные ситуации разных людей, думаю, раз и навсегда не дашь, а вот об общем принципе поговорить можно. И ключевое слово здесь будет — педагогика, потому что всякая дисциплина, запреты и долженствования носят в Церкви педагогический характер. Цель церковных установлений — привести к тому, чтобы, как писал апостол Павел, чувства у человека были навыком приучены к различению добра и зла (Евр. 5, 14), чтобы он сам мог собой управить. Но дело в том, что церковная педагогика у нас крайне неразвита. Люди входят в церковь, воспринимают дисциплинарно-педагогическую, внешнюю сторону церковности как сущностную, и начинается "хождение по кругу", отчего рождаются многие ошибки, когда "можно-нельзя" превращаются в суть христианской религии. Всё внешнее в Церкви — только лишь подпорки, подобные тому, как первоклассника учат писать: он копирует прописи или учительница водит его рукой.

— Как человек может разобраться, где Церковь оставляет ему возможность для свободного выбора, а где есть четкие предписания?

— К сожалению, четких предписаний-то во многих областях церковной жизни и нет. Здесь мне видится общецерковная недоработка — нет "пастырских методичек", подобно тому, как у учителей есть методические пособия. Поэтому все отдаётся на произвол священников, а священники бывают разные. Если человек сам хочет разобраться, ему нужно смотреть каноны и правила Церкви, и не только их букву, но и причины, по которым они возникли — то есть проводить, если хотите, некую самостоятельную исследовательскую церковно-историческую работу. Естественно, далеко не все имеют к этому склонность и возможность, и даже, может быть, какое-то дерзновение.

— А вообще, полезно ли для человека, если он начинает увлекаться церковными исследованиями? Может быть, церковная традиция для того и существует, чтобы человек не тратил полжизни на решение этих вопросов, а мог почерпнуть готовые ответы?

— Так в том-то и беда, что нет готовых ответов. Если бы у нас была книга с надписью "Традиция", "утверждено Поместным или Архиерейским собором в таком-то году", то, возможно, было бы проще. Кстати говоря, нынешняя деятельность по созданию катехизиса, которым занимается комиссия под председательством митрополита Илариона, направлена именно на это. Отрадно, что Церковь этим озаботилась. Вот этот новый катехизис, я надеюсь, и даст ответы на вопросы о том, что важно, а что второстепенно.

— Часто возникают проблемы вот какого рода. У нас большинство людей с высшим образованием, неграмотных нет. Они приходят в Церковь и пытаются понять смысл того или иного обычая. А им отвечают: так принято, так делала старица такая-то…

— Эти проблемы можно решить только пастырскими методами. Начинать нужно с воспитания пастырей, из уст которых люди получали бы не такие ответы, как вы привели, а другие. Люди должны знать: это — традиция, а это — какие-то местные обстоятельства и условия; это мнение подлинно церковное, а это — суеверие. Это, собственно, то, чем и должна заниматься Церковь. Сейчас большой акцент делается на выстраивании отношений Церкви и общества, Церкви и государства. Конечно, это важно; но, на мой взгляд, следует уделять гораздо большее внимание созиданию внутрицерковной жизни. Мне лично кажется, что мы упускаем время. Очень хорошо, что сегодня активно прорабатываются темы "Церковь и музеи", "Церковь и ОПК" и тому подобные; но всё же это — вещи внешние. А внутри Церкви, к сожалению, пока мало что происходит. Может быть, произойдет, но время-то идет, и лично у меня все меньше и меньше оптимизма, что будет проводиться должная целенаправленная работа по тому, чтобы пастыри соответствовали своему пастырскому призванию в современном мире.

— Есть ли сейчас у Церкви структуры, которые могли бы заняться решением этих вопросов и дать готовый продукт на выходе?

— Такой структурой задумано, как я понимаю, Межсоборное присутствие. Но оно только начало свою работу, и пока судить не по чему. Мне лично очень нравится то, что делает владыка Иларион. Аспирантура и комиссия по катехизису — это очень важные вещи, потому что, во-первых, взращиваются разумные церковные кадры, а, во-вторых, многим людям нужно, чтобы, как я уже сказал, была какая-то книга, соборно утвержденная и принятая, на которую можно опереться и разобраться в традиции.

— Какие, по Вашему мнению, вопросы, должны быть решены Межсоборным присутствием в ближайшее время? Или если не решены, то хотя бы обсуждаться?

— Мне представляется очень важной систематизация пастырского руководства на исповеди, в частности, в вопросе брачных, супружеских отношений. Насколько вообще допустимо священнику "лезть в постель" к супругам? Те же вопросы поста: допустим, человек постится в какую-то свою, слабую меру. Вот он приходит на исповедь. Один священник ему скажет: "Ну и хорошо", а другой наложит тяжёлую епитимью. Нужен выпуск в свет каких-то церковных методических пособий для пастырей. И вообще очень важно, когда общецерковно обсуждаются волнующие Церковь вопросы. Вспомним историю с ИНН, когда собралась Синодальная богословская комиссия и этот вопрос рассматривала — после этого антиИННщикам стало уже гораздо труднее выдавать свои измышления за мнение Церкви.

— Как Вы думаете, нужна ли общецерковная мера поста для мирян? Или это правильно, когда каждый постится по совету своего духовника?

— Вы знаете, эта проблема — как надводная часть айсберга. Для многих, и пастырей в том числе, совершенно очевидно, что необходимо облегчать людям тот монашеский постный устав, который "явочным порядком" утвердился в нашей церковной жизни, и который, кстати, соборно никто и никогда не принимал. Здесь речь идёт вовсе не о каком-то "модернизме", а, наоборот, о приведении практики Церкви в соответствие с её каноническим устроением (напомню, что по канонам обязательными являются только Великий пост и посты среды и пятницы). И мы знаем по опыту, что по большей части люди постятся именно сообразно с рассмотрением их духовников, среди которых всё же немало разумных людей, которые послабляют пост своим прихожанам. Я считаю это совершенно необходимым, потому что ригористический подход к посту превращает православное христианство в "Религию Еды". Еда становится главным содержанием церковной жизни. Но если переходить от частного духовнического к общецерковному уровню, то очевидно, что сегодня преобладает такая точка зрения, что "лучше ничего не трогать, а все оставить так". И я, надо сказать, вполне понимаю эту охранительскую тенденцию. Тревогу у многих православных вызывает то, что начни разбираться — и посыплется все здание незаписанной устной традиции; а она включает в себя, наряду со многими наслоениями, выражение и подлинной церковности.

— А в чем же здесь опасность?

— Опасность в том, что для людей, только входящих в церковную жизнь, очень важно, чтобы в Церкви была целостность. Церковная свобода может быть воспринята людьми новоначальными как нечто неудобоносимое: "Хочешь — считай так, а хочешь — так"… для новоначального, особенно для русского человека, который боится свободы во всех её проявлениях, это серьёзное духовное испытание, к которому он может быть совсем не готов. Человек приходит в Церковь и говорит: "Да вы мне скажите, как надо". А в Церкви ему отвечают: "Да мы и сами не знаем. Здесь такая традиция, а здесь — такая"… С педагогической точки зрения это может быть не очень хорошо.

— Что же должна делать в этой ситуации Церковь — давать людям готовые ответы или побуждать их к поиску?

— Мне кажется, что нужно и то, и другое. Это, собственно говоря, то, с чего мы начали — что эти вещи имеют педагогическое назначение. Точные установления и систематизация традиции тоже ведь носит педагогический характер, равно как и умелое пастырское руководство вектором поиска в личной духовной жизни христианина.

— Сейчас много говорится о том, чтобы Церковь стала ближе к народу. Возникло даже понятие "Народная Церковь".

— Понятие "народная церковь" ни в коем случае нельзя понимать так, что Церковь должна "подстроиться" под народ. Нет, это народ должен стать христианским и православным. И здесь нужно задаться вопросом: что мы хотим поучить на выходе? Людей с определенной политической или субкультурной идеологией или зрелых, ответственных, самостоятельных личностей? Вот для того, чтобы люди стали таковыми, и нужна церковная педагогика. В педагогике, как известно, важны две вещи: хорошие учебники и методические пособия и хорошие учителя. Ровно это и должна делать Церковь, чтобы стать в подлинном, а не в политиканском смысле народной, осуществляя христианскую педагогику в том числе и посредством создания общецерковных "методических пособий" и воспитывая добрых и мудрых пастырей.

— Насколько уместно в церковных вопросах апеллировать к мнению большинства? Ведь были же периоды в церковной истории, когда как раз большинство пребывало в ереси.

— Это очень важный вопрос. Взяв сегодня курс на массовое миссионерство, нужно обязательно учитывать эти вещи. Если мы исходим из Священного Писания и церковной традиции, то мнение большинства не будет иметь значения. А если эти критерии отходят на второй план, то есть опасность, которой не избежали, скажем, церкви Германии во время Третьего Рейха, когда Христос и Его правда были подавленны "пользой народа" и "поддержанием народного духа". Церковь ставит своей задачей не просто "служить народу" — это, строго говоря, вовсе не задача Церкви, — а сформировать из людей народ Божий. Кто будет научен исполнять заповеди Христовы, тот и будет народом церковным. Если мы воспринимаем церковность как субкультуру, формальную принадлежность к Церкви — это один вопрос. А если мы будем определять церковность как-то, чтобы человек стал именно христианином, серьезной, духовной, ответственной, самостоятельной личностью с опытом исполнения заповедей Божиих, у которого изменится отношение к миру — то это потребует от нас переосмысления очень многих вещей и, повторю ещё раз, создания соответствующей церковной педагогики. Ведь, скажем, христианин не может не задать массу вопросов о соответствии нашей современной российской жизни не то что идеалам христианства, но элементарной человеческой нравственности — на всё это нужно отвечать. И церковное мнение, церковные ответы должны быть именно церковными, а не даваться в угоду каким-то сиюминутным популистским настроениям. Если же говорить о нецерковном большинстве, то Церковь, на мой взгляд, должна воспитывать, облагораживать современное общественное мнение и постепенно приводить его к христианству. Но — ещё раз подчеркну: ставить перед собой такую задачу можно только в том случае, когда наша внутрицерковная жизнь хоть как-то являет пример этого, хоть как-то сама воспитана и облагорожена в духе подлинного православного христианства.