Как волка по флажкам гнали: чего мы не знали об отставке Лужкова

Юрий Лужков совершил ошибку, когда полез в войну с президентом Медведевым, рассчитывая на свои отношения с Путиным. Как опытный чиновник, он не должен был участвовать в этой изначально проигрышной комбинации. Такое мнение в беседе с главным редактором "Правды.Ру" Инной Новиковой высказал политолог, журналист и публицист Леонид Крутаков.

Фото: ФОТО: ru.wikipedia.org

— Вы много лет проработали в мэрии Москвы, и знаете всю эту кухню. Опять возник Юрий Михайлович Лужков и высказал версию своей отставки — ему сказали, что если он не поддержит Медведева на второй срок, то будут санкции.

— У меня два подхода к отставке Юрия Михайловича. Один более серьезный и исторически глубокий, другой — более формальный (который сам Юрий Михайлович и озвучил в своей книге). Это если не вдаваться в детали: предлагали, не предлагали… Я думаю, что предлагали. Насколько я знаю, даже в прессе шла замена главных редакторов, нелояльных к Дмитрию Анатольевичу.

Очевидно, что люди готовились ко второму сроку — по крайней мере, надеялись на него. Отставка Павловского, который сделал на эту комбинацию ставку. Сурков, который тоже попал под нож после этой истории, когда выяснилось, что второго срока не будет. Не знаю, кто убедил Дмитрия Анатольевича, что он может рассчитывать на второй срок, это вопрос отдельный.

Поэтому конфликт Юрия Михайловича с Дмитрием Анатольевичем был очевидным поводом для отставки — не причиной, а очень удобным поводом. Понятно, что в нашей стране в то время (да и сейчас) вопросы такого кадрового уровня решал один человек. Я имею в виду Владимира Владимировича Путина, который на тот момент был премьером.

Суть комбинации в чем? Сходятся мэр столицы и президент, от подписи которого зависит отставка премьер-министра. Премьер-министр, который закулисно решает вопросы, между двумя этими людьми кого выберет? Вопрос на логику. Очевидно, что из-за мэра с президентом, который обладает формальными полномочиями на отставку, ссориться не будешь. Тем более у тебя договоренности закулисные (если они были), которые озвучил Дмитрий Анатольевич Медведев. Он сказал: мы заранее с Путиным договорились, что я посижу тут срок, а потом уйду.

Причина Болотной. Она же после этого началась, когда Дмитрий Анатольевич вскрыл игру. Все считали, что идет какая-то серьезная конкуренция, а он говорит: "Да я тут на время сел посидеть, это заранее обговорено". Люди почувствовали себя дураками.

С Лужковым та же самая ситуация. Он лез в войну, непонятно на что рассчитывая. То есть он рассчитывал, наверное, на свои отношения с Путиным, он всегда это артикулирует — что у него прекрасные отношения с президентом, никогда не верил Медведеву. Но если ты опытный чиновник (а Юрий Михайлович опытный чиновник был) не должен был в эту комбинацию идти — воевать с президентом, надеясь на поддержку премьера.

— Это была ошибка Юрия Михайловича?

— Да, я считаю. Я был достаточно рядом, хотя не входил в близкий круг (я был первым замом пресс-службы мэра и департамента информации). Насколько я видел, все окружение вокруг него очень сильно сомкнулось. И он верил, что они ему преданы. Да чиновники преданы не личности, а своему креслу. Это проблема "Единой России".

— Это проблема всех партий и политических сил.

— Да, бюрократических, потому что это армия для парада, а не для войны. Когда наступят реальные разборки, они все побегут к тому, от кого зависит их положение.

Он чуть-чуть забронзовел, Юрий Михайлович. Но я знаю его голову: у него блестящий, ясный мозг, он до сих пор его сохраняет — из того, что я вижу. Он был в цейтноте, и такое впечатление, что его как волка по флажкам гнали. Ему бы сесть где-нибудь, подумать. Не нашлось никого рядом, кто мог бы сказать: Юрий Михайлович, остановитесь. Химкинский лес, все это не имеет значения по сравнению с тем, что в вашем распоряжении находятся колоссальные активы, которые дороже этих лесов, конфликта, личных амбиций.

Вот еще один пример. У меня есть один товарищ — его отец был близок к Ходорковскому. Когда он начинает заступаться, я говорю: человек такого уровня не должен думать о личных амбициях, он должен думать о тех людях, которые от него зависят. Вот в распоряжении Юрия Михайловича Лужкова была вся Москва. Он должен был думать об этом, а не о своих амбициях — кто круче: он или Медведев.

— Он считал, что Москва уже принадлежит ему по праву.

— Да, он относился к ней, как барин выходит на двор — сенные девки, люди крепостные… Такое было у него отношение. Но оно сформировалось исходя из долгой исторической перспективы. Он же как строил Москву? Как некий замок. Помните, была приватизация Чубайса? И главное достоинство Юрия Михайловича в том, что он отстоял Москву от воровской приватизации.

— Да как отстоял? Там тоже много всего было.

— Много всего, но по его правилам. Он и МПЗ сохранил, и АЗЛК — по его условиям.

— А что вместо ЗИЛа, а где промышленные производства?

— Согласен, но это уже другая история.

— Но это было при Юрии Михайловиче…

— Когда у тебя стоимость недвижимости зашкаливает, у тебя нет экономической составляющей содержания производства. Потому что земля стоит столько, сколько ты не производишь на этой земле. Это должно было иметь характер некой политики и вывода этих заводов, условно, за пределы Москвы — в Калужскую область, куда угодно. Но это вопрос другой.

Согласен я в принципе, что он строил Москву как свою епархию. Вот этот замок, свои охранные стражи, которые ходили, у него было свое министерство правды, свое министерство печати, которое работало со всеми. То есть он строил это как феодальную вотчину. Отсюда и его отношение к Москве — как к своему детищу. Он ее любил, безусловно. Любил и Москву, и москвичей, тут отнять нельзя. По-своему, но любил.

Если говорить об историческом аспекте, то я хотел бы вернуться к заговору губернаторов. Помните историю со Скуратовым: кадры, человек, похожий на генпрокурора. Мы как-то забыли эту историю…

— Это называется "заговор губернаторов"?

— Это я ее так для себя называю. Такие губернаторы, как Россель, Строев, Рахимов, Шаймиев, Лужков выдвинули идею о том, чтобы убрать прямые выборы президента на фоне коррупционного скандала вокруг Ельцина и выбирать президента на Совете Федерации. Он тогда формировался по номенклатурному принципу — губернаторы и главы местных парламентов. То есть это фактически была бы легализация феодальной раздробленности. Это буквально противоречило Конституции.

Конфликт был не в том, Скуратов на этих кадрах или не Скуратов. Когда создавалась комиссия по Скуратову, губернаторы за него заступились, потому что у них была задача — убрать Ельцина и взять власть в свою региональную фронду. Комиссию, которая была создана по борьбе с этой историей, возглавил Владимир Путин. В нее вошли Собянин, Степашин, то есть все люди, которые потом оказались на плаву.

Если вы возьмете региональную фронду (я назвал их — Россель, Шаймиев, Строев), они все были убраны потихоньку. Лужков последний был из этой фронды. Он, на мой взгляд, был в принципе обречен. Другое дело, что Путин не мог его убрать своими руками, потому что были договоренности. Все губернаторы, которых я назвал, были убраны при Медведеве. Он выступил в роли чистильщика, который зачистил поляну для новых людей.